– Да, брось! Я же понимаю все. Если не к душе она тебе…
– Спасибо, – Микан немного расслабился. Друг не осуждает, уже неплохо. – Жалко девочку. Я же вроде не давал ей повода надеяться.
– Пф-ф-ф! Ты что, женщин не знаешь? – Айгир махнул рукой. – Думаешь, ей нужен был повод? Как что в голову себе втемяшит – не отмахаешься.
– Все равно… И ведь помочь-то не знаю как. А то, что вернет ей радость, пообещать не смогу.
– Пусть женщины ее поддержат. Тебе там, наверное, лучше не появляться пока. Ты будешь ей, как перец на мозоль.
– Да. Я и сам не горю желанием встречаться с ней. Как с ней теперь общаться? Что говорить? Вроде родной человечек. Почти сестренка… А словно пропасть теперь между нами.
– А чего ты хотел? У нее сейчас мир рухнул.
– В следующем году Большой совет. Может, приглянется кто Яре.
– Что ей большой совет? Она лежит, как колода на болоте, и явно намерена покрыться мхом. Как я ее на Большом совете чужому мужику отдам? Не представляю.
– Ей просто нужно немного времени. Отойдет, остынет. Яра одна из нас. Мы своих женщин кому попало не отдадим. Проверим кандидатов вдоль, поперек и вокруг.
– Мою лисичку-сестричку заберет какой-то хрен с горы и увезет за эту самую гору. Да она теперь, наверное, откажется туда идти.
– Заставлять, конечно, не будем. Но, я думаю, она не откажется. Не переживай. Подберем мы ей хорошую партию.
– А знаешь, неплохо было бы породниться, – мечтательно задрал голову Айгир, а потом подмигнул другу. – Сестру пристроил бы в надежные руки. Но ты же свою когтистую возлюбленную ни за какие коврижки не оставишь? Ладно, ладно… Не смотри на меня так. Дыру прожжешь! Глупый вопрос, я понял.
Микан энергично втирал масло в свежевыстроганную деревянную рукоять нового ножа. Исчезла хмурая складка между бровями, посветлел взгляд, а по лицу расплылась довольная улыбка.
– У-у-у! У тебя же лицо сейчас треснет от счастья! Что, госпожа Колючее Сердце, наконец, смилостивилась? Ай! – Айгир получил увесистый тычок в плечо. – Ну вот, ты мне рубашку маслом заляпал. Сам будешь объяснять все моей жене!
– А ты свой язык-помело придержи!
– А если серьезно. Как у вас с ней? Она в последние дни похожа на влюбленного ежика. Не знает, куда девать свои колючки, чтоб не мешали.
– Уже лучше. Намного лучше.
– Вот и отлично! Так что, к зиме обручальный обряд готовить? – Айгир весело подмигнул.
– Надеюсь. Только все пока сложно.
– Почему? Лед же тронулся?
– Понимаешь, ее носит из крайности в крайность. Она поддается чувствам, но мыслями она где-то далеко. Она не со мной.
– Но, а как же последние дни? Нас с женой чуть больше суток не было, а тут вы такие за ручки держитесь.
– Да, последние дни были… удивительные.
– Ты, давай, поподробнее, поподробнее!
– После свадьбы Галлека что-то изменилось в ней. Не уверен, что именно повлияло: сам праздник или то, что было после него.
– А что было после?
– Я ее поцеловал.
– О-о-о! Наконец-то! Может, тебе давно надо было зажать ее где-нибудь в уголке и целовать, пока в обморок не грохнется?
– Она была пьяна так, что на ногах еле стояла.
– Ха-ха-ха! И ты, значит, воспользовался бедственным положением дамы?
– Удержаться не смог. Я вообще думал, что она наутро не вспомнит.
– Думал или надеялся, что она ничего не вспомнит?
– Думал… или… Ай, не знаю! – Микан швырнул замаслянную тряпку в ведро. – С одной стороны, боялся, что оттолкнет, а с другой стороны, хотел, чтоб помнила.
– Но она ведь помнит?
– Да.
– И она ничего не оторвала тебе после этого?
– Все мое при мне.
– Ну, так дожимай это дело и вперед! Это же равносильно согласию.
– Ха! Дожимай! Легко сказать. Там с десяток каменных стен вокруг нее кольцом. Попробуй поштурмуй! Зажмурится и расстреляет. От страха.
– Но ведь приближаться к себе позволяет?
– Да уж… Вчера вон за реку ходили. Попросила научить стрелять из лука. Я ей положение руки правлю, а она стрелу в небо отпускает. И на меня смотрит, как на сокровище эльфов.
– Хы-хы!
– А я ж тоже не железный. У меня и так уже все узлом там завернулось. Руки сами к ней тянутся. А она то прильнет, то шарахнется прочь. Подпустит ближе, а следом еще одну стену выстраивает.
– Да-а-а! Тяжело тебе.
– У меня уже в голове все кипит. Убеждаю себя не торопить ее, не пугать, а у самого пар из всех отверстий тела валит уже.
– Ха-ха! Так вон, река рядом. Охладись!
– Да не помогает уже, – удрученно буркнул Микан. – И вроде времени всего ничего прошло. Последние три недели ощущаются, как три года.
– Если помощь какая нужна, ты обращайся, – Айгир хлопнул друга по плечу. – Мы с женой за тебя словечко замолвим.
– Спасибо, – Микан повесил на стену последний кинжал и полюбовался работой. Начищенные лезвия хищно поблескивали стальными зубьями.
