Нина лихорадочно соображала. Машина проехала всегда оживленную Таганскую площадь, свернула в проулок за церковью, пронеслась по свободной дороге мимо жилых домов и остановилась за какой-то новостройкой.
– Выходим, без лишних движений, – генерал смотрел на женщину холодно. – Не вынуждай меня, Нинка.
Она дернула ручку двери и вышла.
В тени большого жилого комплекса, находящегося на завершающей стадии строительства, примостилось сооружение, видимо имеющее техническую функцию и окруженное высокой металлической сеткой. На сетке висел щит, предупреждающий о высоком напряжении, – сеточное ограждение находилось под током.
Вокруг текла обычная повседневная жизнь, люди спешили по своим делам, не обращая внимания на черную машину и вышедших из нее молодую женщину и грузного пожилого мужчину. Центр Москвы в этом смысле ничем не лучше дебрей Амазонки: в случае опасности рассчитывать нужно только на себя.
Пока Нина разглядывала окрестности, подъехала еще одна машина. Из нее появился тот самый иностранец, которого лишь два дня назад она видела рядом с премьер-министром на презентации в Гостином Дворе. Англичанин покровительственно улыбнулся ей и приветственно кивнул генералу.
– Вы один? – как-то неопределенно поинтересовался Бессонов, кажется, он обдумывал что-то.
Снайпс выглядел безупречно, несмотря на бессонную ночь. В руке он держал маленький чемоданчик. Нина заметила по мимолетному взгляду Бессонова, что того крайне волновало содержимое чемоданчика.
– Господин генерал, я свою часть договора выполнил, – многозначительно произнес англичанин на хорошем русском, и это поразило женщину, помнившую о присутствии переводчика на презентации.
– Да, я понял, следуйте за мной, – бросил Бессонов.
Он вынул из кармана что-то вроде дистанционного пульта управления и нажал на кнопку, направив пульт в сторону круглого сооружения за сеткой. Затем прошел несколько шагов вдоль ограждения, и Нина увидела неприметную для постороннего глаза калитку.
Бессонов открыл ее и прошел внутрь ограды. За ним последовали Нина и англичанин.
Генерал приблизился к сооружению под покатой крышей. Нина удивилась: строение в диаметре имело не больше двух метров… Что там могло быть?
Но ее удивление прошло, как только она протиснулась вслед за Бессоновым в небольшую узкую дверцу. Все трое оказались на крохотной площадке, посреди которой находился лестничный проем, уходящий довольно глубоко. Бессонов вновь нажал на пульт, и входная дверь со щелчком захлопнулась.
– Извините, господа, мера предосторожности. Не советую пытаться открыть замок вручную, двести вольт… – предупредил Бессонов и жестом пригласил Нину первой начать спуск.
– Прекрасное бунгало, браво, – ухмыльнулся Снайпс.
– Склеп, – мрачно изрекла Нина и бросила на англичанина косой взгляд.
Он походил на джентльмена. Может, с ним можно будет договориться?
Женщина стала спускаться по ступенькам, по мере спуска над ее головой загорались сенсорные лампы. В бункере стояла мертвая тишина. Нина считала ступеньки, чтобы как-то заглушить чувство страха перед неизвестностью.
На двадцать четвертом шаге ее нога ступила на ровную бетонную поверхность длинного полутемного коридора с низко нависающим потолком. Через равные промежутки примерно в десять метров коридор освещался скупыми лампами. Проход был так узок, что два человека средней комплекции вряд ли смогли бы здесь разойтись.
– Что встала? – буркнул ей в спину Бессонов, – Вперед!
Нина пошла по коридору, чувствуя затылком цепкий, заинтересованный, в этом она не сомневалась, взгляд англичанина и тяжелое дыхание генерала, который замыкал процессию.
В подземном бункере было прохладно, несмотря на то, что в нескольких метрах, на поверхности земли, все еще стояла изнуряющая жара. Нина обхватила себя руками, чтобы не дать холоду проникнуть в грудь – внутри у нее уже все заледенело от плохих предчувствий.
Вот впереди из полумрака выступила дверь. Нина подошла к ней вплотную.
– Открывай! – скомандовал генерал.
Женщина нажала на ручку, дверь раскрылась не в сторону коридора, а в сторону комнаты. Она вошла в кажущееся просторным после узкого коридора помещение. Обстановка оказалась самая спартанская: два простых стола, несколько стульев и шкаф для одежды. И никого.
Бессонов тоже вошел и беспокойно огляделся. Он явно не ожидал, что комната окажется пуста.
– Что такое? – он был обескуражен.
– Что-то потеряли, генерал? – Снайпс поставил свой чемоданчик на стол, подошел к двери со смотровым окошком, пальцем толкнул задвижку, открыл окно: – Взгляните-ка сюда.
Бессонов быстро откинул полу пиджака и вытащил пистолет, который по старой армейской привычке заткнул за ремень. Держа оружие в вытянутой руке, генерал подошел к двери и заглянул внутрь.
– Проклятие! – вырвалось у него.
Он моментально развернулся, направил пистолет на англичанина и подошел к столу, на котором стоял чемоданчик. К его удивлению, чемодан раскрылся легко. Внутри не оказалось, видимо, того, что генерал ожидал увидеть.
