орм»? Путался и краснел, оправдывался и отпирался, потел от бессильной злости и леденел от страха проговориться, свои преступления валил на Президента и Парламент, я-де лишь исполнитель, от вины за Саяно-Шушенскую катастрофу трусливо отнекивался… Не так страшен Чубайс, как его малюют. И потому суд по делу о покушении на Чубайса, как первая ласточка, возвещающая о весне, заронил в нас надежду, что до воплощения великой российской мечты — суда над самим Чубайсом — не так уж и долго осталось.
Машину Чубайса расстреляли после взрыва. Но где? (Заседание двадцать шестое)
Чтобы убедить сомневающихся в серьезности покушения на него, Чубайс в своем «Живом журнале» выставил на всеобщее обозрение шесть фотографий подорванного и расстрелянного БМВ. Интерес к изображениям подбитого броневика огромен, но диапазон откликов от «Кто же с «калашом» против брони попрет» до «Мою машину тоже расстреливали, и все было не так» — вряд ли может удовлетворить потерпевшего Чубайса. Один из комментаторов фотографий здраво замечает, что пули в лобовое стекло так могли влететь только в том случае, если нападавшие шли с автоматами наперевес прямо в лоб машины. Но ведь БМВ по показаниям всех свидетелей, включая самого Чубайса и его водителя, после взрыва умчалась не останавливаясь. Тогда на трассе должны остаться сбитые бронированной машиной трупы нападавших, но их нет. Еще один знающий зритель утверждает, что так, как легли пули, лечь они могли лишь в одном случае, если стреляли в неподвижную машину… В общем, вызвать к себе всенародное сочувствие у Чубайса не получилось, и уж точно никто не поверил заявлению Чубайса, что БМВ не подлежал восстановлению, а потому, дескать, и продан был сразу после случившегося на запчасти. Внешний вид броневика такому приговору никак не соответствует. Но даже если машина и не подлежала восстановлению, зачем же ее из вещдоков исключать? Убрали как свидетеля, всем своим видом изобличающего имитацию?
Обвинение рвется доказать обратное, что это было всерьез покушение и Чубайс в момент взрыва действительно пребывал в БМВ. Свидетельствовать об этом обвинение вызвало Федора Владимировича Тупицына, водителя той самой Тойоты Лендкрузер, которая по вызову помощника Чубайса Крыченко выехала навстречу побитому БМВ и забрала страдальцев из бронированной капсулы.
Прокурор начал с традиционного: «Известно ли Вам что-либо по существу событий 17 марта 2005 года?»
Тупицын: «Нет, я не являлся очевидцем этих событий».
Прокурор напрямик: «17 марта 2005 года Вы довозили Председателя РАО «ЕЭС» к месту работы?»
Тупицын: «Меня вызвали. Мне позвонила секретарь, сказала, что мне перезвонит Сергей Крыченко и скажет, куда надо подъехать, а пока чтобы я находился в водительской комнате. Потом она мне сказала: проходи к машине. Я прохожу, тут он мне позвонил и сказал, чтобы я выехал в район Минского шоссе, развернулся, проехал по кольцевой дороге, и где-то на дороге мы пересечемся».
Прокурор уточняет: «В какое время этот звонок прошел?»
Тупицын старается вспомнить: «Это было утром, в районе девяти тридцати. Они на кольцевую в сторону Ленинского проспекта съехали раньше меня, Крыченко мне позвонил, спросил, где я нахожусь. Говорю: стою в районе Минского шоссе, там пробка, развернуться не могу. Он говорит: ну, мы уже съехали, догоняй нас, догонишь — поговорим. Я их догнал где-то в районе Боровского шоссе, у них дымилось переднее правое колесо, дым сизый шел. Я так и думал, что из-за колеса все это. Позвонил я ему и сказал, что вот я вас догнал и у вас дымится правое колесо. Он говорит: про колесо мы знаем, следуй за нами. Я ехал за ними, потом съехали на Ленинский проспект в сторону Москвы, и напротив поста, там стационарный пост ГАИ, сделали остановку. Я остановился сзади. Они вышли с Чубайсом и пересели ко мне в машину. Сергей сказал: на работу. Я довез, их высадил и все».
Прокурор: «На какой машине следовали Чубайс и Крыченко, когда Вы их догнали?»
Тупицын: «БМВ у них был».
Прокурор: «Вы после того, как они пересели к Вам в машину, этот БМВ наблюдали или нет?»
Тупицын: «Когда я их высадил у РАО, я свою машину поставил на стоянку. В это время уже Дорожкин заехал на этой же БМВ. Я подошел, спросил, что с колесом, а он как раз уже ворота открывал, хотел ее ставить, ну вот посмотрел я и увидел. Там повреждения были — капот весь такой, как бы рубленный, рваные дыры на капоте. Стекло лобовое, по-моему, в трех местах — два скола больших со стороны водителя, и одно с правой стороны. Бампер еще был, на колесе рваная дыра боковая, на правой задней двери отверстие было, ну, вроде как от пули. В крыле, по-моему, что-то было. Ну, уже пять лет прошло. Все и не вспомнишь. Основное, что запомнилось — капот, стекла, колесо».
Прокурор: «Скажите, Дорожкин Вам не объяснял при этом, что произошло?»
Тупицын: «Он сказал, что похоже на взрыв. А что конкретно — нет. Он вообще был в трансе».
