В жизни бостонского преступного мира наступило время больших перемен. Когда Моррис собирал гостей на вечеринку, банда «Уинтер-Хилл» уже вышла из игры. Балджеру и Флемми больше не было надобности выступать в роли чьих-то подручных, и Уайти начал карабкаться наверх. Теперь он сам метил на место криминального босса. Из Сомервилла он вместе со Стиви перебрался в Бостон, на новое место неподалеку от крытой арены «Бостон-Гарден», домашней площадки «Селтикс» и «Брюинз»[22]. Но самым крупным изменением, безусловно, стал новоизобретенный подход Балджера и Флемми к ведению дел. Возможно, Дженнаро Анджуло доставляло удовольствие управлять подпольным игорным бизнесом самому, посвящая этому бо́льшую часть времени. Хауи Уинтер тоже предпочитал контролировать все сам. В противоположность им Балджер с Флемми задумали неожиданный ход, который не только освободил их от рутинных обязанностей, но и позволил отгородиться от органов правопорядка. Они решили заставить ростовщиков и содержателей игорных притонов платить им мзду за право вести дела: обложили своего рода налогом. Словно компания-эмитент кредитных карт, они взимали определенный процент с каждой транзакции и, выступая в роли управляющих директоров корпорации, собирали выплаты наличными. Эта блестящая стратегия в самое короткое время доказала свою эффективность, вскоре уже сам Дженнаро Анджуло с ноткой восхищения в голосе называл парочку «свежеиспеченными миллионерами».
В 1979 году Балджер и Флемми начали теснить независимых букмекеров, объясняя им новые правила игры. К примеру, Балджер взял в оборот одного из самых ловких и продувных спортивных букмекеров в округе, Бартона Л. Кранца по прозвищу Чико. Эту парочку связывала одна давняя история. Когда-то Уайти угрожал убить Кранца из-за восьмидесяти шести тысяч, которые тот задолжал одному из букмекеров Хауи Уинтера. Кранц даже не пытался сопротивляться и вскоре начал исправно выплачивать Балджеру и Флемми по семьсот пятьдесят долларов каждый месяц. Вместе с другими букмекерами, число которых неизменно росло, Чико продолжал платить гангстерам почти до самого конца 1990-х годов. К тому времени сумма ежемесячных поборов с Кранца поднялась до трех тысяч.
Кипучая деятельность Уайти и его партнера не укрылась от бдительного ока ФБР. Из показаний других осведомителей стало известно, что Балджер с Флемми поприжали букмекеров и ростовщиков. В июне, незадолго до того как Моррис устроил у себя вечеринку, некий информатор сообщил ФБР, что «Уайти Балджер и Стиви Флемми побывали в Челси, чтобы вытрясти деньги из местных независимых букмекеров». Один из конфиденциальных источников даже донес Моррису, что Балджер с Флемми обложили данью наркоторговцев.
Но Моррис с Коннолли, как и все бостонское отделение ФБР, казалось, не хотели ничего слышать. Связь с Балджером и Флемми одурманила их, словно наркотик, вызвав привыкание, которое очень скоро переросло в пагубное пристрастие. Собравшись на обед в доме Морриса в Лексингтоне, гости наслаждались жизнью. Десятилетие близилось к концу, и честолюбивые агенты, стоя на вершине рядом со своими бесценными информаторами, озирали с высоты город, им рисовались заманчивые перспективы стремительного карьерного взлета.
Они замечали лишь то, что хотели видеть. Их объединяла твердая убежденность, что будущее принадлежит им. Они скормят мафию чудовищам, чьи имена – Главное управление ФБР, пресса и общественное мнение, вернее, фантазии публики. Не важно, как они этого добьются, к каким методам прибегнут, если им удастся добиться цели. А впереди их будет ждать слава.
Моррис тепло приветствовал своих гостей. Летняя вечеринка стала первой в длинной череде подобных пирушек. «Это была скорее дружеская встреча», – вспоминал впоследствии хозяин дома. Легкая непринужденная беседа в тесном уютном кругу создавала ощущение, что все собравшиеся принадлежат к особой касте, что игровое поле Бостона принадлежит им. Моррис был далеко не единственным должностным лицом, которому в итоге пришлось признать, что в этот самый миг правила оказались отброшены навсегда. В бостонском отделении ФБР творилось нечто очень странное, явно не укладывавшееся в рамки официальных отношений между агентами и их информаторами. Моррис откупорил вино и наполнил бокалы. Как оказалось, Балджер принес с собой подарок – знак внимания, показавший, что гангстеру не чуждо чувство юмора. Он подарил агенту ФБР Нику Джантурко деревянный игрушечный грузовичок – напоминание о работе под прикрытием в ходе операции «Лобстер», связанной с ограблениями грузовиков.
«В этих отношениях не было и тени враждебности», – вспоминал потом Джантурко. Ничто не омрачало веселья друзей.
Часть вторая
Я делаю все возможное,
чтобы тебя защитить,
и если подчас нарушаю правила,
то ради твоего же блага.
Глава 6. Банда на двоих?
