А этот охотник… Он словно предлагал ей подарок, но ничего не ждал взамен.
Ей подарки делал только Тариэль, но он всегда рассчитывал на что-то в ответ. На согласие остаться, на возможность близости. Но близости с ним Мишке не хотелось. Как и с другими мужчинами, которые были с ней рядом. Они приходили в «Круге» и за его пределами. Заявляли о своих желаниях. Брали. Требовали. Иногда им удавалось получить желаемое. А когда Медведица вступила в свою силу, они все чаще платили за свои желания жизнью.
Медведица призналась себе: да, ее тянет к этому охотнику. Потому что по-новому. Потому что неожиданно. Потому что ей оставили возможность выбирать. Хоть она и не собиралась отвечать ему, но была благодарна за то, что не требует и не навязывает.
Айгир тоже от нее ничего не требовал. Общался с ней по-доброму. Открыто. Но Мишка явно ощущала его отношение к жене. Они – друг для друга. И только. И его отношение к сестре, какой бы занозой она не была, оставалось очень теплым и по-своему нежным. Такие не требуют. И не предают. Не насилуют. Слишком другие.
Утро наступило неожиданно. Оно трясло за плечо, дергало за цепь. Оно влезло в сон голосом Яры.
Поврежденная Мишкина кожа почти зажила уже к вечеру прошлого дня. Спасибо за это ее медвежьей половине. Ничего не мешало выспаться и отдохнуть как следует.
А ведь сон был такой приятный. В нем было тепло. В нем было что-то близкое и родное. Мишка почти не помнила образы сна. Помнила только ощущения. И свои эмоции. Тепло в груди, ласку. Она дарила кому-то ласку. Кого-то обнимала. А сейчас, глядя в светлые голубые глаза Яры, Медведица чувствовала, как отступает сон. Словно туман, рассыпавшийся жемчужинами росы по листьям, цветам и камням. Вроде и рассеялся, но все равно остался где-то в глубине сознания, одарив его такой желанной влагой.
– Вставай же!
Медведица потянулась. Одеяло соскользнуло, и вот уже Мишка разглядывает выздоровевшую кожу своих рук. Еще розовую, но чистую и гладкую.
– Ого, – Яра тоже оторопело разглядывала чудесное исцеление. – Это как?
Мишка улыбнулась, сжала пальцы в кулаки и разжала снова. Яра встряхнула головой. С ее кожи покраснение тоже уже спало. Но оно и не было настолько сильным.
– Чего лежишь? Завтракать собираешься? – Яра снова напустила на себя хмурый вид. – Тогда поднимайся!
Следующая часть утра прошла гладко. Девушки вместе сходили в туалет и умыться. Мишке, пребывающей в благодушном настроении, совсем не хотелось задирать Яру. А Яра, получив в свои руки роль главной, деловито суетилась.
Они сходили в курятник, накормили птицу и забрали яйца. Затем Яра подоила корову. Медведица даже залюбовалась в какой-то момент работой Яры. Как споро у нее выходит! Белые упругие струи ударялись в дно и стенки ведра. Молока в ведре становилось все больше, а по краям образовалась пушистая молочная пенка.
Мишке было поручено отгонять теленка, который норовил сунуть в ведро свой бархатистый нос. Когда с дойкой было покончено, Яра выпустила корову и теленка пастись. Девушки подхватили корзину с яйцами и ведро с молоком и вернулись в домик.
Яра тут же вбила в большую миску пару яйц, туда же сыпанула сахара и добавила молока и просеянной муки. Затем она достала ложку и сунула ее вместе с миской в руки Мишке.
– Хочешь есть – помогай! Мешай! И смотри, чтоб комочков не было, – велела Яра, а сама принялась разжигать огонь в печи.
Медведица возила ложкой в тесте, постепенно скатываясь в воспоминания о сне. И монотонные движения очень этому способствовали. На душе было неожиданно хорошо и спокойно. Она увлеклась. Растирала по стенкам миски мучные комочки или набирала в ложку теста и наблюдала, как оно плотной струйкой скатывается обратно в миску. Из задумья ее вывел голос соседки.
Яра все утро ждала новой ссоры. Не жаждала, но каждое мгновение готовилась к новому столкновению. А оно все не наступало. Сначала чужачка спокойно согласилась пойти в туалет, потом безропотно вытерпела курятник и хлев. А теперь сидит себе и мешает в миске тесто. Коряво, конечно. Словно впервые в жизни тесто видит. Серьезная такая. Как будто самую важную в жизни работу делает. Чудачка! Странно.
Яра не выдержала.
– Эй, а ты чего такая послушная? А где же возмущение гордой птицы?
Мишка перестала мешать и посмотрела на Яру.
– А что тебе не нравится? Если я тебя трогаю – плохо. Сижу тихо – тоже плохо. Ты уж определись.
– Давай сюда… – Яра отобрала у нее миску. Не прошло и получаса, как девушки уже завтракали коржиками, запивая их свежим молоком.
– Послушай, Яра… – Мишка отставила тарелку в сторону. – Я понимаю, что ты меня терпеть не можешь.
Яра застыла с куском коржика у рта.
– Не знаю, правда, почему. Ты мне тоже не сильно нравишься, – продолжала Медведица. – Но нам друг от друга никуда не деться до вечера. И я предлагаю прожить это время мирно. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Снимут с нас цепь – разойдемся.
Яра смотрела в глаза сопернице. Ну да, как же… Разойдемся… Еще неизвестно, сколько чужачка будет ей глаза мозолить. В деревне-то она все равно останется. Но в силе с чужачкой соперничать нет смысла. Нужно что-то другое придумать.
