Прокурор беспокойно заворочался, как растревоженный барсук в норе. Судья уловила его недовольство: «Подсудимый Найденов, Вы искажаете материалы дела. Все эксперты утверждали, что данные повреждения не относятся к пулевым».
Судья, как бы мягче выразиться, глаголет неправду, ибо эксперт-баллистик Степанова ровную стежку из дырок на капоте оценила на суде именно как пулевые отверстия. Найденов вежливо выслушивает судейскую сказку и снова уверенно вперед: «Из материалов дела следует, что автомобиль БМВ двигался по Митькинскому шоссе со скоростью 60–70 км в час, т. е. 20 метров в секунду. Промежуток между выстрелами 0,1 сек. За это время машина проезжает 2 метра. Именно такое минимальное расстояние должно быть между следами от пуль, если стрельба велась по движущейся автомашине. Подчеркиваю: МИНИМАЛЬНОЕ расстояние между следами пуль должно составлять МЕТРЫ, а не сантиметры».
Судья вновь встраивает в мощный рокот Найденова свою пронзительную поперечину: «Найденов, Вы предупреждаетесь об искажении материалов дела!»
Сознавая свою правоту, Найденов невозмутимо прет, как танк на хлипкий сарай: «Свидетель Вербицкий утверждал, что видел, как из леса вышли люди и, сев в машину «Мицубиси Ланцер», уехали с места обстрела в сторону Минского шоссе, а вернулась автомашина «Мицубиси Лансер» обратно на место происшествия уже с одним водителем. То есть, выйдя из леса со стороны обстрела, люди сели в машину тех, кого обстреливали, и покинули место происшествия. Свидетель Иванов, гаишник, также указывал на то, что видел автомашину «Мицубиси Ланцер», за рулем которой находился, вероятно, Моргунов, а на пассажирском сиденье сидел кто-то. Обратно на место происшествия автомобиль «Мицубиси Ланцер» вернулся уже с одним Моргуновым».
Судья смотрит на прокурора, покрывающегося мертвецки бледными пятнами, кидается ему на выручку: «Свидетели Вербицкий и Иванов не давали показаний о том, что Моргунов кого-то вывозил с места происшествия!»
В зале немало тех, кто своими ушами слышал показания Вербицкого и Иванова о вывозе неизвестных людей Моргуновым, они начинают возмущенно шушукаться, но яростный рык судьи в сторону зрительских скамеек останавливает ропот.
Найденов не спорит, идет дальше: «В общей сложности автоматчики сделали 27 выстрелов. Это установлено следствием по количеству гильз. В наружном корпусе БМВ — 8 пулевых повреждений, в корпусе автомобиля «Мицубиси Ланцер» — 6. Итого: 14. Спрашивается, где еще 13 пуль, если, согласно протоколу осмотра места происшествия, в стволах деревьев, расположенных на траектории стрельбы, повреждений от пуль не обнаружено? Как усматривается из протокола осмотра, углы вхождения пуль в «Мицубиси Ланцер» тупые от практически перпендикулярно входящих пулевых трасс. По характеру повреждений ясно, что находившиеся в салоне в момент обстрела люди должны были пострадать с вероятностью в сто процентов. Возникает вопрос, где в момент так называемого обстрела действительно находился экипаж Мицубиси и чем он был занят?»
Экипаж «Мицубиси Ланцер» в этот момент в полном составе сидит прямо перед Найденовым, ерзает на стульях, ежится, вытирает пот, нервничает. Адвокат Шугаев пробует науськать их на возражения Найденову, но охранники только вжимают головы в плечи.
Найденов продолжает утюжить их прежние показания: «Но если стрельба действительно имела место, почему сотрудники ЧОП, имея при себе оружие, никак не оборонялись? Неясно, каким образом заглохшая автомашина «Мицубиси Ланцер» чудесным образом завелась и уехала, по словам Моргунова, якобы до поста ГАИ, но никакого поста ГАИ вблизи нет. К тому же у Моргунова был мобильный телефон, с которого он звонил своему начальнику Швецу, который приказал: «Огня не открывать». Клочков с Хлебниковым в это время вообще никуда не звонили, значит, были убеждены в отсутствии реальной опасности.
В ходе судебного следствия стало известно, что к РАО «ЕЭС» Чубайс приехал не на БМВ, а на «Тойоте Ленд Крузер». Водитель Тойоты Тупицын показал, что Чубайс и Крыченко пересели в его машину на Ленинском проспекте напротив поста ГАИ, при этом к сотрудникам ГАИ они не обращались. Состояние пассажиров Тупицын охарактеризовал как спокойное. Такое поведение людей, подвергшихся нападению, преодолевших путь от Митькинского шоссе до Ленинского проспекта на неисправной автомашине с пулевыми и осколочными повреждениями, не укладывается в рамки здравого смысла, особенно в сравнении с их темпераментным поведением в настоящем судебном заседании спустя пять лет. Помните, какие ужасы в истерике нам рассказывали на суде пострадавшие Дорожкин, Крыченко, Чубайс, и про переживания свои, и про семьи, и про бабушку, и про развалившиеся автомобили, и про размеры образовавшейся на дороге ямы от взрыва. Все эти свидетельства указывают на трюковую постановку имевшегося в действительности имитационного действия, попросту — спектакля».
