– То, что ты видела, никогда не обернется против тебя, обещаю. Если ты успокоишься, я все расскажу. Да у тебя кровь…
Падая в канаву, она сильно поранила ногу о колючки и сухие ветки, глубокая рана сочилась кровью.
– Где моя сумка? Куда я кинул, не помнишь?
Он разжал руки, огляделся. Нина села на землю. Да, с такой раной далеко не уйдешь. К тому же у нее всегда была проблема с остановкой кровотечения. А под рукой ничего – ни платка, ни воды, чтобы промыть рану. Черт, ну что за невезенье!..
Алексей нашел сумку, присел рядом с ней на корточки и стал копаться внутри. Нина рассматривала его, как будто только что увидела.
Его внешность, безусловно, располагала к себе и безо всякого гипноза, Нина вполне отдавала себе отчет в том, что он ей очень симпатичен. Но откуда в нем все это?! Откуда такая мощная подчиняющая сила? Это пугало.
– Ты гипнотизер?
Он кивнул, не поднимая головы. Нашел наконец то, что искал. Вытащил полиэтиленовый пакет с маленькими бумажными свертками. На каждом кулечке был нарисован какой-то знак, похожий на иероглифы или виньетки.
– Что это?
– Лекарство. Не бойся.
Алексей вынул из пакета один кулек и развернул его.
– Что это? – повторила Нина, пытаясь угадать состав порошка буро-желтого цвета.
– Подарок эмчи-ламы, больно не будет.
Он взял щепотку порошка и присыпал ею ранку. Нина с опаской наблюдала за своими ощущениями. Ничего страшного, действительно, не произошло, кровь тут же свернулась.
– Вы – человек-загадка. Откуда у вас все это? Порошки, гипноз…
– Если бы я был еще и ясновидцем, мы бы избежали многих проблем, – улыбнулся Алексей. – Ну как? Пошли?
– Пошли. – Нина встала и с изумлением отметила, что порошок, видимо, действует не только как антисептик, но и как обезболивающее: рана перестала о себе напоминать.
– Вы не волнуйтесь, я не отравитель. Просто попробуйте мне доверять. Я учился в буддийском университете в Улан-Баторе на факультете тибетской медицины. Мы вообще-то коллеги. В смысле – имеем общие задачи и принципы. Сохранить чужое здоровье и жизнь. вам лучше?
Нина слышала об университете, но никогда не сталкивалась с тибетскими лекарями и была изумлена.
– Лучше, – женщина разглядывала его, как диковинку, – и что теперь? Куда?
– Назад, к трассе. Нужно выбираться отсюда. Кажется, мы зря побеспокоили вашего знакомого. Нам для полного счастья только спецназа не хватало. Что-то он чересчур разволновался.
– Вы думаете, они по приказу Кирилла Петровича? – перепугалась Нина. Она не могла поверить.
– А то. Ладно. Сам виноват. Когда налетают пчелы, не нужно отмахиваться руками, нужно вести себя тихо и незаметно…
Они шли по дорожке. У Нины вертелась сотня вопросов на языке.
– А если я вам скажу, где моя косметичка, я могу рассчитывать на обмен опытом? Мне, конечно, не кажется, что нетрадиционная медицина способна на чудо, но, признаю, любопытного там много, – заговорила она и поймала себя на том, что голос звучал несколько заискивающе.
Женщина улыбнулась своим мыслям. Спутник нравился ей все больше и больше…
– Так ты помнишь, где она?! – Алексей резко остановился и невольно схватил ее за руку.
– Я что, по-вашему, сумасшедшая? Конечно помню.
Чемпион облегченно вздохнул.
– Значит, бриллиант в моем футляре с косметикой? – произнесла Нина.
– Да. А футляр вы спрятали, я так понял?..
– Та-ак… И это вы его туда подложили? Вы – тот человек, из-за которого за мной носятся бандиты и спецслужбы?
– Да, Нина, я. Можете поколотить меня. Но только быстро. Мало времени. Да, а ты молодчина, сообразила спрятать косметичку…
– Я не специально!
– Главное – вовремя. Вот что… Здесь есть заброшенные здания – бывшая военная база… Давай твой телефон, мы оставим его вон там. – Он показал на полуразобранную кирпичную будку в конце асфальтированной дорожки. – Поиграем с дядюшкой Кириллом Петровичем в прятки…
Глава 7
– И ты хотела скрыть это от меня? – Феодора смотрела не мигая, и такой взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Нет, матушка, что ты! Я просто сразу-то и не нашлась! А потом все думала – как тебе рассказать, поверишь ли?
Они сидели в келье настоятельницы, одна на кровати, вторая – на стуле, напротив друг друга. Георгия собиралась с мыслями, боясь сболтнуть лишнего. Феодора сверлила ее глазами:
– Я жду.
– Сейчас, матушка, отдышаться дай. Ты так скоро шла, я запыхалась вся…
Феодора вздохнула. Георгия обосновалась в этом монастыре первой, с нее тут все и началось. Она – неотъемлемая часть здешних мест, хранительница и наставница. Феодора оказалась тут значительно позже, и мать Георгия ежедневно помогала ей не просто справляться с хозяйством обители, но и стать тем, кем она стала.
– Я все пойму. Только говори без утайки…
Георгия вытащила из-под черного платья нательный крест и поцеловала его.
