Она учуяла их издалека. Заметила две мужские фигуры, спокойно идущие от деревни в ее сторону. Айгир что-то рассказывал Микану, увлеченно жестикулируя, а потом указал рукой в ее сторону. Микан кивнул.
Мысли снова единым ошалевшим табуном ломанулись в разум. Разномастные и неудержимые, они сменялись, топтались по кругу, сталкиваясь и создавая суматоху. Медведица еще не успевала обдумать одну мысль, прошедшуюся копытами по разуму, как ее уже вытесняла новая или та же самая. Она запуталась. Разрывалась между желанием действовать, делать хоть что-нибудь и желанием спрятаться между камнями и притвориться валуном. Таким большим черным мохнатым камешком. Чтоб ничего не решать, не выбирать. Не сейчас.
Глупости. Не в ее характере прятаться. Тем более, что ей теперь стоит присмотреться к Микану поближе. Следует узнать о нем побольше. Куда ходит и с кем, как часто остается один. Привычки, уклад жизни… Чем больше, тем лучше. Врага нужно держать близко.
Враг… От этого слова оставалось противное послевкусие. Горечь на языке и в душе. Не хотелось быть кому-то здесь врагом. Она в это уже наигралась. Давно и с лихвой. Еще в «Круге». Хотелось мира, покоя и уединения.
Она нехотя поднялась и встряхнулась. Надо взбодриться. Впереди еще это задание. Вот выполнит она его, тогда и будет ей мир, покой и уединение. Хотя, будет ли? После стольких жертв, после того, как она ударит в спину этого Охотника. Как после такого мирно жить? Выполнение этого задания поставит ее в один ряд с теми, кто виноват в случившемся с ее семьей. Опустит ее на их уровень. Это другого качества люди. Одна мысль об этом заставила ее вздрогнуть от отвращения.
Но ведь она не собирается убивать всех здешних людей. Только одного. Не собирается насиловать, мучить и грабить. Она просто уйдет. Но если не она, так хозяин Вегран прикончит остальных. Мелькнула режущей глаза вспышкой мысль. Мишка попыталась ее стряхнуть, растереть, выгнать. Может, с этим ее совесть смирится? Может свобода перевесит это гадостное чувство. Может, став свободной, она, наконец, успокоится? Ведь у свободных есть одно право – решать за себя. У свободных есть достоинство. Свободных уважают. Это должно вылечить душу, стереть все эти волнения и метания. Исцелить. Нужно попробовать.
– Мишка, как хорошо, что ты тут, – Айгир потянулся, чтоб потрепать Медведицу за ухо и тут же отдернул руку, потому что в сантиметре от нее клацнули огромные челюсти. – Эй, чего кусаешься?
Медведица потрясла головой и фыркнула ему в лицо.
– Понял, понял… Недотрога, – Айгир упер руки в бока.
– Прости моего друга. Он всегда тянет руки туда, куда не следует, – Микан отвесил Айгиру шуточный подзатыльник.
Медведица согласно заворчала и поднялась на задние лапы.
– Микан, ты прямо сама вежливость! Благородный лорд, да?
– А будешь распускать руки, я тебе еще пинка налажу, – Микан тоже упер руки в бока.
– Да, помню я… Это твоя девушка!
Медведица пихнула его лапой в грудь и рыкнула ему в лицо.
– Слушай, Микан, ты уже просвяти ее, а то она, похоже, не в курсе, что у вас с ней все серьезно. Ай!
Мишка подсекла Айгира и в мгновение ока нависла над ним. Длинные изогнутые клыки сомкнулись вокруг шеи охотника.
– Микан… Не поможешь? Твоя девушка пытается откусить мне голову.
– Вот язык без костей. Зачем тебе голова, если ты ею все равно не пользуешься? Кусай, Мишка. Может, хоть помолчит немного.
Медведице даже понравилась эта игра. Его шея у нее в зубах, а он шутит. Смелый. Или глупый… Наверное, все-таки смелый.
Кусать его по-настоящему она, конечно, не собиралась. И просто отступить сейчас означает признать его победу в этой словесной перепалке. Но разве можно было назвать это перепалкой, если она не сказала ни слова. Если его просто отпустить, он начнет болтать без умолку.
И тут пришла идея. Да! Это будет то, что надо. Если бы Мишка была сейчас человеком, она бы злорадно похихикала. Но в человеческом теле не получилось бы воплотить это так правильно. Да и смотрелось бы странно. Мишка отпустила шею Айгира и неспеша, нарочито медленно лизнула его. Раскрылась огромная пасть, широченный язык прошелся от подбородка до самого лба, накрывая почти все лицо охотника. Айгир заверещал и принялся отбрыкиваться, пока его лицо обтирал теплый медвежий язык. Мишка лизнула его второй раз, для закрепления результата, и отступила. Айгир вскочил на колени, отплевываясь и вытирая лицо рукавами.
– Фууууу! Что за мерзость! Аааааа! – Айгир сорвался с места и помчался к реке. Залез в воду и стал поспешно умываться, изрыгая ругательства.
Микан покатывался со смеху, утирая пальцем выступившие слезы. Сквозь смех он отпускал ядовитые комментарии в адрес друга, который все еще плескался в реке. Расслабился и отвлекся. Не увидел, как под ноги ему вытянулась когтистая черная лапа. Подсечка, и Микана постигла участь Айгира. Его тоже облизали.
