Л.Г.: Да, это так. Слишком долго теоретические построения игнорировали естественные законы. Живая природа, частью коей мы являемся, – это «правовое государство», и человек не может в нем по своей прихоти отменить ни одного из вековечных предписаний.
Я как этнолог рассматриваю человека и человечество с точки зрения биологического вида и его популяций, а отдельные народы, конкретные этносы – непременно в их стадиальном развитии и тесной взаимосвязи с вмещающим их географическим ландшафтом. Проблемы этногенеза лежат на грани исторической науки, там, где ее социальные аспекты плавно переходят в естественные. Таков мой принципиальный подход, к сожалению, до сих пор настойчиво отвергаемый монополизированной официальной наукой, чьи титулованные представители пытаются обвинить меня аж в расизме.
А.С.: Если верить публикации академика Ю. В. Бромлея в журнале «Вопросы философии» (№ 7 за 1988 г.), ваша теория вроде бы делит народы на «отсталые» и «передовые», а социальная активность этносов якобы задается какими-то физическими силами, чуть ли не механистически…
Л.Г.: По диалектике, весь мир в движении. Динамическую систему представляет собой и этнос. Этнические процессы движет та же энергия, что и поднимает в воздух полчища прожорливой саранчи или направляет походы тропических муравьев и вообще все странные и ошеломляющие своей массовостью миграции животных. Она описана академиком Вернадским как энергия живого вещества, по природе своей биохимическая. Она присутствует в каждом организме, в этносах и их скоплениях, суперэтносах, которые мы называем культурами – греко-римская культура, персидская культура и так далее. Но к этому материалу я подхожу не как гуманитарий, а как натуралист. Что тут крамольного?
А.С.: Разумеется, ученый вправе следовать собственным путем поиска. Иначе наука заглохнет. В этой связи нелишне вспомнить: Энгельс признавал, что американский ученый Льюис Генри Морган, занимаясь исключительно вопросами этнического родства, по-своему вновь открыл материалистическое понимание истории и пришел в главных пунктах к тем же результатам, что и Маркс. Выходит, ни производительные силы, ни производственные отношения, ни общественно-экономические формации к этому касательства не имели?
Л.Г.: Действительно, этносы преходящи, и одни из них могут родиться и исчезнуть в пределах одной общественно-экономической формации, другие способны существовать, переходя из рабства в феодализм, капитализм и т.д. Как мне представляется, отсчет времени для сугубо определенной этнической общности идет примерно 1200–1500 лет. Речь никак не может идти о развитых или недоразвитых народах, это глупость. А суть вот в чем: для любой динамической системы характерны ранние и поздние фазы, будь то этнос или организм. «Старость» не значит «отсталость», пенсионер – не отсталый пионер.
Рождение этноса связано с пассионарным, то есть энергетическим, толчком. Внешней причиной при этом является, я убежден, космическое воздействие. Его следы не случайны во времени и пространстве, а укладываются в десять узких полосок на поверхности Земли. И с каждой из них связано рождение, причем внезапное, уникальной плеяды этносов-сверстников. Одна плеяда «зачалась» в VIII в. до н.э. – римляне, галлы, персы, другая в III в. до н.э. – хунны, сарматы, парфяне, третья – в I в. н.э. – готы, славяне, «византийцы», аксумиты и тому подобные до последнего известного толчка, случившегося в конце XVIII в. в Южной Африке, Индокитае и Японии.
Энергетический взлет, выразившийся в ожесточении племенных войн и появлении плеяды поэтов, имел место в Аравии на рубеже V и VI веков. А в VII в. выступил Мухаммед с проповедью строгого единобожия, образовав вокруг себя небольшую группу фанатичных, волевых, безумно храбрых последователей. Члены мусульманской общины порывали былые родовые связи, образуя особый коллектив. Мусульмане начинают свою историю с бегства Мухаммеда из Мекки в Медину-хиджра – 623 г. Возник новый этнос с самоназванием «арабы». Халифат занял гигантское пространство от Атлантического океана до Инда.
Но в X в. этот халифат распадается на отдельные области. Даже сами арабы размежевались: испанские подняли зеленое знамя Омейядов, иракские – черное знамя Аббасидов, египетские – белое знамя Фатимидов, а бахрейнские племена бедуинов создали сначала общину, а потом государство карматов, и все они фактически обособились в самостоятельные этносы, враждебные друг другу. И все же инерция системы, созданной Мухаммедом, оказалась грандиозной. Уже в XI–XII вв, идею халифата отстаивали тюрки-сельджуки. Мусульмане, этнически чуждые арабам, становились шиитами, исмаилитами, суфиями или исповедниками учений, внешне правоверных, а по сути оригинальных и далеких от мироощущения Мухаммеда и первых халифов. Очарование исламской культуры охватывало все новые области в Африке, Индии, на Малайском архипелаге и в Китае. Процесс этот продолжается. Но хотя по традиции принято говорить о джихаде – священной войне против христиан, в наше время мусульмане воюют друг против друга, причем с большим ожесточением. А арабский мир переживает очередной кризис.