Транс водителя Дорожкина напряг зрительское воображение: до сих пор Дорожкин не представляет себе, что произошло на дороге: взрыв — не взрыв, но при этом совершенно не в себе, не может даже поделиться пережитым со своим братом водителем. Все это очень заинтересовало защиту.
Адвокат Першин: «Вы один выехали за Чубайсом или с охраной?»
Тупицын: «Один».
Першин: «Вы знали, что произошло покушение?»
Тупицын: «Нет».
Першин: «Лично Вы были вооружены?»
Тупицын: «Нет».
Першин: «Чубайс пересел один или была охрана?»
Тупицын: «Только Крыченко с ним был».
Першин: «За Чубайсом какая-то машина охраны следовала?»
Тупицын: «Когда со мной он ехал, никого не было. И за БМВ тоже никто не ехал».
Першин: «Какая-нибудь машина Вас встречала у въезда в РАО «ЕЭС»?
Тупицын: «Да нет, никто не встречал».
Першин: «Через какое время после звонка секретаря Вы встретили машину БМВ?»
Тупицын: «Ну, может быть, минут через пятьдесят, не могу точнее сказать».
Интересная вырисовывается картина. Чубайс без всякой охраны с одним лишь помощником почти час катят на подбитом БМВ в РАО «ЕЭС». Для пересадки из броневика, который, якобы, «восстановлению не подлежит», но бойко ездит по дорогам Москвы, вызывают совершенно постороннюю машину, в то время как на трассе курсирует вторая машина сопровождения Чубайса с профессиональными охранниками Ларюшиным и Кутейниковым. Именно эта машина, как показал на суде Ларюшин (Кутейникова, напомним, давно нет в живых), была предназначена встречать БМВ с Чубайсом на подъезде к РАО «ЕЭС». И этот экипаж, Ларюшин — Кутейников, в тот день, повторяю, работал как обычно. Но ему никто ничего не сообщил! На подмогу почему-то вызвали одного Тупицына, не охранника-водителя, просто водителя, ни слова не сказав ему о том, что случилось. Вывод напрашивается сам собой: Ларюшин с Кутейниковым в это время были заняты чем-то очень срочным и важным, важнее встречи и сопровождения Чубайса, которого только что пытались убить. Что это могло быть? И не связана ли с этим скоро последовавшая смерть совсем еще молодого охранника Кутейникова?..
Адвокат Першин продолжает сверять часы с Тупицыным: «Через какое время, после того как Вы приехали в РАО «ЕЭС», Вы увидели машину БМВ под управлением Дорожкина?»
Тупицын: «Минут через тридцать-сорок, наверное. Пока я поставил свою машину, постоял, покурил…».
Задача из курса начальной школы: две машины, следующие одна за другой из одной и той же точки по одному и тому же маршруту, приходят в конечную точку с интервалом в тридцать-сорок минут. Спрашивается: где и что задержало водителя БМВ Дорожкина на этом маршруте? И не от этого ли водитель Дорожкин впал в «транс», ведь Чубайс с помощником, как показал на суде Тупицын, были совершенно спокойны?
Першин осторожно подводит Тупицына к главному вопросу: «Скажите, повреждения Вы увидели в гараже?»
Тупицын замялся: «Около гаража. Я подошел к Дорожкину, а он только ворота поднимал, чтобы машине заезжать».
Першин: «А когда Вы ехали по трассе, видели повреждения?»
Тупицын: «Нет, я сзади ехал. Я только увидел, что колесо дымится и все».
Подсудимый Миронов: «Вы можете описать голос Крыченко, когда он Вам позвонил? Паника, истерика присутствовали в голосе?»
Тупицын: «Голос как голос, сказал, куда ехать».
Миронов: «Когда Вы первый раз узнали о том, что это был некий взрыв? Только со слов Дорожкина?»
Тупицын: «Нет. Дорожкин и не утверждал этого, он только предположил. Я узнал уже, когда по телевидению говорили, что было покушение, в водительской комнате телевизор постоянно работает. Может, днем это было, может, во второй половине дня — не помню».
Странная какая-то, непонятная ситуация. Ладно, Чубайс, очень уж большой начальник, барин, но Крыченко, только что переживший взрыв, обстрел, пулю над головой, дыхание смерти, оказывается, наконец, в безопасности и … молчит, ни слова Тупицыну, первому человеку, которого видит после пережитого, и ведь это не сторонний человек, лицо доверенное, коль его посылают встречать Чубайса. Ладно, шофер Тупицын для них холоп, чего с ним делиться, но ведь и между собой Крыченко с Чубайсом ни слова. Ненормально все это, фальшиво. Впрочем, как и Дорожкин, переживший взрыв и обстрел, согласно его показаниям на суде, зачем-то перед Тупицыным изображает (или не изображает все-таки?) полное неведение, что произошло.
Понятно, что неестественность поведения Чубайса с Крыченко не могла не заинтересовать защиту.
Миронов: «Вы не могли бы описать поведение Чубайса и Крыченко, когда они вышли из машины?»
Тупицын: «Да они сели молча и вышли молча. Потом зашли в подъезд, и все».
Миронов, с трудом скрывая изумление: «Они не проявляли интереса, когда вышли из машины, к осмотру автомобиля БМВ?»
Тупицын: «Нет-нет. Они вышли и сразу сели в мою машину, и мы выехали».
Миронов: «То есть повреждения машины БМВ их не интересовали?»
Тупицын: «Ну, я не видел, чтобы они осматривали. Вот я стоял сзади, они с правой стороны вышли, также справа сели, вокруг машины они не ходили».