Они стояли перед ней оба мокрые. Айгир, взъерошенный и красный, выговаривал ей за подлые приемы. Мишка сидела напротив него на задних лапах, передними помахивая в воздухе, копируя жесты охотника, и даже открывала рот. Дразнила.
Микан отжимал волосы, набравшие воды и посмеивался.
Мишка была довольна проделкой. Айгира она лизнула из вредности. А вот Микана… Не смогла удержаться. Было интересно, сработает ли уловка дважды. Сработала. Значит, он в ее присутствии расслаблен. Он ее не опасается. Эта мысль принесла и радость, и сожаление. Лучше бы он опасался. Иначе ей придется ударить того, кто не ждет подвоха.
А еще хотелось контакта. Как тогда на учебной поляне. Хотелось игры. Она тут же себя одернула. «С ребенком не наигралась, что ли?». Оказывается, не наигралась. С малышом было весело, задорно и легко. С Айгиром играть было почти так же, как с его сыном. Еще один мальчишка, хоть и большой.
С Миканом играть было интереснее. Потому что силен. Потому что будоражил. Потому что откликалось что-то на каком-то неведомом ей уровне. Потому что нельзя подходить к нему близко. Как к обрыву. Встанешь на самом краю, ветер треплет штанины, а перед тобой открывается целый мир. И боязно, и дух захватывает от желания шагнуть в пропасть. Шагнуть в надежде, что раскроются за спиной крылья и поймают воздушные потоки.
Ее тянуло к нему. В этом она тоже набралась храбрости признаться себе. Вот ирония: ей нравится ее собственная добыча. А это значит, что, шагнув в пропасть, она встретит только острые камни на дне. Но как же приятно стоять на краю…
–Эй! Я вообще с тобой тут разговариваю! – Айгир помахал рукой перед ее носом. – И будь добра, обратись в человека, чтоб мне было удобнее на тебя ругаться!
– Мы идем рыбачить за порогами. Ты с нами?
Мишка усиленно закивала. Она вскочила и скрылась за камнями, где оставила одежду. Обратившись, она поспешно одевалась.
– Да, пусть идет с нами. Я еще не закончил на нее кричать, – Айгир напялил свою мокрую рубаху.
– Я готова! – Мишка выскочила из-за камней, заправляя тунику в штаны.
– Нужно еще забрать снасти. Идем, – махнул рукой Микан.
– Куда?
– Ко мне домой.
Каждый дом пахнет по-особенному. В каждом свой неповторимый дух, своя атмосфера. Это Мишка поняла быстро. Она ненавидела запах «Круга». Все арены пахли примерно одинаково: кровью, заплесневелыми стенами, потом. В «Круге» стоял к тому же еще и крепкий винный дух.
Здесь все было иначе. Домик Яры пах горными цветами. На столе всегда стояли неизменные букетики. В доме Найрани и Айгира пахло свежей выпечкой и немного куделью. Ула наполняла свой дом кисловато-молочным запахом свежего сыра и творога. А частенько там умопомрачительно пахло жареным мясом или картошкой.
Дом Микана пах по-холостяцки сдержанно – хвоей и свежей древесиной. Еще сюда примешивался чуть терпкий низкий запах выделанной кожи. Мишке понравилось.
Пока мужчины собирали снасти, она украдкой осмотрела все, что было видно от входа. Отметила, где находятся двери, и посчитала окна. На всякий случай. Взгляд выхватывал детали обстановки, которые совсем не были нужны для ее задания. Например, большое деревянное кресло с высокой спинкой. Или огромный овальный деревянный стол. За ним могла спокойно усесться очень большая семья. А узор на торце столешницы резной. Точно такой же, как на подлокотниках кресла.
Напротив кресла на стене висело оружие. У Медведицы глаза загорелись. Кованные ножи с резными ручками поражали разнообразием форм и размеров клинков. Чуть выше длинный двуручный меч покоился на двух крючках, изгибаясь красивой дугой. Его отполированное до блеска лезвие казалось зеркальным. Рядом с ним висели два коротких одноручных меча, одинаковых, как близнецы. Короткие прямые лезвия заканчивались чуть плавно зауженным острием. В ушки на рукоятках каждого были вдеты красные плетеные шнурки с кисточками на концах. Небольшой топорик для метания с гравировкой на обухе, маленькие трезубцы, которые легко можно было бы спрятать в рукаве. Особенно ей понравились длинные иглы для метания. Они имели желобок на каждой из трех граней острия. Интересно, для чего он? Руки чесались от желания потрогать, покрутить все это богатство в руках, ощутить вес и балансировку этих великолепных образцов оружия.
– Кажется, кто-то готов остаться здесь жить, – Айгир хохотнул, глядя на ее восторженное лицо, и пихнул ее в плечо. – Обычно девушкам подавай цветочки-песенки, а этой – ножичек и топорик.
– Нам пора, – Микан наслаждался произведенным эффектом. – Рассмотришь оружие позже. Будет время.
– Ага… – зачарованно протянула Мишка.
– Пойдем уже, – Айгир потянул ее за рукав к выходу.
Они шли вдоль реки. Айгир на ходу мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Микан шагал молча. Мишку все подмывало расспросить про оружие. Откуда оно, кто его делал. Она украдкой скосила взгляд на рослую фигуру охотника. Идет, улыбается. Чего он веселится? Специально заманил ее к себе домой, подразнить железками? Предвидел ее реакцию? Что ж, он попал в точку. Доволен собой, однако.