Весной 1980 года распахнулись двери гаража с вывеской «Ремонт иномарок» на Ланкастер-стрит, словно поднялся театральный занавес – и настала новая эпоха в жизни преступного мира Бостона. Хауи Уинтер пал, начались преобразования. Их следовало бы назвать «промышленной реорганизацией». На площадке перед гаражом, скрестив руки на груди, стояли Уайти Балджер и Стиви Флемми, готовые выйти на середину сцены и взять от жизни все, что она может дать.
Компаньоны сменили прежнее обиталище, автомастерскую «Маршалл моторс» в Сомервилле, на новый гараж в центре Бостона. Многие из бывших членов банды «Уинтер-Хилл» пустились в бега, но оставшиеся примкнули к Уайти и Стиви. Джордж Кауфман, служивший ширмой для Хауи Уинтера в «Маршалл моторс», заправлял теперь делами в гараже на Ланкастер-стрит, работая на Балджера с Флемми. По утрам в мастерской возились механики с инструментами, слышались стук и лязганье, но после обеда картина резко менялась. Обычно Балджер с Флемми появлялись около половины второго, чтобы взять бразды правления в свои руки. Заехав на пустую площадку, Уайти выходил из своего сверкающего черного «шевроле-каприс» 1979 года. Разговоры тотчас стихали, поток посетителей слабел – весь мир вращался вокруг Балджера и Флемми. Их неизменно сопровождал крупный, мускулистый Ник Фемиа, один из «быков», известный убийца, любитель дробовиков и кокаина. Фемиа, Кауфман и другие гангстеры оставались снаружи и вели наблюдение, пока Балджер с Флемми обсуждали дела у себя в кабинете.
Переезд на Ланкастер-стрит символизировал стремительный взлет, как если бы юридическая фирма или банк, ютившиеся на окраине города, очутились вдруг в деловом центре. Многие бостонцы отдали бы все, чтобы заполучить место в этом районе – в паре кварталов к западу, на другой стороне улицы располагалась арена «Бостон-Гарден». «Селтикс» во главе с многообещающим новичком, форвардом по имени Ларри Берд, только что уступили победу в напряженном финале плей-офф Восточной конференции команде из Филадельфии.
Но что еще существеннее, гараж на Ланкастер-стрит находился в тесном соседстве с центром городской мафии в Норт-Энде. Достаточно было пройтись несколько минут неспешным шагом, чтобы дойти от автомастерской до парадного дома 98 по Принс-стрит, где обосновались Дженнаро Анджуло и четверо его братьев, державшие в своих руках весь рэкет в городе. И наконец, не следовало забывать о добрых соседях Балджера в паре кварталов к югу, в правительственном центре. Гараж на Ланкастер-стрит стоял едва ли не в тени высотного здания, в котором располагался офис бостонского отделения ФБР, где трудились агенты Джон Коннолли и Джон Моррис.
В жизни Балджера настала полоса удач. Хотя громкий обвинительный процесс по делу о мошенничестве на скачках и нанес банде «Уинтер-Хилл» сокрушительный удар, Уайти и Стиви смотрели в будущее с оптимизмом, предпочитая обдумывать новые возможности, а не сокрушаться о провалах. Им уже доводилось слышать о гангстере из Южного Бостона по имени Вито, который занимался азартными играми и ростовщичеством, не испросив разрешения ни у Балджера, ни у коза ностра. Вскоре вооруженный до зубов Фемиа нанес визит Вито и приставил пистолет к его голове. Затем Балджер с Флемми сами потолковали с Вито в подсобном помещении табачного магазинчика в центре города, объяснив ему, что к чему. Вито решил завязать, и Балджер с Флемми и Фемиа стали полновластными хозяевами Южного Бостона.
Разумеется, при необходимости Уайти со Стиви брались за дело сами. Если «клиент» задерживал выплату, они усаживали смутьяна в черный «шевроле» и катались по городу. Флемми вел машину, несговорчивый должник сидел рядом, а Балджер с заднего сиденья внушал ему тихим, но твердым голосом, что нужно «уладить это дело», а иначе «не избежать последствий». Если возникала надобность в повторной беседе, Балджер с Флемми совершали еще одну поездку, а тем временем кто-нибудь вроде Фемиа устраивал погром в доме заупрямившегося должника.
Обычно двух внушений хватало.
В ФБР Коннолли и Моррис стряпали фальшивые отчеты о том, как после поражения Хауи Уинтера шедшие в его кильватере Балджер с Флемми оказались на обочине жизни, однако в действительности оба гангстера отнюдь не бедствовали. Неплохо уживаясь с итальянской мафией, они обложили поборами весь преступный мир. Букмекер Чико Кранц теперь заглядывал к ним каждый месяц, чтобы принести деньги, а однажды даже добавил лишние пять тысяч – дополнительную плату за то, что Балджер уладил его спор с конкурентом. Кранц был лишь одним из множества «черных букмекеров», плативших Балджеру дань.
Только одно событие омрачило безоблачную жизнь Уайти. В первый день нового 1980 года в Центральной больнице Массачусетса после тяжелой продолжительной болезни скончалась его мать. Ей было семьдесят три года. Балджер продолжал жить в Южном Бостоне, в родительской квартире на О’Каллахан-Уэй, в старом квартале муниципальной застройки, где вырос он сам, его брат Билли и Джон Коннолли. Флемми часто перед началом рабочего дня около полудня заезжал туда за Уайти на черном «шевроле».