Кроме спальни оставалась лишь ванная; ни кухни, ни комнаты для прислуги – в Кинг Джонс Мэншенс они не нужны. Я подумал о том, чтобы заглянуть в ванную, пока Раффлс направлялся в спальню, потому что меня мучила ужасная мысль, что всё это время хозяин может скрываться где-то в квартире. Но ванная комната оказалась пуста. Я обнаружил Раффлса в абсолютной темноте, высунувшимся из окна спальни. Я нащупал выключатель у двери.
– Выключи свет! – гневно выкрикнул Раффлс. Он отошёл от подоконника, тщательно прикрыл жалюзи и шторы, затем включил свет. Лампа осветила его лицо, нахмуренное, скорее от сочувствия, чем от злости. Раффлс только покачал головой, глядя как я опустил свою.
– Всё в порядке, старина, – уверил он. – Но в коридорах есть окна и слуги могут увидеть свет там, где его быть не должно, ведь мы должны быть в гостиной. Но у нас есть повод для радости, Банни! Это ТА комната; посмотри на этот дополнительный болт на двери, он специально заказал его, а ещё здесь пожарная лестница у самого окна! У него есть способ улизнуть из квартиры, если понадобится. Я его недооценил, Банни. Ты можешь поставить последний грош на то, что если в квартире и спрятано награбленное, то только в этой комнате.
Но в комнате было совсем немного мебели и ничего не было заперто. Мы посмотрели везде и всё безрезультатно. Гардероб был заполнен свисающими пальто и брюками, выдвижные ящики – мягким шёлком и тончайшим льном. Сама кровать была настолько жёсткой, что не понравилась бы и анахорету. В комнате не было и уголка для того, чтобы спрятать сокровища. Я всё же заглянул в дымоход, но Раффлс велел не вести себя глупо и спросил, слышал ли я хоть слово из того, что он сказал. Он был в ужасном расположении духа. Пожалуй, в худшем из всех, которые я видел.
– Тогда у него ячейка в банке, – прорычал Раффлс. – Клянусь чем угодно, я не ошибаюсь в своём мнении о нём!
Я не стал спорить с ним. Но я просто не мог не предложить ему, что сейчас самое время уйти, пока мы не совершили ошибку. До полуночи ещё было время.
– Предлагаешь выставить себя дураками и капитулировать? – огрызнулся Раффлс. – Ну уж нет! Он ведь может прийти сюда с бриллиантами Кирклитхэм! Делай, что хочешь, Банни, но я останусь.
– Я не покину тебя, – парировал я, – иначе ты будешь избит человеком, который лучше тебя.
Я позаимствовал его тон и ему это совсем не понравилось. Таким, как он, это не нравится. На секунду я подумал, что Раффлс ударит меня… в первый и последний раз в его жизни. Пусть только попробует. Кровь стучала мне в виски. Я был готов отправить его к самому дьяволу. И я подчеркнул оскорбление, пожав плечами и кивнув в сторону огромных булав, расположенных у каминной решётки по обе стороны от дымохода.
В одно мгновение Раффлс схватил булавы и стал крутить их вокруг своей седой головы в смеси детской обиды и юношеской задиристости, которые, как я полагаю, ему не совсем к лицу.
И вдруг, пока я наблюдал за ним, его лицо изменилось, оно заметно смягчилось, засветилось, и он мягко положил булавы на кровать.
– Они недостаточно тяжелы для своего размера, – быстро проговорил он, – и, клянусь богами, они разного веса!
Он встряхнул булавы одну за другой обеими руками, поднося их близко к уху, затем осмотрел их тщательно под электрическим светом. Я понял, что он пытается обнаружить, и заразился его сдерживаемым волнением. Мы молчали. Раффлс достал из кармана портативный набор инструментов, который он называл ножом и всегда носил с собой, вооружившись буравчиком, он передал мне одну из булав. Машинально я зажал тонкий конец под мышкой, а широкий предоставил Раффлсу.
– Держи покрепче, – прошептал он, улыбаясь. – Он намного умнее, чем я думал. Ты посмотри, какую уловку он использовал, я бы и не додумался до этого. Вот только… я бы распределил вес абсолютно ровно.
Он ввернул буравчик в дно булавы около края, и мы попытались повернуть каждый свою часть в противоположных направлениях. Какое-то время ничего не происходило. Затем внутри что-то поддалось, и Раффлс тихо выругался. И ещё минуту после этого он, держась за буравчик, вращал и вращал рукой, будто играл на шарманке, а донышко плавно выдвигалось наружу, скользя по тонкой резьбе.
Булавы оказались полыми, как рога для вина, мы не стали останавливаться и рассматривать, что было в пакетиках, которые посыпались из первой, а сразу же перешли ко второй булаве. Пакетики были восхитительно тяжелы в руке и завёрнуты в вату так плотно, что некоторые склеились между собой, сохраняя форму булавы, даже когда выпали из неё. А когда мы открыли их… но пусть говорит Раффлс.
Он поручил мне закрутить булавы обратно и поставить их туда, где они были. Когда я закончил и повернулся, то увидел, что всё стёганое одеяло сверкает от многочисленных бриллиантов и жемчуга.
– О, а не в этой ли тиаре была леди Мэй на своей свадьбе, – заметил Раффлс, – и она исчезла в комнате для переодеваний, пока дождь из конфетти отвлекал гостей… Ох, как же глупо было сложить сюда эти старинные золотые ложки, вот они-то и выдали разницу в весе… Это, вероятно, бриллианты Кэнуорти… А вот откуда этот жемчуг я не знаю… О, а это похоже на набор колец, возможно, забывчивая леди оставила его в ванной комнате! Вот и всё.
