– А почему она должна мне нравиться? Она чужачка! Втерлась в доверие. Все разговоры сводятся к тому, что делает Медведица! Меня уже тошнит от этого!
– Ты переживаешь, что Мишка перетянула на себя наше внимание? Милая, никто из нас не стал любить тебя меньше! Но, пойми, ей сейчас нужна поддержка!
– А мне! Мне тоже нужна твоя поддержка!
– Яра! Ты ведешь себя как капризный ребенок!
– Я не ребенок! – Яра вскочила. – Посмотри же внимательно! Она странная. Она что-то скрывает. Вот увидишь, она принесет нам беду!
– Яра, я поручился за нее, я привел ее к нам! Ты не доверяешь мне?
– Микан, глупо так слепо верить тому, кого ты не знаешь! Избавься от нее! Выгони ее из деревни!
– Я думал, ты меня поддержишь. Это очень важно для меня! Ты – одна из самых близких мне людей. Ты мне как сестра!
– Но я не твоя сестра! – взорвалась Яра. – И не хочу ею быть! Никогда не хотела! Ты правда не видишь?
Микан удивленно смотрел в миловидное лицо, на котором было написано обожание.
– Ты… – Микан встал с покрывала.
– Да, Микан. Если бы ты хоть раз посмотрел на меня внимательно, то увидел бы, что я люблю тебя!
– Яра… – изумленно выдохнул Микан и тряхнул головой. – Яра, это наваждение! Ты еще очень молода и…
– Микан, ну посмотри на меня! – умоляла девушка. – Неужели ты совсем ничего ко мне не чувствуешь?
– Яра, маленькая моя! Я тебя очень люблю. Ты же мне как сестренка! Ты сидела у меня на коленках, а я расчесывал тебе волосы. А потом я заступался за тебя, когда мальчишки дразнили тебя из-за веснушек. Прости, я не могу переступить через это!
– Может, не сейчас? Может, позже, когда-нибудь ты сможешь полюбить меня… по-настоящему?
– Я и так люблю тебя по-настоящему. Как твой старший брат.
– Но мне этого мало! – Яра опустила голову. Ее плечи подрагивали от напряжения. Она спросила деревянным голосом – А ее? Ее ты любишь?
Она вскинула голову и всмотрелась в его лицо, отчаянно ожидая, что он сейчас рассмеется и скажет: «Конечно, нет, глупенькая! Мне просто ее жаль!». Но он молчал. Яру трясло все сильнее, пока эмоции на его лице сменялись от замешательства и неловкости до сожаления. Сожаления, что он не может дать тот ответ, который нужен маленькой рыжей девушке напротив. Яра зажмурилась.
– Яра. Яра! Послушай меня! Это пройдет и забудется! Придет время, и ты встретишь свою настоящую судьбу. И ты будешь очень счастлива! Малышка, только не плачь! – в отчаянии уговаривал ее Микан, отирая пальцами слезы, неумолимо капающие из девичьих глаз. Он обнял ее за плечи, поглаживая рыжую головку.
– Ты не понимаешь… – уткнувшись ему в грудь, глухо сказала Яра. Она обняла его за талию. Так близко. Родные руки обнимали ее так ласково. Пусть это всего лишь братские объятья. Ей сейчас было все равно. Частичка ласки, такая желанная… Возможность побыть так близко. Чувствовать тепло сильного тела под ладонями и ощущать щекой стук сердца под льняной рубашкой. – Я уже встретила свою судьбу. Ты – моя судьба. Я любила тебя столько, сколько себя помню. Я сидела у тебя на коленях в детстве и, пока ты заплетал мне волосы, чувствовала себя в безопасности рядом с тобой. Ты был для меня светом и опорой. Когда я варила в игрушечной посудке суп из песка и травы, я представляла, что когда вырасту, буду готовить самую вкусную еду для тебя. И я из кожи вон лезла, чтоб научиться быть хорошей хозяйкой в твоем доме. Я ждала тебя из рейдов с Великой Равнины и каждый раз умирала от страха, что ты привезешь с собой какую-нибудь невесту или вообще не приедешь. Я мечтала поскорее вырасти, чтоб ты, наконец, заметил меня. И я могла бы быть рядом с тобой как твоя жена. Любить тебя, заботиться о тебе и рожать детей, похожих на тебя…
Микан слушал молча. Каждое ее слово камнем ложилось ему на сердце. Неужели и вправду его малышка-сестренка выросла. Он ведь помнил. Помнил подгорелые пирожки и печенье, которыми она угощала его. Постепенно она училась, и первые кулинарные неудачи сменялись вполне вкусными кушаньями. Ведь правда, она всегда заботилась о нем. Даже больше, чем о родном брате. Милая девочка… Солнечная малышка с веснушками на курносом носике. Он впервые смотрел на нее по-новому. И видел теперь перед собой женщину. Юную, красивую, нежную. Готовую дарить свою заботу. Женщину, в огромных голубых глазах которой светилась любовь. Женщину, отчаянно хватающуюся за него в надежде на ответное чувство. Женщину, которую он не хотел.
Он обхватил ее тонкие запястья и аккуратно отцепил ее руки от себя.
– Нет, Яра… Прости. Я не могу.
– Такая, как она, не сможет любить тебя больше, чем я.
– Ты ее не знаешь. В тебе говорит разочарование. Но пойми, я не смогу полюбить тебя так, как хочется тебе. Яра, подумай, ты смогла бы быть с мужчиной, ждать от него год за годом любви и не получать ее?
Яра глотала слезы, в отчаянии глядя в любимое лицо.
