Карватко, постепенно теряя терпение: «Я же объяснил, что 16 марта Найденов здоровался со мной левой рукой».
Прокурор: «Как Вы определили, что это именно результат падения 14 числа?»
Карватко: «Он мне сам объяснил. Он был выпивши».
Прокурор: «Он не объяснил, почему не обратился в больницу?»
Карватко: «Он мне сказал, что принимает «анестезию», и к врачу ехать не собирается».
Прокурор: «16 марта, когда Вы приехали на дачу Квачкова, чем занимался Найденов?»
Карватко вновь начинает рисовать картину особенностей национального ремонта дачи: «Они все обедали. Водка стояла. При мне строительных работ не велось. Единственно, это Найденов пробовал померить рулеткой высоту двери».
Прокурор нетерпеливо: «Электричество он делал или нет?»
Карватко раздумчиво: «Я видел лампочку в патроне на конце длинного провода. Кто его удлинил, я не знаю».
Прокурор: «Осветительные приборы 16 марта были в том же состоянии, или что-то поменялось?»
Карватко: «Нет, лампочку на длинном проводе подвешивали в помещении. А с этим проводом можно было уже в любое помещение пройти и его осветить».
Прокурор меняет тему: «Кто Вам указал квартиру в Жаворонках?»
Карватко: «Дорогу показывал Роберт Яшин».
Прокурор: «Вы с какой целью туда ехали?»
Карватко: «Я приехал туда 16 числа по просьбе Яшина и мне за это заплатили».
Прокурор обрадованно: «Почему раньше Вы сказали, что приехали за водой?»
Карватко потихоньку наливаясь раздражением: «Вы мои слова пробуете перевирать, как это было не раз во всех этих процессах».
Судья защищает прокурора: «Карватко, почему Вы так агрессивны?»
Карватко берет себя в руки: «Ну, человек явно изменяет мои слова. Меня Найденов повел в эту квартиру за водой, когда Яшин уже туда ушел».
Прокурор: «Почему Вы жидкость не купили на базаре?»
Карватко: «А жидкость у меня была. Я ее просто разбавлял водой. У меня вода в этот момент кончилась. А расход был большой — погода грязная».
Прокурор заметно разочарован ответами Карватко, но стоически продолжает искать уязвимые места в показаниях свидетеля: «Как Вы определили, что человек, который говорил с Яшиным, говорил именно с украинским акцентом?»
Карватко оторопев: «Мне доводилось бывать на Украине, и я слышал украинскую речь».
Но прокурор требует именно лингвистического анализа: «А чем его речь походила на украинскую речь?»
Карватко с большим усилием сохраняет видимое спокойствие: «Мне так показалось».
Прокурор резко меняет направление допроса: «Как звали парня с фонариком на голове, которого Вы видели на даче?»
Карватко: «Квачков-отец обратился к нему «Иван».
Прокурор: «Какая машина была у Ивана?»
Карватко: «Мне это неизвестно».
Прокурор тоном ниже, мягко: «Найденов все три дня выпивал?»
Карватко удивляется: «Почему три дня? Первый день — 14 числа он был выпивши, но вменяемый. Он тогда вышел из ресторана навеселе, потом еще купил коктейль. Во второй день — 16 числа он был в обед уже изрядно выпивши».
Прокурор роняет невзначай: «Вы были на месте взрыва до 17 марта?»
Но Карватко уловил подвох: «Меня сотрудники привозили туда и говорят: покажи, что ты здесь был. Но я этого места не знаю».
Судья Пантелеева тоже не дремлет: «Уважаемые присяжные, оставьте без внимания показания Карватко о том, куда его привозили сотрудники следственных органов. Вопрос я снимаю. Свидетель не давал показаний, что ему известно место взрыва».
Подсудимый Квачков: «Видели ли Вы аккумуляторную батарею в других местах, кроме моей дачи?»
Карватко: «Мне фотографию показывали…».
Судья Пантелеева начеку: «Вопрос снимается как не исследованный в судебном заседании».
Квачков: «Вас похищали в ходе следственных действий?»
Карватко: «Да».
Судья: «Вопрос снимается как не исследованный в судебном заседании».
Квачков: «Вам подкидывали наркотики?»
Карватко: «Да».
Судья: «Вопрос снимается как не исследованный в судебном заседании».
Квачков: «Вашей жене подкидывали патроны?»
Карватко: «Да».
Судья: «Вопрос снимается как не исследованный в судебном заседании». Немного подумав, Пантелеева глубокомысленно добавляет: «Мы можем сейчас заявлять и спрашивать: «Был ли Квачков на Луне?», но мы не можем исследовать этого вопроса в судебном заседании. Прошу присяжных заседателей оставить без внимания вопросы подсудимого и ответы свидетеля».
Подсудимый Найденов: «На участке поселка «Зеленая роща» в доме Квачкова Вы видели оружие, взрывчатые вещества, средства наблюдения, боеприпасы?»
Карватко: «Нет, ничего подобного не видел».
Найденов: «Расскажите про зеленые ворота промзоны, про которые Вы говорили».
Карватко: «Из поселка Жаворонки можно выехать по дороге на станцию, а параллельно идет дорога, которая ведет к промзоне. Там тупик и зеленые ворота в тупике. Они находятся в противоположной стороне от имения Чубайса, то есть от зоны бывших детских садиков РАО «ЕЭС».
