Она медленно вдохнула. Она – боец. Она всегда находила в себе силы драться дальше. Найдет и сейчас. Ничто и никто не сломит ее. Ни протекшая воспоминаниями и сожалением душа, ни очередной хозяин, ни этот охотник, рассматривающий ее медовыми глазами. Мишка решительно и с вызовом посмотрела ему в глаза. Ожидала столкновения, сопротивления, нажима. Но все было еще хуже. Взгляд напротив сочился любовью. Почему-то Медведица вдруг поняла, что это именно она.
Стало жарко. И неудобно. Стул под ягодицами словно превратился в раскаленный камень. Захотелось поерзать. Мишка уставилась в свою тарелку и попыталась сосредоточиться на еде. Хотелось спрятаться, испариться, но вместе с тем какая-то сила против воли самой Медведицы заставляла ее снова и снова искать взглядом мужчину напротив. Мясо казалось безвкусным, картошка слишком сухой. Время от времени Мишка не могла удержаться и поднимала голову. И следом тут же взгляд охотника устремлялся на нее. Он что, кожей чувствует? И каждый раз она словно увязала в его взгляде. С каждым разом все меньше хотелось отвести глаза. Все труднее становилось отворачиваться, обрывать контакт.
Смысл застольной беседы уже давно уплыл за границы внимания. Слова, фразы – все слилось в монотонный, ничего не значащий гул. Медведица уже была не в силах следить за нитью разговора. Она мысленно украдкой ощупывала фигуру охотника.
За столом он казался выше всех. Под свободной рубахой угадывалось крепкое тренированное тело. Светлая ткань обрисовала складками контуры мышц груди и плеч. Рукава были закатаны до локтей. Широкие рельефные предплечья, покрытые светлыми волосками, спокойно лежали на столе. Тонкая цепочка огибала мощную шею, скрываясь спереди за воротом рубахи. Он носит какой-то кулон. Тяжелый, судя по всему. Вон как оттянулся край цепочки. Широкие брови слегка вразлет, с легкой горбинкой некрупный нос, широкий лоб и высокие скулы. Удивительные глаза у него. Медово-желтые, прозрачные. Ясный и прямой взгляд. Короткая борода прикрывала широкие углы нижней челюсти и квадратный подбородок. Еще не высохшие после мытья волосы были скручены на затылке и выбивались из узла влажными колечками. Интересно, они мягкие и гладкие на ощупь? Или жесткие?
Стоп! Это что за мысли? Медведица мысленно одернула себя. Так! Уйти отсюда! Срочно! Найти предлог, улизнуть. Желательно, чтоб не сразу заметили… Подышать, стряхнуть с себя это… Помутнение какое-то…
Она едва дотерпела до момента, когда женщины стали собирать грязную посуду со стола и готовить чай. Мишка подхватила свою тарелку и сунула ее в таз для мытья. Улыбнулась Уле, обошла Найрани и.... ура! Входная дверь и крыльцо.
Медведица шагнула в ночную прохладу. Темнота сгладила предметы, приглушила цвета. Новой остротой заиграли запахи, звуки и ощущения. Травинки щекотали босые ступни, посылая мурашки вдоль позвоночника. Мишка запрокинула голову и зарылась пальцами в волосы. Прическе пришел конец. А ведь Ула и Найрани потратили столько сил, чтоб привести этот отросший и непослушный ежик в какое-то подобие порядка. На предложение просто состричь их снова лица женщин ошарашенно вытянулись, а Яра съязвила что-то насчет тыквоголовой. Ладно, состричь можно и позже, когда миссия будет выполнена.
Мишка вдохнула ароматный ночной воздух. Хотела потянуться, но светло-кремовая ткань натянулась, не давая расправить плечи. Проклятое платье!!! Река манила и звала. Медведица подобрала юбку и рванула туда, где небольшая рощица шевелила кронами над речным потоком. На одной из веток осталось сиротливо висеть сброшенное платье. Легкий ночной ветерок обрадовался новой игрушке. Платье грустно помахивало на прощание Мишке длинными рукавами.
Все! Свобода!
Медведица побежала вдоль берега реки. Босые ступни почти не вязли в крупном песке, едва прикрывавшем речной берег. Удивительно, но, несмотря на раздрай в мыслях, медвежья сущность была спокойна. Обычно зверь ворочался в душе, требуя свободы и выхода. А сегодня медведица молчала, но легко отозвалась на зов своей носительницы. Осталась далеко позади деревня. Мишка наконец остановилась и улеглась между камнями отдохнуть.
В голове роились мысли и эмоции.
Ну, ты даешь, Мишка! Забыла, кто ты? Забыла, зачем ты здесь?
Никогда мужской призыв не выбивал из колеи. Сколько их было? Десятки… Их желания были просты и понятны. Они никогда не смотрели так, как этот охотник. Не хотели? Не могли? Не умели? Может быть. И Мишку это не трогало. А тут попалась. Ослабила барьер, забыла об осторожности. Позволила охотнику увидеть свои мысли, и потому так метко попал в цель его посыл. Пропустила удар. Влипла, как муха в мед. И теперь требовалось время, чтоб очистить крылышки и лапки от сладкой ароматной липкой массы. Иначе не взлететь снова.
То, что читалось во взгляде этого охотника… Да, то самое… Как они, все эти люди, умудряются так легко его дарить? Так не бывает! Не в ее, Мишкиной, жизни. Но она, наверное, хотела бы так… Когда-нибудь. Когда будет на это время.