– Я согласна, – сказала, наконец, Яра.
Остаток дня прошел относительно спокойно. Мишка и Яра, хоть и не особо были разговорчивы друг с другом, но уживались вполне сносно. По крайней мере, они старались.
А вдруг Главе взбредет в голову, что они плохо старались, и он решит продлить их наказание. И придется им тогда быть сросшимися близнецами еще день, два, неделю…
Медведица помогла Яре с хозяйством. Насколько могла, конечно. И, получив в свой адрес пару комментариев о руках не из нужного места, сдержалась и решила не развивать дальше перепалку.
Яра в свою очередь согласилась сходить к реке. Пока Мишка купалась, Яра терпеливо сидела на камне и ежилась, воображая себя посреди ледяного потока. И течение настолько сильное, что способно сбить с ног, если зазеваешься. Почему чужачке так нравится плескаться в холодной речной воде? Есть же моечная!
Мишка радовалась воде, и даже презрительно-кислая физиономия Яры не портила ей настроение. Один раз возникла шальная мысль сдернуть Яру за пояс в холодный поток. Отчетливо представлялось, сколько будет визга и ругани. Медведица посмотрела на девушку и не смогла скрыть улыбку. А Яра, словно угадав ее мысли, подтянула ноги поближе к себе. А потом заметно расслабилась, когда соперница снова увлеклась своей забавой.
Вечером с них, наконец, сняли ненавистную цепь. И тогда же исполнилось желание Мишки разойтись с Ярой. С разрешения Главы гостью решено было перевезти в дом Улы.
Сборы были недолгими. Медведица забрала свою ночную рубашку и ненавистное платье – вот и все ее пожитки.
В доме Улы и Кириана царила суета. Готовились встречать охотников с добычей. А потому уже пару часов на просторной кухне женщины соображали ужин. Свежий пышный хлеб уже остывал на столе, прикрытый полотенцем. На сковороде шкворчали сочащиеся жирком куски мяса. В большой кастрюле пускала завитки пара рассыпчатая картошка.
Мишке тут же поручили нехитрое дело. Она чистила лук и слушала разговоры женщин. Обеденный стол вытащили на середину комнаты и накрыли белоснежной скатертью.
Тут же поблизости крутился маленький Яридан, иногда выпрашивая у матери то кусочек хлеба, то картофелинку, то кружку молока. Найрани расставляла на столе тарелки, а сама то и дело поглядывала в окна. Ждала. И, сама не замечая, Мишка тоже поглядывала в окно.
Охотники прибыли в деревню на закате. Они сходили в моечную и теперь сидели за общим столом немного усталые, чистые и довольные.
Во главе стола сидел Кириан – отец Найрани. Справа от него сидела Ула, а слева Микан, Нирс и Айгир. Рядом с последним приклеилась Найрани. Медведица подивилась: не виделись всего сутки, а смотрят друг на друга так, словно никого больше в комнате нет. Малыш Яридан сидел рядом с Улой. Яру и Мишку усадили напротив Кириана и охотников.
Текли спокойные семейные разговоры. Непривычно. Мишка чувствовала себя окунувшейся в другой мир. Она смотрела, как ворковали чуть слышно Айгир и Найрани. Как переговаривались охотники. Как заботливо Ула наклалывала в тарелку Кириана кусочки поджаристого мяса. Как малыш стащил у Яры из тарелки кусочек сыра, а девушка тут же положила новый кусочек на прежнее место, чтоб Яридану было что взять в следующий раз.
Нирс оказался шутником. Он рассказывал забавные истории, которые насобирал в деревнях и городах, и все от души смеялись. Разговорчивый и легкий в общении, он совсем не тяготился своим одиночеством за столом. Он подкалывал Микана, отпускал комплименты Найрани и нагло подмигивал Яре. А девушка видела только Микана.
Медведица вдруг заметила, как смотрит на охотника эта юная рыжая бестия. Все стало ясно. Вот почему Яра сделала то, что сделала. Решила, что Мишка ей соперница. Яра сидела напряженная. И Медведица ей вдруг позавидовала: молодая, красивая, искренняя и горячая в своих чувствах, хоть и заносит иногда на эмоциях. В Яре был огонь. В Яре бурлила сама жизнь. Юная и чувственная.
В свои двадцать шесть лет Медведица вдруг ощутила себя старой и пустой. Холодное, бесчувственное орудие для убийств. Существо, созданное, чтоб на нем зарабатывали деньги. Неспособное на такое обожание, которое было написано на веснушчатом личике Яры. Одноразовая игрушка для развлечения. Нещадно использованная и потрепанная. Сломали и забыли. А зачем помнить, если на смену прежней придет десяток новых? Только вот такой жизни не хотелось. А такой, которая царила за этим семейным столом, у нее никогда не будет. Не судьба. Выполнить поскорее свое задание и исчезнуть отсюда. Чтоб не скоблило душу это противное чувство. Чтоб не щипало в глазах от ненужных и бесполезных слез.
Мишка проследила за направлением взгляда Яры и вздрогнула. Потому что Микан смотрел на нее. Захотелось спрятаться под стол. Она чувствовала – он понял. Он видел. Он прочел все ее мысли и чувства сейчас. Медведица чувствовала себя улиткой, потерявшей свой панцирь. Некуда спрятать свое уязвимое тельце. Ее поймали. Она на мгновение зажмурилась. Не хотелось видеть в его глазах жалость к себе. Не хотелось чувствовать себя еще более ничтожной, чем она чувствовала себя в эту секунду.