Наши взгляды встретились.
– Сколько всё это стоит? – хрипло осведомился я.
– Невозможно сказать точно. Но больше, чем всё, что мы взяли за всю жизнь. В этом я абсолютно уверен.
– Больше, чем всё…
Мой язык одеревенел от одной мысли об этом.
– Но чтобы сбыть это, потребуется время, старина!
– А… нужно ли нам это партнёрство? – спросил я, обретя, наконец, голос.
– К черту партнёрство! – в сердцах воскликнул Раффлс. – Надо сматываться отсюда как можно быстрее.
Мы распределили вещи между нами, включая вату, не потому, что она нам была нужна, но чтобы устранить все явные следы нашего весьма достойного поступка.
– Грешный лорд никому ничего не расскажет, когда обнаружит пропажу, – уверенно заявил Раффлс, – но лучше будет, если он поймёт всё как можно позже. Так… тут всё выглядит, как прежде. Нет, лучше оставить окно открытым, как было, только шторы закрыть. Отлично, теперь погасим свет. В другой комнате всё в порядке. Так, осталось выключить свет в гостиной, Банни, займись этим, пока я открою…
Он вдруг замолчал. В тишине было слышно, как снаружи в замочную скважину просунули ключ.
– Ну же! Давай! – лихорадочно зашептал Раффлс. И когда я повиновался, он одним рывком приподнял меня и бесшумно втолкнул в спальню, в то же мгновение открылась входная дверь, и раздались хозяйские шаги.
Последовавшие за этим пять минут были ужасны. Мы слышали, как апостол Рационального Питья отпер один из ящиков своего старинного буфета, затем последовали звуки, подозрительно напоминающие бульканье бутылки и шипение сифона. Ни прежде, ни потом я не испытывал такой жажды, какая напала на меня в тот момент. Не думаю, что многие исследователи тропической природы испытывали нечто подобное. Но со мной был Раффлс, и его рука была столь же уверенной и твёрдой, как у профессиональной медсестры. Я ощутил это, потому что он, по непонятной мне причине, поднял воротник моего пальто и застегнул его до самого горла. После я увидел, что он сделал то же самое со своим пальто, но я даже не заметил, когда. Единственное, что я услышал в спальне – это металлический щелчок, приглушённый карманом его пальто, и этот тихий звук не только развеял мою дрожь, но и ввёл меня в небывалое волнение. Но тогда я совершенно не знал, какую игру задумал Раффлс, и какая роль в ней отведена мне.
Прошло совсем немного времени, и лорд Эрнест вошёл в спальню. Боже, как моё сердце тогда не остановилось! Мы стояли у самой двери, и я могу поклясться, что проходя мимо, он задел меня. Скрипнули его ботинки, звякнула каминная решётка и… Раффлс включил свет.
Лорд Эрнест Белвилл сидел на корточках с булавой в руках, словно лакей с украденной бутылкой. Красивый, хорошо сложённый мужчина со стальной сединой и железной челюстью, но в тот момент он выглядел комично и глупо. Я подозревал, что такое с ним впервые.
– Лорд Эрнест Белвилл, – обратился к нему Раффлс, – вам некуда бежать. У меня в руках заряженный револьвер и если вы вынудите меня, я его применю, как к любому другому отпетому преступнику. Я здесь, чтобы арестовать вас за ряд грабежей в домах герцога Дорчестерского, сэра Джона Кенуорти и других благородных домах в нынешнем сезоне. Вам лучше бросить то, что у вас в руке. Там пусто.
Лорд Эрнест поднял булаву на дюйм или два, а вместе с ней и собственные брови, после этого он поднялся, а булава со стуком вернулась на место. И когда он расправил плечи с вежливой, но ироничной улыбкой под подстриженными усами, он выглядел достойно, не важно – преступник или нет.
– Скотланд-Ярд? – спросил он.
– Именно так, милорд.
– Не думал, что вы поймаете меня, – признался лорд Эрнест. – Сейчас я узнал вас. Вы тот интервьюер. Честно сказать, не знал, что кто-то из вас способен на это. Пройдёмте в соседнюю комнату, и я покажу вам ещё кое-что занятное. И да, просто держите меня под прицелом. Но взгляните на это!
На старинном буфете, отражаясь в полированном красном дереве, отчего их казалось вдвое больше, сверкали драгоценных камни. Они сияли, как гирлянды, на пальцах лорда Эрнеста, когда он, слегка пожав плечами, передавал их Раффлсу.
– Бриллианты Кирклитхэм, – объяснил он. – Добавьте их к изъятому.
Раффлс сделал это без тени улыбки. Пальто, застёгнутое до подбородка, низко надвинутый на лоб цилиндр, острый взгляд и строгие черты лица – он выглядел идеальным детективом из художественной литературы и театра. Я не знаю, как выглядел сам, но постарался принять грозный вид и оскалился. Я включился в игру, которую мы явно выигрывали.
– Может, просто разделим всё между собой? – спросил лорд Эрнест небрежно.
Раффлс не снизошёл до ответа. Я оскалился, как щенок бульдога.
– Тогда хотя бы выпейте со мной!
Мой рот наполнился слюной, но Раффлс нетерпеливо покачал головой.