– Смотри, Ноэла, какая красивая ткань! – одна из женщин развернула перед молодой невестой большой темно-зеленый отрез. Нежно-зеленые вышитые стебли вьюна причудливо изгибались на ткани, кое-где раскрывая белые и серебряные цветы. – Из нее получится хорошее покрывало или навес над кроватью.
«У нее даже имя круглое,» – подумала Мишка в своем углу.
– Покрывало – это замечательно, – согласилась Ноэла. – А я нашла вот тут в свертке белую бахрому на тесьме. Как раз должно хватить, чтоб украсить его.
– Выйдет красиво. Она как раз в тон вышивке.
Женщины нашли общий язык быстро. Стоило им погрузиться в этот мир ткани и утвари, и рассеялось смущение и неуверенность.
Кто бы мог подумать, что Мишка будет сидеть и по доброй воле смотреть, как группка женщин копошится в тряпках, и слушать задушевную болтовню? Она бы и сама не могла подумать.
Сейчас эта компания была ей по душе. Женщины лучились уютом и олицетворяли собой то тепло, которое называется «дом». Они рассуждали о том, как улучшить свои дома. Как сделать их уютнее для своих родных. А Мишка сидела и мотала на ус, какую ткань стоит выбрать для штор, и как лучше готовить козью шерсть к прядению. Зачем? Лучше бы бегала по деревне и искала способ выполнить свое дурацкое задание. Но заставить себя уйти почему-то не могла. Хотелось поговорить о чем-нибудь с этими женщинами, но в тканях Мишка ничего не понимала, а печь сдобу по-прежнему не умела. Так и сидела молча на табуреточке и слушала рассказ невесты о ее знакомстве с женихом.
– И тут коврик выпал из моих рук и полетел со второго этажа вниз. Как раз на голову Галлека, – хихикнула Ноэла.
– А он что?
– А он отпрыгнул от него, как от гадюки, и тут же выхватил свой нож. Стоит он такой посреди улицы с ножом в руке. Чуть присел и озирается.
– А ты?
– Ой, я так испугалась, что сама чуть не выпала вслед за ковриком, – Ноэла прижала к груди руки. – Тут он посмотрел вверх прямо на меня, а я стою на месте и двинуться не могу. Он улыбнулся, а у меня коленки задрожали, клянусь богами!
Послышались восторженные вздохи.
Ноэла рассказала, как охотник поднял ее коврик с земли и протянул ей. «Это твое? Ты не хочешь спуститься вниз и забрать его?» В общежитии уже все спали, а значит попечительница уже закрыла на ночь двери. Когда девушка помотала головой, охотник подошел к стене и сказал: «Тогда я иду к тебе!» И прежде чем Ноэла успела испугаться, через подоконник был переброшен ее прикроватный коврик, а на нем лихо уселся ее незваный гость.
– Так ты сирота? – спросила, сцепив руки на коленях, одна из женщин.
– Да. В приюте выросла. Работала на кожевенной фабрике, а жила в общежитии.
– А попечительница, наверное, старая и злая тетка?
– Не старая она. Просто строгая. У нее же нас двадцать девушек-сироток на попечении. Вот и следит, как бы не набедокурили, да чтоб никто не обидел.
– А что дальше? – женщины даже наклонились вперед, ожидая продолжения истории.
– Он стал приходить. Забирался по водосточной трубе, и мы разговаривали.
– О-о-о! – протянул кто-то из девушек. – Это так мило!
– Нет, вы не подумайте… Мы не делали ничего постыдного, – покраснела Ноэла. – Он был очень вежлив и берег меня.
– А ты не боялась, что эта ваша попечительница обнаружит его?
– Очень боялась. А однажды чуть так и не получилось. Она стучала ко мне в дверь и требовала открыть. Галлек спрятался за окном на водосточной трубе.
«Находчиво», – отметила Мишка.
– Не попался?
– Нет, – хихикнула Ноэла. – Попечительница обшарила мою комнату. Даже в тумбочку заглянула. Нюхала воздух, как заправская ищейка.
Женщины прыснули от смеха.
– А я загораживала собой окно и молилась, чтоб ей не пришло в голову выглянуть.
– Представляю себе нашего Галлека, сидящего на трубе, – засмеялась какая-то девушка. – У него ноги такие длинные, что он раза три эту трубу обернул, наверное.
– Уж не знаю, как это случилось, но я вдруг увидела, как труба оторвалась и вместе с Галлеком отдаляется от стены. Я зажмурилась, и тут раздался такой грохот! – Ноэла схватилась за голову. – Я думала, что он убился.
– Мамочки! – женщины охнули почти хором.
– Мы с попечительницей вдвоем кинулись к окну, но там уже никого не было. Только труба валялась посреди улицы.
– Сбежал?
– Ага.
Мишка в своем углу улыбалась. Судя по тому, что она успела узнать об охотниках, они, как коты, приземлялись на все четыре лапы. Что им какая-то труба?
– Попечительница догадалась?
– Наверное. Она мне пальцем погрозила. Говорит: «Смотри у меня!». А куда смотреть? Охотника моего как ветром сдуло.
– Я бы перепугалась сильно, что попечительница обо всем бы догадалась по моему лицу.
– Я тоже испугалась. Галлек не появлялся. Зачем ему так рисковать? Я уж думала, он не придет совсем. Я даже не знала, цел он или расшибся.
– Бедненькая! – погладила ее по спине одна из девушек.
– А утром он встретил меня у ворот моей фабрики и предложил уйти с ним.