– А если бы ее не было? Ты смог бы полюбить меня?
Микан вздохнул.
– Яра, когда-нибудь, когда ты встретишь того, кто предназначен тебе по-настоящему, ты поймешь меня. Это будет обоюдное чувство. И, поверь, его стоит ждать. И я всегда готов снова стать тебе старшим братом.
– Значит, нет… – слезы застилали ей глаза. Весь мир расплылся и распался на множество пестрых бликов, дрожащих перед глазами. Почти на ощупь Яра достала из корзинки сверток, который готовила с такой надеждой.
– Вот, – прошептала она и вложила ему в руку. – Это подарок тебе от меня. Надеюсь, что хотя бы его ты примешь…
Она отвернулась и бросилась прочь.
Микан тяжело опустился на покрывало для пикника. Сверток Яры жег ладонь. На светлом вышитом платке лежал свернутый плетеный шнурок для волос. Ромбовидный желто-коричневый рисунок повторял узор спинных щитков ящера Микана.
Он ведь все правильно сделал. Прояснил ситуацию, был честен с девочкой. Сказал то, что должен был сказать, то, что хотел сказать. Отчего тогда на душе так гадостно. Вроде и не виноват, но неловкость ситуации вводила в замешательство.
Жалко девочку. Микан сидел на покрывале и думал. Мысли крутились вокруг одного: Как помочь Яре. Да никак! Одернул сам себя. Никак он ей не поможет. Лучшее, что он может сделать – это не мозолить глаза Яре. Дать ей время успокоиться, остыть. Любая попытка с его стороны смягчить ситуацию вызовет новую бурю, потому что Яра не сможет реагировать на него спокойно. Слишком обижена и уязвлена.
Он надеялся только, что Ула и Найрани смогут немного смягчить ситуацию. Они поддержат и успокоят девушку.
Ветер бросил на плетение покрывала горсть песка и шаловливо подбросил бахромчатый угол. Микан обвел взглядом угощение, выставленное на тарелочках. Мясо давно остыло, аппетитные холмики булочек томились под тонкой салфеткой.
Есть не хотелось.
Однако, где же Айгир и Найрани? Присутствие друзей было бы хорошей поддержкой сейчас. Время шло, но никто не спешил составить ему компанию за обедом. Микан крутил в пальцах шнурок, сплетенный Ярой, и думал… Думал…
Ободренная Улой, Медведица постучала в дверь Микана. Тишина. Потопталась под окнами, принюхалась. Пусто. Его нет.
Подождав немного на крылечке, Мишка решила пойти поискать Микана. Просто сидеть и ждать на одном месте не было сил. Слишком волновалась.
Какая-то определенная нить разговора с ним в ее голове так и не сложилась. Но после общения с Улой желание поговорить с Миканом превратилось скорее в потребность, чем в необходимость ради задания.
Мысль о задании как-то сама собой ускользала, все время отходила на второй план. Иногда Мишка заставляла себя думать об этом, но в голове была одна пустота. Мысли об этом просеивались сквозь новые чувства, ускользали и растворялись, оставляя только чуть мутноватый осадок на душе. Легкомысленно? Еще как. Безответственно? Конечно! Но по-другому не получалось.
Мишка с удивлением ловила себя на том, что все чаще радуется. И она одергивала себя. Чему радоваться? Ненавистное задание камнем висит на шее. Впереди полная неизвестность. Но Мишка легко шагала по тропинке к берегу реки и не могла сдержать улыбки.
По-августовски щедрое солнце укутало долину реки бархатным теплом. Ветер невидимыми теплыми пальцами перебирал Мишкины отросшие волосы, доходившие теперь до середины шеи. Так непривычно. Черные и блестящие, они ощущались под руками гладким шелком. И ей это нравилось. Очень. Она перестала походить на мальчика-подростка. Из зеркала на нее смотрело другое отражение. Лицо стало казаться более миловидным и мягким в обрамлении черных прядей. Пропало желание подстричь их под корни. Стало интересно, а каково это, когда волосы доходят до нижнего края лопаток, как у Яры. А если отрастить их до поясницы, как у Найрани? Или как у молодой жены Галлека, коса которой заканчивается ниже ягодиц. Благодаря природе оборотня волосы Медведицы отрастали быстрее, чем у людей. К зиме они были бы уже по пояс. Мишка вздохнула. Мечтать не вредно…
Она нашла его у реки. Он сидел на покрывале, о чем-то крепко задумавшись. Кажется, он чем-то расстроен. Ссутулены плечи, смотрит куда-то в пустоту. Как будто и не здесь он мыслями, а где-то далеко. Непривычно было видеть его таким. Обычно спокойный и уравновешенный, сейчас он был выбит из колеи. От этого почему-то делалось неуютно. Словно с его способностью стоять крепко на своих ногах было завязано что-то новое и еще очень хрупкое в Мишкиной душе. И это новое испытывало огромное желание вернуть все, как было. Поправить пошатнувшуюся опору.
– Привет, – Мишка помялась, подавив порыв тронуть его за плечо.
– Привет… – он посмотрел на нее через плечо, и его взгляд потеплел.
Медведица села на другой край покрывала и огляделась. Ветер сдул с корзинки с булочками салфетку; по румяным сдобным округлым вершинкам ползал пузатый желто-черный шмель, ловко обследуя лапками сахарную посыпку.
– Решил поесть на свежем воздухе? – нарушила неловкую тишину Мишка.
– Да…
– Не много ли еды для одного?
– Яра ушла, а Айгир и Найрани еще не пришли.