– Терпения тебе! И удачи!
Микан кивнул.
– Я не упущу ее из-за своей нетерпячки. Или я не Горный Охотник!
Если бы у Мишки были крылья, она бы с удовольствием полетала. Последние дни после свадьбы Галлека для нее превратились в продолжение праздника. Душа пела, душа звенела натянутой струной в предвкушении и отчаянном желании чего-то большего. Совместные прогулки, уроки стрельбы из лука, немного неловкие робкие прикосновения, наполненные нежностью и сдерживаемым желанием.
В «Круге» место женщины было где-то недалеко от куска мяса и кроватной грелки. Здесь же Мишка млела, находя за плотским желанием все новые чувства. Почему-то теперь хватило смелости признать, что есть за всем этим что-то большее. Ведь проще откреститься от этого и сказать, что любви не существует, чем признать, что не веришь, что достоин ее. И Мишка больше не хотела отказываться от этого. Почти не смущалась под золотым взглядом охотника. Хотя пробивало частенько привычное напряжение, ожидание плохого. И новые чувства никак не вязались с проклятым заданием хозяина Веграна.
Послать бы все лесом! И хозяина Веграна с его обидами, и его прихлебателя Мелифора, и их войско… Только как? Надо бы отбросить на какое-то время этот вихрь эмоций и обрести ясную голову. И подумать бы…
Но очередной стук в окошко или негромкий окрик ставшего уже привычным голоса, и Мишкины ноги сами несут ее вперед в самый центр вихря. К охотнику с тигриными глазами.
Волшебство прервалось однажды утром. В размышления Медведицы вклинилось новое ощущение. Клеймо. Жжение началось с легкого раздражения и постепенно усиливалось, превращаясь в огненный шар, словно выжигающий кожу и внутренности.
Мысли спутались. Их вытеснила боль и попытки сидеть прямо и не выдать своего состояния. Ула что-то рассказывала. Кажется, одну из историй своей юности. Мишка ее не слышала. Старалась дышать равномерно. Сил встать и убежать почему-то не было.
– А потом он угадал. Представляешь? Узнал меня по одной руке с завязанными глазами… – Ула обернулась к столу, и радостно-мечтательное выражение ее лица сменилось обеспокоенным. – Что с тобой, девочка?
– М-м-м!!! – простонала Мишка сквозь стиснутые зубы, сжимаясь клубком.
– Дочка! – Ула бросилась к ней.
Сквозь пелену боли Медведица чувствовала, как ее подхватили на руки. Прибежавший на зов Улы Кириан перенес Мишку в постель. Она чувствовала сквозь боль только теплые ладони, гладящие ей лицо, и слышала только ласковое «Доченька!». Не смотря на слабый протест страдалицы, Ула задрала ее рубаху, чтоб прощупать живот.
– О, Боги! Откуда это? – потрясенная Ула обвела пальцем рисунок клейма.
Мишка закрыла глаза. Ее раскрыли! Раскрыли! Ее теперь точно убьют. Следующая мысль ранила сильнее, чем боль от клейма: «Он узнает!».
Боль прекратилась так же неожиданно, как появилась. Прокатилась огненным шаром по внутренностям, рассыпалась ядовитыми искрами в кончиках пальцев и ушла, оставив после себя легкую слабость и смятение.
Ула куда-то ушла. Наверное, рассказывает всем, что в ее доме живет заклейменная рабыня.
Мишка сжалась в комок под одеялом.
Время… Какое время она собиралась тянуть? Не было у нее никакого времени. Ей только что дали это понять. И выбора никакого нет. Сделай, что обещала, или умри. Реальность придавила, растоптала. Очнись, Медведица! Размечталась!
Проклятый маг! Как же противно быть загнанной в угол. Затравленно озираться в поисках лазейки и ожидать удара.
Мелифор сильно рисковал, проделывая этот маневр. Но, видимо, ему очень надоело ждать. А может, он понял, что Мишка пытается тянуть время. Значит, он настолько не уверен в ней, что не побоялся поставить под удар ее легенду. Лежать здесь и ждать, когда сюда придут убить ее. Этот маг наверняка расчитывал, что она всполошится и начнет действовать быстро. Можно предположить, что если он не получит известия, что задание выполнено, он ударит еще раз.
Медведица поднялась с кровати. Что делать? Бежать из домика? Попытаться выполнить проклятущее задание? Ждать, пока не вернется Ула с преследователями? Так! Стоп! Чего это она развела панику раньше времени? Еще ничего не известно. Жители деревни еще не стоят у порога с веревками и вилами. Может, у нее все-таки есть время подумать? Торопливость никогда не шла на пользу сложному делу. Мишка призвала всю свою рассудительность и хладнокровие. Ведь она так славилась ими на арене.
Хлопнула входная дверь, и с таким же хлопком лопнуло напускное Мишкино хладнокровие. Когда на пороге комнаты появилась Ула, навстречу ей бросилась Медведица.
– Дочка! Ты чего встала? Тебе бы еще полежать!
– Ты рассказала им?
– Кому?
– Жителям… Главе! Ты же все видела!
– Я за водой ходила… Я видела у тебя тот знак, но ты же сейчас все объяснишь? Что это за знак такой, из-за которого ты так волнуешься? Это из-за него тебе стало так плохо?
Мишку потряхивало от волнения. Ула ничего никому не сказала. Ула не знает! Кратковременное облегчение растворилось. Сейчас Медведице придется снова солгать! Придется выкручиваться и хитрить.