– Молодец! – похвалила охотника его же собственная мама, обнимая Ноэлу. – Мой сын не станет тянуть, если знает, чего хочет. Привел мне дочку!
– И ты вот так согласилась уйти с ним в неизвестность?
– Я же каких только ужасов не передумала, когда он не пришел, – рассказывала Ноэла, оглаживая пухлые ручки своей будущей свекрови. – Я переживала и думала, что не переживу, если он покалечился. А потом плакала, когда подумала, что он больше не придет. Зачем ему такая, как я? Сирота без рода, без семьи.
Девушка на миг замолчала, смахивая набежавшую слезинку.
– А когда я увидела его целого и невредимого, поняла, что пошла бы за ним куда угодно, если бы он позвал. И он позвал, – улыбнулась Ноэла и тут же получила поцелуй в щеку.
Мишка переживала эту историю вместе с рассказчицей. Светлая и чистая. Добрая, незапятнанная жестокостью история любви. Как же здорово! Два человека, нашедшие друг друга по какой-то случайности. «Благодаря коврику», – усмехнулась Мишка.
Как иногда случайности вплетаются в жизнь, изменяя ее до неузнаваемости! А если бы эта Ноэла не решила навести в комнате порядок в конце дня? Отложила бы на утро и легла бы спать. Охотник прошел бы мимо ее окна. Он встретил бы другую девушку или, может, так и остался бы один бродить по деревням в поисках той самой, которая так и не уронила злополучный предмет ему на голову. А девушка трудилась бы на своей фабрике, зарабатывая на хлеб и комнату. И не было бы сейчас это пары.
Беседа потекла дальше. Женщины рассказывали свои истории. Делились воспоминаниями. Иногда растроганно утирали слезы и счастливо улыбались.
Медведица радовалась вместе с ними. Сердце томилось, разделяя чужую любовь и чужое счастье. Давно потерян счет времени. Мишка путешествовала по миру воспоминаний и чувствовала себя так странно. «Я тоже так хочу!» – рвалась душа. «Не рассчитывай!» – отрезал здравый смысл. Но душе уже было все равно. Она уже устремилась к мечте.
Разбушевавшееся воображение, раздразненное и подстегнутое, рисовало ей другие варианты развития событий ее собственной жизни. Если бы она не сбежала тогда из-за стола во время семейного ужина. Если бы дождалась его на крыльце. Что бы он сказал ей? Что могло бы быть, если бы она не отгородилась от него сразу после их неудавшейся рыбалки? А что было бы, если бы Айгир не окликнул их в лодке? Или если бы она позволила себе вклиниться между ним и Ярой на его коврике возле костра.
Но ведь он прямо ей ничего не говорил. И ни о чем не просил. Но ведь их обоих тянет друг к другу, и это глупо было бы отрицать. А если бы попросил? А что бы это изменило? Она пришла сюда как подосланная убийца. Этого ничто не изменит. Как и рабскую метку на ее теле не смоешь водой и не сотрешь речным песком.
Но что если бы она рассказала Микану о ее задании в тот первый день, когда он впустил ее за щит? Если бы сразу поняла, что не готова стать палачом мирных людей. Не рассказала бы. Тогда она и сама еще этого не знала.
А если бы все-таки сказала… Они бы подрались еще тогда. И, может быть, она бы не вышла из этого боя живой. Или победила бы, и ее задание закончилось бы в ту же минуту. Но она не знала тогда, что охотник, проводивший ее за щит и есть его держатель. Тогда бы она не попала сюда. Не узнала бы этих людей и что вообще можно жить по-другому.
Меньше бы переживала. Не было бы этой чертовой бури в душе. Не было бы этой странной тяги к молчаливому охотнику, по иронии судьбы оказавшемуся ее жертвой. Не было бы Улы с ее пирожками и травками. Не было бы Яридана и Айгира с его вечными подколками.
«Зато была бы свобода», – резонно твердил здравый смысл. «А кому нужна свобода, если в ней нет никого и ничего, что тебе было бы дорого?» – билась в мозгу мятежная мысль. «И что теперь делать?» «Не знаю… Не знаю! Не хочу!»
Кто-то потряс ее за плечо, и Мишка вынырнула из омута своих метаний.
– А? – она озиралась. – Что?
– Мы спросили, как у вас продвигаются отношения с Миканом?
– Мы… Э-э-э… У нас нет никаких отношений, – мямлила Мишка под прицелом десятка пар любопытных глаз.
– Да не может быть! – махнула рукой новоявленная свекровь и пояснила ничего не понимающей Ноэле. – Он смотрит на нее так, что искры летят, а она отворачивается от самого завидного жениха в деревне. А у самой-то тоже глазки горят.
Мишка почувствовала, что краснеет.
– Не переживай, милочка! Ринта не хотела тебя обидеть.
– Да, – вставила другая женщина. – Но уж сколько можно ему неженатым ходить? Ты его уж пожалей. Сильно долго не мучай.
– Ой, вы с ним были бы такой красивой парой! – мечтательно закатила глазки Ринта. – Оба высокие, боевые. Ты такая, как огонек. Ррраз, и растопила нашу ледяную глыбу-Микана.
– Ты знай, он у нас хороший. Сильный и надежный. С таким рядом не пропадешь. Такой не пожалеет для тебя ничего. Любить будет, беречь будет, дом тебе даст, детей… Бери его в мужья, не пожалеешь.
Женщины, сами того не зная, били по самому больному. Да, знала она прекрасно все это. Микан хороший. Только вот ей рядом с ним не место. Если бы они знали, как ей сейчас жаль, что все получилось именно так.