Ужин закончился. Нирс и Яра ушли по домам. Найрани увела сына спать. Ула и Кириан прибирали в доме. Микан еще сидел на крыльце. Айгир видел его из окна. Он чмокнул Улу в щеку, пожелал спокойной ночи Кириану, подхватил с блюда на столе два яблока и вышел на крыльцо.
– Держи, – Айгир протянул другу яблоко.
– Спасибо, – Микан покрутил в руках красно-желтый фрукт, понюхал ароматную кожицу. – Скажи, Айгир, а как ты понял, что Найрани – та самая?
– Ну и вопросы, – Айгир почесал лоб и усмехнулся. – Ого! А тебя не шуточно накрыло, да?
– А все-таки, как?
– Я смотрел в ее глаза там, на утесе, когда она чуть не упала, – голос Айгира потеплел. В нем зазвучала нежность. Пропали шутливые интонации. – Тогда я решил, что никогда в жизни ее не отпущу. И не позволю ей упасть.
– А еще раньше? Почему в том лесу ты украл именно ее? – Микан крутил яблоко в руках.
– Не знаю… – пожал плечами Айгир. – Какая-то неведомая сила толкнула меня в ее сторону.
– Вот и меня тянет. Странное чувство. Нутром чую – моя, – яблоко спряталось в ладонях.
– Но ведь ты когда-то тоже вышел бороться за руку Найрани. Тогда ты этого не чувствовал?
– Тогда было по-другому, – Микан бросил взгляд на друга. – Найрани мне нравилась. Она была красивая, хрупкая и растерянная. Хотелось поддержать ее.
– То есть, получается, что ты жалел ее?
– Наверное, отчасти да. И хорошо, что она тогда выбрала тебя, а не меня.
– А Медведицу тебе не жалко? Может, ты и сейчас путаешь жалость с любовью? Ведь у нее нелегкая судьба. Бывшая рабыня, да еще и из такого места…
– Нет. Не жалко. Я не подросток. Я прекрасно отдаю себе отчет в своих чувствах.
– Чем она тебя так зацепила? Тебя всего трясти начинает, когда ты рядом с ней.
– В ней огромная внутренняя сила. Когда она стучалась в щит, я чувствовал ее. Чувствовал ее сущность. Она страстная и напористая. Она способна любить. Она полюбит это место. И я надеюсь, она полюбит меня.
– А ты уверен, что сможешь разобраться со всеми ее сложностями? Она же, как дикая кошка, – полосует когтями все, что движется в ее сторону. Такую непросто приручить.
– Она сама во всем разберется. Нужно только дать ей время. И немного любви.
– Скорее очень много, – Айгир задумался. – А ты чего все еще здесь сидишь?
– Отдыхаю…
– Нет. Я имел в виду, почему ты еще не пошел за ней?
– Она ушла. Хочет побыть одна. Дадим ей такую возможность.
– Дорогой друг, я открою тебе маленький секрет, – Айгир сел рядом с Миканом и положил руку ему на плечо. – Если женщина долгое время остается одна, она начинает придумывать себе новые проблемы. Как ты собираешься завоевывать ее, если отпускаешь бродить в одиночестве?
– На нее нельзя давить. Испугается – сбежит совсем.
– Да я вообще удивляюсь, почему она еще не сбежала от тебя с воплями. У тебя же на лице написано: хочу Мишку, прямо умираю! Что ты будешь делать?
– Пока не знаю.
Приоткрылась дверь, и из домика выглянула Ула.
– Мальчики? Вы еще здесь?
– Да, тетушка Ула. Мы мешаем?
– Нет, нет! – Ула покачала головой. – Просто девочка еще не пришла. Спать пора.
– Ничего, гуляет где-то, – Айгир ткнул Микана локтем в бок. – Микан ее сейчас поищет!
– Хорошо, – улыбнулась Ула и скрылась в доме.
Микан засмеялся.
– Ты решил взять на себя роль сводника?
– Иди уже за ней! Вот тебе и повод. Делай что-нибудь! Только берегись клыков и когтей.
– А ты давай уже иди к жене, подкаблучник!
– Не завидуй! – хохотнул Айгир и поднялся. – Спокойной ночи.
Микан без труда учуял ее след. Он так и не пошел искать ее. Просто сел на землю под тем самым деревом, на котором она оставила платье.
Пусть она набегается. Успокоится немного. Шальной ветерок сдул брошенное одеяние на землю и нетерпеливо теребил край подола, словно досадуя, что игрушка стала не такой интересной.
Микан поднял платье с земли и уселся снова, скрестив ноги. Оно все еще пахло ею. Айгир был прав. Микан терял голову рядом с ней. Одного ее запаха хватало, чтоб мысли начинали путаться.
Охотник сжал кремовую ткань в руках и прислонился затылком к стволу дерева. Ему и самому нужно было время для размышлений. О чем с ней говорить? Как говорить? Что сделать, чтоб она перестала отгораживаться? Ответов пока не было.
Он знал одно: если она примет его, он сделает все, чтоб Мишке было хорошо. Но примет ли?
Может, она решит, что одинокая жизнь ей больше по вкусу. Или согласится создать с ним пару, но захочет уйти из деревни. О таком варианте тоже нужно подумать.
Готов ли он будет оставить деревню без защиты? Скитаясь далеко отсюда, он не сможет поддерживать щит в той же мере, как сейчас. И тогда основная нагрузка ляжет на Найрани. Это будет худшим вариантом. Нельзя, чтоб жена его лучшего друга в одиночку тянула это нелегкое дело. Ведь он сам до прихода в деревню Найрани не отлучался за пределы щита. Она стала ему помощником и страховкой. Но одно дело – оставить щит на нее одну на три недели, а другое – насовсем.