Я намеренно привожу выступление Александра Найденова цельно, без регулярных судейских указаний присяжным заседателям «оставить без внимания», без ее постоянных угроз изгнать Найденова из зала. Как не буду описывать откровенное холуйство судьи Пантелеевой к прокурору Каверину, противное не только Закону и Совести, но и элементарной порядочности.
Вслед за Найденовым к микрофону вышла его адвокат Наталья Котеночкина, тоненькая, с короткой стрижкой темных волос: «Если верить Дорожкину, Крыченко и Чубайсу, а также пулевым повреждениям на автомобиле БМВ, то получается, что сотрудники ЧОП врут про то, что они выходили из автомашины «Мицубиси Ланцер», шли в сторону взрыва и только потом были обстреляны. Так как ни один нормальный человек, понятно, под пули даже из машины с заглохшим мотором не вылезет. Если верить сотрудникам ЧОП про то, что стрельба началась только после того, как они обнаружили нападавших в лесном массиве, тогда врут Дорожкин, Чубайс и Крыченко, а пулевые повреждения автомобиль БМВ мог получить где угодно, только не на Митькинском шоссе, так как ко времени остановки автомашины «Мицубиси Ланцер», и выхода из него охранников, автомобиль БМВ с вип-персоной или без нее был уже далеко от Митькинского шоссе».
Из логического повествования адвоката Котеночкиной складывалась четкая мозаика событий, обретающая очертания строго документальной картины имитации покушения на Чубайса. Это очень не нравилось обвинителям. Юная прокурорша даже сняла очки, быстро запотевавшие от испарины, и метала острые гневные взгляды на соперницу у микрофона, которая невозмутимо разъясняла присяжным: «Из показаний водителя «девятки» Вербицкого нам известно, что во время взрыва автомобиль БМВ совершал обгон его машины. То есть, фактически, отечественный шедевр АвтоВАЗа заслонил собой импортное бронированное чудо техники в самый опасный момент, при этом, не получив ни одного осколочного, ни одного пулевого повреждения, поимев только деформацию корпуса от взрывной волны и разбитые стекла».
Обрисовав противоречия в показаниях потерпевших, адвокат перешла к анализу документов: «Вы своими глазами видели на фотографиях место взрыва. В протоколе оно описано так: «На обочине имеется воронка 1 м 35 см от полотна дороги. Воронка представляет собой яму вытянутой формы вдоль полотна дороги. Размер воронки 60 см до уровня дорожного полотна. На дне воронки находятся сломанные сучья деревьев, комки льда и смерзшегося снега. Поверхность воронки имеет следы окопчения». При этом деревья над воронкой, как вы помните, не имеют повреждений. Неопровержимые фотодоказательства находятся в противоречиях с показаниями потерпевших сотрудников ЧОП, что глубина воронки более полутора метров, диаметр — метров шесть.
Мне кажется странным, что железячки, которые, по утверждению потерпевших, повредили их машины, не были замечены ни братьями Вербицкими, ни водителем, ни пассажиром Газели, ни водителем, ни пассажиркой Ниссана, ни водителем лесовоза, ни сотрудником ГАИ Ивановым, ни специалистом Мосэнерго. От этих предметов нет повреждений ни у автомашины Вербицкого, ни у автомашины Ниссан, ни у автомашины Газель, ни у стеклопакетов, которые эта Газель перевозила. В лесу ни на снегу, ни в стволах деревьев ничего подобного также не найдено. Таким образом, кроме сотрудников правоохранительных органов, которые приобщили к материалам дела весь этот вещественно-доказательный металлолом, этих предметов на дорожном покрытии Митькинского шоссе 17 марта 2005 года никто не видел».
Сомнения, похоже, затронули даже пару прокуроров-обвинителей, они сидели тихо-тихо, не пытаясь даже делать страшные и умоляющие глаза судье.
А Наталья Котеночкина сеяла в умах новые сомнения: «Внешние повреждения БМВ нам известны из экспертиз. Более никаких документов, кроме оглашенной справки из страховой компании с сомнительным названием, о том, что ущерб возмещен полностью на страшную сумму шесть миллионов сто двадцать семь тысяч двести семьдесят четыре рубля 44 копейки, нам о повреждениях автомобиля БМВ, о его регистрационных данных, о замененных деталях, количестве нормо-часов, потраченных на его ремонт, если таковой вообще производился, ничего не известно. Ни вы, уважаемые присяжные заседатели, ни мы, я имею в виду сторону защиты, включая адвокатов и наших подзащитных, этот автомобиль никогда не видели».
Атакует защита (Заседание шестьдесят второе)
Да простят меня читатели, что я нарушаю ставшую привычной для них форму подачи материалов, и предлагаю выступления защиты в прениях без показа атмосферы в зале, эдакого крикливого восточного базара прокурора с прокуренком, адвокатов Чубайса, а, главное, судьи Пантелеевой. Сделать это я не могу по той простой причине, что после каждого предложения надо все время вставлять ремарки: «Вскакивает прокурор…», бесконечные прокурорские выкрики «У меня заявление!..», всем опротивевшие, бессовестные и бесчетные судейские заклинания «Адвокат предупреждается… Прошу присяжных заседателей не принимать во внимание сказанное адвокатом…». Судья Пантелеева, не зная чем еще помочь обвинению, дошла до того, что, затыкая рот адвокатам, зачитывает в оправдание себе статьи Уголовно-процессуального кодекса и умышленно перевирает их! А малейшую попытку указать ей на искажение закона пресекает гневной истеричной угрозой удаления с процесса.