– Клянусь тебе, мать, никакого у меня злого умысла никогда не было и не будет. Ты знаешь, я ухаживала за могилами и храмом задолго до того, как монастырь вернули благочинию и здесь появились сестры. Но у меня есть тайна, о которой я никому не говорила. Да и не спрашивал никто. Кому спрашивать-то? Все, кто знал чего, умерли. Одна я жива еще, Бог милостив.
– Ну, ну, дальше.
– Ты не знала, конечно, откуда тебе знать. Та игуменья, что была здесь перед тобой, до закрытия монастыря в первые-то годы советской власти – тетка мне.
– Игуменья Мария? – удивилась Феодора.
Об этой игуменье известно было, что она не верила обещаниям Керенского, будто Романовы смогут выехать за границу, и целью жизни поставила организовать им побег.
В Тобольске епархию возглавлял Гермоген, когда-то сосланный сюда при содействии Распутина. Гермоген хотел помочь Романовым бежать, игуменья женского монастыря Мария всячески старалась убедить Алексу довериться Гермогену. Но Александра Федоровна так и не решилась.
– Матушка Феодора, вот что я тебе скажу. Этот самый камень, что у нас нашли, вынесла тогда от царицы Александры Федоровны по ее просьбе игуменья Мария. И переправила в Петербург, к доктору Бадмаеву, буряту. И записку императрицы с камнем ему передала. А в записке – указание, куда этот камень перевезти, в какую страну. Ты мне веришь? И тот бурят увез камень, все исполнил, как просили. Он потом весть Марии прислал.
– Весть?
Георгия осеклась. Она не знала, как воспримет Феодора весть – не весть, а виденье. Но в правдивости слов собственной матери Георгия не сомневалась никогда. Да и знала, что такое возможно. Распутин, возродивший хлыстовство в Тобольской губернии, на расстоянии царевича излечивал. А уже мысли передавать – это куда легче…
– Ты понимаешь теперь, почему я так поразилась? Камень тогда увезли. Верно говорю тебе, мать! Люди надежные были, таких теперь нет…
Георгия рассказывала дальше, а Феодора задумалась. Постепенно складывалась картина давно минувших событий…
Когда утвердилась советская власть, началась конфискация церковного имущества. Помимо драгоценного камня, игуменья Мария спасла от большевиков еще некоторую часть сокровищницы. Но если камень был тут же отправлен в Петербург, то эти ценности вывозить в тех условиях не решился б никто. И Мария спрятала их в бочонке, а бочонок зарыла в одной из монастырских могил.
Большевики искали сокровища царя, как охотничьи псы добычу. Один за другим арестовывали всех, кто имел доступ к царской семье в Тобольске.
Перед своим арестом игуменья успела обо всем поведать младшей сестре Марфе. Та долго прятала бочонок с драгоценностями по разным могилам тут же, в стенах монастыря. Хотела уже в отчаянье кинуть его в Тобол. Но тут слух дошел: не выдержав пытки в застенках ГПУ, Мария покончила с собой, но не проронила ни слова.
Марфа, чтобы смерть сестры не стала напрасной, упросила одного из знакомых, бывшего купца, принять на хранение сокровищницу Романовых. Тот зарыл бочонок в подполье своего дома.
И вовремя. Буквально через два дня в монастыре произвели обыск. Изымалось все, вплоть до продуктов и одежды монахинь.
Под предлогом сокрытия «ценностей» монахинь судили. Марфа попала в заключение на несколько лет. Монастырь окончательно ликвидировали. Храм стал разрушаться.
Когда Марфа вышла на свободу, она поселилась вблизи обители. К несчастью, большевикам удалось найти бочонок у купца. Драгоценности царицы частично достались советской власти, частично оказались разворованы. Однако голубой бриллиант все же был спасен.
Историю эту Марфа впоследствии рассказала своей дочери…
– И вот этот камень опять оказался здесь… – подытожила Феодора.
Георгия бессильно развела руками. Настоятельница пристально смотрела на нее:
– Все?
Монахиня вздохнула глубоко: проницательна матушка. Ничего от нее сокрыть нельзя.
– Да, мать, еще кое-что… Камень тот голубой был завернут в крафтовую бумагу. И знаешь почему? Ведь старец Григорий, упокой Бог его душу, говорил, что камень с заклятием и много зла несет. А крафтовая бумага, она держит эту темную силу в узде…
– А ты откуда знаешь? – строго спросила Феодора.
– Так я ж родилась в деревне, где в каждом дворе знающие люди живут. Деревня хлыстов это, мать Феодора. Ох, не хотела тебе говорить. Да что делать… Все расскажу теперь, как на духу…
Глава 8
Бессонов слушал доклад адъютанта и не верил своим ушам. Посланная за Нинкой бригада не только вернулась ни с чем, но и начудила такое, что может прилепиться к репутации Управления надолго как дурной анекдот.
Парни доехали до Красной площади, словно зомби, игнорируя все приказы начальства, передаваемые по рации. Пришлось взять их в кольцо. Случился скандал, который дошел до министра обороны, и тот в оценке ситуации прилюдно перешел на мат. Хорошо хоть, по ребятам не открыли огонь. Они просто очумели, когда услышали бой курантов. Картина была, конечно, чудовищная: десант спецназа из десяти отборных вояк ошалело топтался в сердце Москвы, не понимая, что происходит, на все расспросы отвечая только одно: выполняем задание генерала Бессонова.