Найденов: «Сотрудники следственных органов именно эти ворота представляли как ворота имения Чубайса?»
Судья торопливо снимает вопрос.
Найденов: «Вы в Твери когда-нибудь были?»
Судья не медлит с запретом вопроса.
Котеночкина, адвокат Найденова, пытается выправить линию защиты, искореженную судьей: «Сколько раз и где Вы видели аккумуляторную батарею?»
Судья и рта не дает открыть Карватко: «Я снимаю вопрос, так как догадываюсь, для чего Вы его задаете!»
Прокурор подсказывает судье: «Свидетель говорил, что видел аккумулятор дважды — 14 и 16 марта».
Карватко: «Я такого не говорил! Прокурор искажает мои показания!»
Котеночкина тихо, но язвительно: «Если адвокатам запрещается задавать уточняющие вопросы, так и скажите, Ваша честь. Мы не будем их задавать».
Судья: «Прошу оставить без внимания заявление адвоката Котеночкиной!»
Закалюжный, адвокат Яшина: «В законе нет положения о запрете повторяющихся вопросов».
Судья: «Прошу оставить без внимания заявление адвоката Закалюжного!»
Уникальный допрос. Прокурор явно пытается поймать на неточностях, уличить в противоречиях главного своего свидетеля, но при всех попытках сделать это, рассказ Карватко на суде об особенностях национального ремонта дачи все равно не имеет ничего общего с заявленным в обвинительном заключении, что Карватко И. П. являлся свидетелем тщательной подготовки членов организованной преступной группы к посягательству на жизнь государственного и общественного деятеля Чубайса А. Б. Защита пытается дать возможность Карватко хоть слово молвить о шантаже и угрозах, которым он подвергался со стороны следственных органов, но все это намертво глушит судья, которая зорко сторожит подобные вылазки защиты.
В конце-концов, убедившись, что от прокурора с чубайсовскими адвокатами толку мало, судья Пантелеева сама учиняет допрос свидетелю.
Судья: «14 марта при заезде домой по пути на дачу брал ли Найденов какие-либо вещи?»
Карватко вежливо напоминает: «Про инструменты я уже говорил».
Судья Пантелеева победоносно: «Про инструменты Вы не говорили!»
Гул возмущения в зале. Карватко: «Я говорил. У Найденова был вольтметр или амперметр, я не знаю, и белый пакет с плоскогубцами и другим инструментом».
Судья: «14 числа на даче находились вещи, необходимые для проводки?»
Карватко: «Что находилось на даче в бытовых помещениях, я не знаю».
Судья: «Было ли Вам известно, имеет ли Найденов навыки по устройству электросети?»
Карватко: «Я привозил его раньше в Люберецкий район на его дачу, где он делал разветвление».
Судья: «Проводка для дома покупалась или нет?»
Карватко: «Сумок и пакетов было много».
Судья: «Назовите те вещи, которые предназначались для электропроводки?»
Карватко: «Я же сказал, что не знаю. Правильно я понял, что после этих покупок я должен был проверить, что у них в пакетах?»
В этот момент судье передают вопросы присяжных к главному свидетелю обвинения. Судья читает вопросы присяжных про себя, молча откладывает их в сторону. Не оглашает! Подсудимые в лучшем положении, чем присяжные, их вопросы косяком снимает судья, но они хотя бы звучат. Но даже этого лишены присяжные заседатели, наши народные судьи.
Миронов пытается дать шанс свидетелю говорить: «Вы связывались с Яшиным после 21 марта?»
Карватко: «Нет, 21 марта я был задержан…».
Судья снимает и этот вопрос, призывает присяжных забыть, что сказал свидетель, и закрывает судебное заседание.
«У меня была цель — дожить до суда» (Заседание двадцатое)
Вступив в очередное заседание, прокурор Каверин просит судью огласить показания свидетеля Карватко, данные им на следствии в 2005 году. Адвокат Закалюжный просит признать эти доказательства недопустимыми, а чтобы решение суда было обоснованным, Закалюжный предложил без присяжных допросить Карватко, как эти самые показания были получены от него на следствии.
Судья, нехотя повинуясь обязательной судебной процедуре, поставила вопрос на обсуждение.
Подсудимый Квачков: «Наступил критический момент в суде. Прокуратурой заявлено ходатайство об оглашении сведений, полученных от похищенного человека, которому подбросили наркотики, а его жене — боеприпасы. И если подобное доказательство не рассматривается судом как преступное, то что есть наш российский суд?»
Пантелеева привычно берет прокурорское племя под защиту: «Суд предупреждает Квачкова о недопустимости некорректного отношения к стороне обвинения».
Квачкова поддержал подсудимый Миронов: «То, что прокурор Каверин, хорошо зная, каким грязным, циничным путем были получены показания Карватко…».
Но судья уже заняла жесткую круговую оборону на подступах к прокурору: «Миронов, почему Вы позволяете в своих выступлениях оскорблять прокурора?!»
Миронов продолжает, чеканя каждое слово: «Ходатайство прокурора о признании этих доказательств допустимыми и законными — серьезный шаг к легализации допросов с пытками в судебных процессах».