– Камень?! – прохрипел он.
Нина прижалась спиной к стене. Еще никогда в жизни она не видела Кирилла Петровича в состоянии такой ярости. Бункер показался мышеловкой, из которой не было выхода. Даже спрятаться некуда…
– Вы не держите слово, господин Бессонов. – Англичанин говорил, тихо передвигаясь в сторону женщины. – Видите, ситуация усложнилась. Мне нужен он.
Генерал держал его на прицеле, двигая рукой по мере перемещения Снайпса. Когда Энтони закрыл собой Нину, Бессонов нажал на курок. Этот звук в напряженной тишине показался женщине оглушительным. Пуля вошла в стену над головой Снайпса.
– Отойди от него в сторону, – скомандовал генерал, указывая дулом, куда именно следует встать Нине.
Она с трудом заставила себя отклеиться от стены и сделала шаг влево. В это же мгновение Снайпс ловким движением схватил ее за руку и дернул на себя, закрывшись ею как щитом. В другой его руке что-то блеснуло. Нина почувствовало, как нечто твердое уткнулось ей в висок.
– Я предполагал, что вы поступите как дикарь. Поэтому леди отправится со мной. Ключ! – крикнул англичанин.
Бессонов все еще держал в вытянутой руке пистолет. Нина затравленно смотрела на него. Одна рука ее была высоко заломлена за спину, и это доставляло дикую, парализующую любое движение боль. Генерал устало опустил оружие.
– Даже если вы выйдете отсюда, на поверхности вас тут же пристрелят, – проговорил он, обращаясь к англичанину. – Объект охраняется, в строящемся здании снайперы. Оставьте камень, и я гарантирую безопасное отступление. А девчонка ничего не стоит.
Бессонов выжидательно смотрел на британца, тот покачал головой.
– Нет, так дело не пойдет. Камень не со мной. Я оставил его в надежном месте. Как только мы совершим нашу сделку, я передам вам камень, не сомневайтесь. А теперь – за дело. Ключ. И вы идете впереди!
Бессонов пожал плечами и прошел обратно в узкий коридор. Когда англичанин подтолкнул следом за ним Нину, она кинула взгляд в решетчатое окошко камеры. За запертой дверью вповалку лежало несколько бойцов. Было неясно, спят они или мертвы.
Ни Андрея, ни Алексея среди них не было.
Энтони развернул ее и окончательно вытолкнул в коридор – на выход.
Глава 23
Борис сидел в своем кабинете и внимательно разглядывал каждый камешек с древними символами.
Конин должен был прийти с минуты на минуту. Следователь понимал, что это их финальный разговор, который расставит все точки над «i». Вопросов был ворох, но в общем все они должны, скорее, удовлетворить любопытство следователя, к существу дела их уже «не пришьешь». Эта «избыточная» информация теперь пойдет разве что на корм прессе.
Борис улыбнулся, невольно вспомнив девчушку с московского телеканала. Взъерошил волосы и набрал ее номер на сотовом.
– Да? – Удивлению журналистки не было предела.
– Мне просто показалось, что я слишком сухо с вами тогда обошелся, – пробормотал, отчего-то краснея, следователь. – В конце концов, средства массовой информации оказывают большое содействие следственным органам, и… мы должны контактировать… чаще…
– И? – все еще недоверчиво протянула девушка.
– И… если вы еще в Тобольске, то можете заглянуть ко мне на работу, думаю, часа через два у меня будет для вас интереснейшая информация.
В трубке повисла пауза – корреспондентка закрыла ее ладонью, чтобы Борис не слышал препирательства с оператором. Через полминуты вновь зазвенел ее голос, теперь по-ребячески радостный:
– Вы знаете, мы как раз едем в аэропорт… то есть сейчас как раз разворачиваемся, ой! Извините, головой стукнулась… В общем, полетим следующим рейсом. Ждите.
– Жду, – пообещал следователь.
Только он закурил, в дверь робко постучали.
– Входите! – крикнул Борис.
Сутуло сгибаясь, порог переступил Конин. Весь вид его выражал покорность судьбе и уныние.
– Евгений Петрович, с вами все в порядке? – поинтересовался Борис.
– Да… как… я вот… – промямлил краевед и вдруг зарыдал навзрыд.
Борис вскочил из-за стола, посадил Конина, вытащил из сейфа початую бутылку водки и налил в стакан. Конин поморщился и залпом выпил.
– Легче?
– Уф… Простите. Я ведь решил, что вы меня арестуете и тю-тю – по этапу… – виновато улыбаясь, проговорил Конин.
Борис развел руками от неожиданности.
– Ну, Евгений Петрович… По этапу, значит? Вы, надеюсь, валенки и махорку про запас, когда сюда шли, не прихватили?
– Нет, – еще шире заулыбался Конин, видно было, что у старика – гора с плеч.
– Вот и хорошо. А теперь давайте последние вопросы обсудим и забудем об этом деле к лешему. Я, если честно, устал от него, как собака.
Краевед глубоко вдохнул затхлый воздух милицейского кабинета. Он в этот миг тоже почувствовал себя страшно усталым, отчаянно захотелось простора и движения. Свобода! А он, старый болван, ее совсем не ценил. Жил столько лет как добровольный заключенный, а тюрьма-то – внутри него…