Полицейские действовали методом проб и ошибок.
Свою первую попытку проникнуть в гараж они назвали операцией «Троянский конь». Достав пестро разукрашенный автофургон, детективы разобрали пол кузова и оборудовали укрытие для О’Мэлли, затем вернули пол на место, прикрыв его ворсистым ковриком, и погрузили в фургон мебель. Как-то вечером в середине лета Фрейлик вместе с сотрудницей секретариата полиции подъехал к гаражу. Он объяснил Джорджу Кауфману, что оказался с женой в Бостоне проездом, и пожаловался на неполадки с машиной. Оставлять на ночь фургон со всем содержимым на улицах города мнимые супруги боялись. Они попросили разрешения загнать грузовик в гараж, чтобы утром механики его осмотрели.
Кауфман согласился и позволил Фрейлику въехать в ворота гаража. «Молодожены» поблагодарили Кауфмана и ушли, пообещав вернуться утром. Какое-то время спустя Кауфман закрыл автомастерскую, а затем уехал. Согласно плану, О’Мэлли должен был ночью выбраться из фургона и впустить в гараж оперативную группу для установки микрофонов. Однако полицейские не учли, что какой-то забулдыга – обитатель клоповника, расположенного через улицу, будет околачиваться у самого гаража. Черный от грязи О’Мэлли, обливавшийся потом под полом фургона, понятия не имел, что происходит. Связаться по рации с остальными он не мог, но слышал, как пьянчуга шумит снаружи. Оперативникам пришлось импровизировать. Лонг послал одного из своих людей в магазин за ящиком пива. Усевшись рядом с пьяницей, полицейский принялся угощать его пивом в надежде, что тот отключится и группа сможет приступить к работе. Но ожидание заняло слишком много времени. Когда выпивоха наконец задремал, неожиданно вернулся Кауфман. Увидев двоих мужчин, распивающих пиво возле его гаража, он поднял крик и прогнал их. К тому времени устанавливать жучки было уже поздно. Выбравшись наконец из своего душного укрытия, О’Мэлли узнал, что Лонг отменил операцию.
Следующая попытка оказалась более успешной.
Однажды вечером полицейские припарковали рядом с гаражом самосвал. Грузовик не только помог группе проникнуть в гараж, но и загородил его от обитателей ночлежки, чтобы никто не мог заглянуть во двор. Стояла нестерпимая жара, по ночам беспокойные жители клоповника обычно продолжали шуметь и переругиваться, высовывались из окон. Самосвал служил надежным заслоном, удерживая всякого рода сброд, населявший гостиницу, на расстоянии. Когда Кауфман уехал, два оперативника спрыгнули с самосвала во двор гаража и вышибли нижнюю панель двери. Пробравшись внутрь, полицейские с помощью привлеченного технического специалиста установили три микрофона – в спинке дивана, внутри радиоприемника и на потолке кабинета. Затем они удалились, заменив панель двери.
Боб Лонг и его группа праздновали победу. Но за блистательным началом последовало бесславное продолжение. Операция неожиданно забуксовала. Проверяя качество связи, полицейские столкнулись с техническими проблемами. Вместо разговоров гангстеров они прослушивали звонки в расположенную неподалеку Центральную больницу Массачусетса. Микрофон, установленный в радиоприемнике, молчал. Третий жучок, прикрепленный к спинке дивана, работал, но проку от него было мало – передавал он в основном шумы, напоминавшие рев урагана, когда какой-нибудь гангстер, особенно плечистый громила вроде Ники Фемиа, плюхался на подушки. Однако микрофон в кабинете – самой важной стратегической точке – все же принимал сигнал, и когда удалось избавиться от помех – отсечь больничную линию, – жучок оказался готов к работе.
Но тут все пошло прахом.
Балджер, Флемми и Кауфман по какой-то непостижимой причине начали поглядывать на окна клоповника. Они внезапно изменили привычный распорядок дня. Вдобавок, вместо того чтобы разговаривать в офисе или в открытых ремонтных боксах, Балджер с Флемми стали проводить беседы в черном «шевроле». В кабинет они теперь не заходили вовсе. Полицейские не могли оправиться от изумления. Они продолжали вести прослушку, но вскоре, после того как местом совещаний сделался автомобиль, гангстеры совсем перестали появляться в гараже. У оперативников остались подробные записи наблюдений и пачки фотографий, но больше ничего. Балджер ускользнул.
За несколько дней до того, как попытка Лонга, Фрейлика и О’Мэлли установить жучки в логове Балджера окончательно провалилась, агенты ФБР уже могли с легкостью предсказать исход событий. Все началось со случайной встречи на вечеринке в пятницу. Джон Моррис, с коктейлем в руке, наткнулся на бостонского детектива, широкоплечего здоровяка. Рядом с этим амбалом коротышка Моррис казался жалким хлюпиком, однако в глазах его читалось презрительное высокомерие – федеральный агент стоял неизмеримо выше местного копа.
– Вы что-то затеяли на Ланкастер-стрит? – Моррис заговорщически усмехнулся, будто говоря: «Ну, давай же, можешь мне рассказать».