Все этносы имели свой пик. Конечно, этногенез может быть прерван в любой фазе, и такое в истории, вероятно, случалось не раз. Однако большинство из известных нам этносов, познав расцвет, перешло к медленной эволюции, приближаясь к распаду. Народы, как и люди, смертны, но в отличие от людей ни один из народов поголовно не вымирает, а просто вступает в новые комбинации со своими соседями, пришельцами и даже врагами.
А.С.: Вот и Сталин усердствовал в «сближении» и «слиянии». Этой цели он подчинил все государственное устройство, где суверенитет наций и народностей подавлен административно-командной системой. Теперь же – демократизация на дворе и пора приводить в порядок межнациональные отношения. Но как?
Л.Г.: Самое главное, по-моему, вырваться из прокрустова ложа догматических схем. Гармонично и плодотворно только свободное развитие. Этногенез – это процесс, который идет и в настоящее время. Он незаметен для наблюдателя, но постоянно поверяется через самосознание народа, через его самоощущение. Именно благодаря этому мы можем говорить об определенных «симпатиях» и так называемых «естественных границах». Только таким образом можно ставить вопрос о самоопределении того или иного народа, его добровольных связях и союзах.
Мне, увы, привелось ни за что ни про что быть политическим заключенным, но я не политический писатель и не политический деятель. Мои рассуждения носят сугубо научный характер. Другое дело, что они, мне кажется, во многом перекликаются с тем, о чем говорят сегодня народные депутаты разных национальностей. Истоки же этой проблематики – глубоко в истории.
А.С.: Споры некоторых историков, пытающихся обосновать, чья нация древнее, напоминают перетягивание каната. С этим я столкнулся, будучи в Нагорном Карабахе. Встречаясь со специалистами в Азербайджане и Армении. Считаете ли вы, Лев Николаевич, что исторические ссылки имеют решающее значение?
Л.Г.: Я полагаю, важнее всего народная память, питающая сегодняшнее самосознание людей. Ибо под ее влиянием складывается главнейшая характеристика этноса – стереотип поведения. А отношение к людям, живущим не так, как мы, по иным обычаям и правилам, имеет ключевое значение. Часто приходится слышать: мол, не надо противопоставлять один народ другому. Однако самобытное существование этносов в том и заключается, что он отличает себя от всех остальных. Так что противопоставление естественно и его на надо бояться. Нужно только, чтобы оно не превращалось во вражду, а строилось на добрососедстве и взаимоуважении.
Страшно, когда один этнос подчиняет себе другой и начинает перекраивать его на свой лад. Этот метод неплодотворный. Нельзя стремиться сделать всех людей подобными себе, нужно учиться жить с ними в согласии, с учетом баланса интересов, оказывать взаимные услуги, вообще обращаться деликатно и тем самым созидать дружбу народов – лучшее, что придумано в этом вопросе за все тысячелетия существования человечества.
А.С.: Тем бессмысленнее выглядят устремления сколотить некий «монолит», подменять реальные связи плакатными рукопожатиями…
Л.Г.: А ведь есть простое правило: лучше жить порознь, но мирно!
А.С.: Если разобраться, на первом плане стоит проблема контактов. Начни сто с лишним наций и народностей предъявлять друг другу претензии – все развалится. Вообще, многоступенчатая пирамида нашего национально-государственного устройства выглядит несуразно. Какой-то внеразрядной оказалась в ней Российская Федерация и одновременно – ущемленной, неполноправной. Да еще находятся такие, кто русский же народ, больше, чем кто-либо, испытавший при прежних режимах, принялся укорять, охаивать. Что сказать на это?
Л.Г.: Кто спорит: Россия формировалась как многонациональное государство на волне широкого распространения в фазе своего подъема. Такова природа этого государства, размахнувшегося на одну шестую часть земной суши. А потому нагрянувший в 1856 г. десант англичан на Петропавловск камчадалы отражали вместе с русскими. Когда в Севастополе высадился англо-французско-турецкий корпус, то татары не поддержали их. В разгар гражданской войны Средняя Азия вполне имела возможность отделиться от России, потому что обе железные дороги, соединившие юг страны с Москвой, были перерезаны: одна – Дутовым, другая – мусаватистами в Азербайджане. Однако даже попытки такой не было сделано. Знаете, я там был в 1932 г., ходил босой, в белом халате и чалме, разговаривал на плохом таджикском языке, который тут же и выучивал, и никто меня не обидел. К сожалению, есть и факты другого рода, но и то, о чем я говорю, – факты.
Полны мудрой проникновенности слова Достоевского: «Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей…» Эта формула – не плод писательской фантазии, она почерпнута из народной психологии, межнационального опыта. Ведь Достоевский был в омской каторжной тюрьме, где и я.