Застигнутый врасплох детектив сделал каменное лицо, чтобы скрыть удивление. Секретная операция, проводимая чужим ведомством, едва ли подходящая тема для непринужденной болтовни на летней вечеринке с коктейлями. Вопрос повис в воздухе. Но Моррис не унимался.
– Если вы установили там микрофоны, – снисходительно добавил он, – им об этом известно.
После затянувшейся паузы полицейский наконец отозвался:
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Детектив отошел от Морриса. Сердце его бешено колотилось. На следующее утро он позвонил Бобу Лонгу. Тот не слишком удивился, услышав новость. Он чувствовал: дело разваливается, что-то пошло не так. Жучок, установленный в офисе гаража, тоже оказался пустышкой. С его помощью удалось записать лишь небрежное одобрительное замечание Уайти Балджера о доблестных полицейских, исправно патрулирующих автомагистрали. Что это было – рассчитанная издевка или случайность?
Лонг все еще сомневался, но чем больше он думал о случившемся, тем сильнее утверждался в своих подозрениях. Он со своей группой несколько месяцев вел тайное наблюдение за гаражом и видел, как Балджер с Флемми запугивают задолжавших им содержателей игорных домов и обмениваются шуточками с влиятельными мафиози. И вдруг, на следующий день после того как микрофон в гараже удалось наконец наладить, Балджер начинает возносить хвалы дорожному патрулю, а главное, меняет сложившийся распорядок. Ведет все деловые переговоры не у себя в кабинете, а на заднем сиденье черного «шевроле», припаркованного на площадке перед гаражом.
Вначале Лонг решил, что Балджер с Флемми заметили полицейских в ночлежке напротив и насторожились. Но услышав об эпизоде с Моррисом, он понял, что дело не только в провалившейся слежке, все намного хуже. Лонг не верил, что гангстеры изменили своим привычкам случайно. Здесь попахивало предательством, изменой. Звонок от полицейского детектива подтвердил пугающую правду, о которой распаленный гневом Лонг уже догадывался. Ему не давали покоя два вопроса.
Как Джон Моррис мог прознать о полицейских жучках, установленных в гараже?
И откуда узнали о них Балджер с Флемми?
В понедельник 4 августа 1980 года разразилась война. Высокопоставленный офицер полиции, подполковник Джон О’Донован, позвонив главе бостонского отделения ФБР, пожаловался на утечку информации. Полиции и бюро уже случалось сталкиваться, соперничая за звание непримиримых борцов с преступностью в Массачусетсе, но обвинение такого рода означало, что и без того натянутые отношения и взаимная неприязнь перешли в открытую вражду.
Столкнувшись с ожесточенным конфликтом, руководство правоохранительных органов поступило так, как привыкло поступать в подобных случаях: провело собрание. Встреча состоялась в бостонском отеле «Рамада инн» четыре дня спустя после фортеля Морриса на вечеринке. Присутствовал весь цвет представителей бостонского правопорядка: О’Донован и Лонг от полиции штата, сотрудники окружной прокуратуры, чиновники бостонской полиции, представитель ФБР и Джеремайя Т. О’Салливан.
О’Донован изложил жалобу полиции штата. Окинув взглядом зал, он решился на маленький блеф: заявил, будто жучок действовал «чрезвычайно эффективно», пока операцию не сорвали. «Полиции известно, что Балджер и Флемми осведомители ФБР», – добавил он. Разумеется, полиция не располагала никакими доказательствами конфиденциального сотрудничества гангстеров с бюро, но у О’Донована имелись на сей счет стойкие подозрения, и неспроста. Пару лет назад он зашел в «Маршалл моторс», чтобы потолковать с Балджером об одном головорезе из банды «Уинтер-Хилл». Этот молодчик, подручный Уайти, угрожал полицейскому. Вооружившись двумя пистолетами, подполковник явился в гараж, чтобы убедить Балджера, что наезжать на копа – скверная идея. Уайти поспешил успокоить О’Донована, дескать, бандитские угрозы – пустая болтовня, не более, – чего только не скажешь в запале. Гангстер и полицейский душевно побеседовали о том о сем, коснулись работы полиции, а затем и ФБР. Подполковник заметил, что старая гвардия бостонского отделения бюро нравилась ему куда больше, чем прыткие новички вроде Джона Морриса, которым недостает опыта и знания «местного колорита». Он ясно дал понять, что невысоко ставит Морриса, как и остальных молодых выскочек.
Примерно две недели спустя О’Доновану позвонил разъяренный Джон Моррис. Он желал знать, какого черта подполковник поносит ФБР, болтая с Уайти Балджером. О’Донован поначалу опешил, но потом рассудил, что здесь возможны два варианта. Либо федералы установили прослушку в «Маршалл моторс», либо Балджер – осведомитель бюро.
Опрометчивый звонок Морриса лишь укрепил недоверие полицейского к фэбээровцу. О’Донован видел в агенте ловкого интригана, который прикидывается дружелюбным, а на деле ведет собственную грязную игру. Был случай, когда полиция штата дала Моррису наводку на одного из фигурантов списка из десяти наиболее опасных преступников, объявленных в розыск[27]. В тот же день Моррис и несколько других агентов захватили террориста-подрывника. Не было ни совместного ареста, ни общей пресс-конференции. О’Донована и его людей оттеснили на задний план, их имена даже не упоминались.