Конечно, О’Салливан, одержимый стремлением уничтожить бостонскую мафию, рассматривал дело Балджера под своим углом зрения. Он хватался за все, что могло помочь в нейтрализации братьев Анджуло, и собирался при помощи агентов отдела по борьбе с организованной преступностью подобраться к мафиози поближе. Прокурор видел в Балджере средство для достижения цели, потому и посоветовал Сархатту держать информатора при себе, «невзирая на род его занятий», иными словами – закрыть глаза на темные дела гангстера. Рекомендация О’Салливана решила исход дела. Сархатт мог бы примириться с недовольством агентов, но приобрести врага в лице генерального прокурора ему совсем не улыбалось.
Использовав тактику двойной атаки, Коннолли поспешил отослать Сархатту пространную служебную записку, в которой обосновал необходимость продолжения сотрудничества с Балджером, перечислив все его заслуги за истекшие пять лет. Хотя недавний визит Уайти в логово Анджуло оказался бесплодным – новых сведений агенты не получили, – Коннолли представил посещение Принс-стрит как выдающееся достижение, объявив Балджера одним из «наиболее ценных источников информации» в истории ФБР последних лет.
Записка была откровенным пиаровским ходом. Увлекшись пустословием, Коннолли изобразил Уайти Балджера едва ли не борцом с преступностью. Изрядно приукрасив скромные заслуги гангстера, Джон приписал ему и мнимые подвиги – помощь в раскрытии убийств, спасение жизни двум федеральным агентам и предоставление особо важных, сенсационных сведений в громком деле об ограблении банка. Моррис внес свою лепту, поддержав Коннолли. Он заявил, что исключение Балджера из списков осведомителей ФБР нанесет «серьезный удар» по отделу.
Второго декабря 1980 года записка легла Сархатту на стол. К тому времени глава бостонского отделения бюро уже обсудил дело Балджера со всеми заинтересованными сторонами. Настало время принять решение. Сархатт лично встретился с информатором, выслушал яростные протесты двух ведущих агентов и выдержал натиск самого влиятельного прокурора в городе. В итоге все его возражения свелись к единственному замечанию, нацарапанному в уголке пламенного послания Коннолли. Пытаясь сохранить лицо, Сархатт распорядился, чтобы «щекотливый вопрос» о целесообразности дальнейшего сотрудничества занесли в досье Балджера и через три месяца рассмотрели вновь. Однако речь шла об обычной бумажной рутине. Коннолли облегченно перевел дыхание. Ему предстояло состряпать еще один рапорт, на котором Моррис поставит свою резолюцию. Уайти одержал победу.
В битве с полицией штата Коннолли умудрился взять верх и, более того, заработал кое-какие очки – получил благодарность за тайное задание, выполненное Балджером на Принс-стрит. Подобную форму официального признания высоко ценили в бюро. Агент получал премиальные, если его осведомитель предоставил материал, вошедший в ходатайство по форме Т-3.
В конце концов переделка на Ланкастер-стрит получила печальное завершение в духе фильма «Французский связной»[29], в котором наркодельцам удается ускользнуть, а полицейских переводят на новое место службы.
Детективы получили, по выражению одного из них, «дырку от бублика». Отважная попытка предать суду главарей банды «Уинтер-Хилл» и правящую верхушку мафии провалилась из-за предательства.
Сержанта Боба Лонга перевели в Управление по борьбе с наркотиками.
Несколько месяцев спустя кое-кто в Генеральном совете[30] попытался сместить руководителей полицейского Управления по борьбе с организованной преступностью, включая О’Донована и четырех других офицеров.
Во время одного из поздних ночных совещаний, которыми запомнилось долгое царствование Билли Балджера на посту председателя сената, его палата приняла анонимную поправку к бюджету штата, нанеся ответный удар О’Доновану. Этот простой и изящный ход был изощренной личной местью. Короткое дополнение, автор которого остался неизвестен, вынуждало офицеров в возрасте пятидесяти лет и старше (то есть подполковника О’Донована, одного майора и трех капитанов) сделать выбор: согласиться на сокращение жалованья и понижение в звании или уйти в отставку. Под действие поправки подпал также главный детектив из ведомства окружного прокурора Делаханта, майор Джон Риган.
Посыпались возмущенные протесты, крупные чиновники силовых ведомств открыто заговорили о происках мафии, и несколько дней спустя губернатор наложил вето на поправку. Однако грозное предупреждение прозвучало.
Глава 8. Наемник коза ностра
Прошло немало времени с тех пор, как федеральные агенты впервые установили наблюдение за домом Дженнаро Анджуло и отрапортовали, что «конференц-зал» мафии – темная квартира на тихой улице Норт-Энда, и вот однажды около полуночи оперативная группа ФБР выдвинулась на задание. Пункт назначения находился в Норт-Энде, примерно в миле от отделения.
Свыше десятка федеральных агентов провели вечер в просторном офисе бюро, дожидаясь назначенного часа. Они пили кофе и перекидывались остротами, сидя на письменных столах. Одни обсуждали игру «Селтикс», которым в тот день с трудом удалось одержать победу над лос-анджелесской командой (матч получился интересным, хотя Ларри Берд проявил себя неважно). Другие высказывали догадки, с чего вдруг начальник, Ларри Сархатт, собрался участвовать в ночной операции. Что это означало? Возможно, он сомневался в успехе плана? Или Сархатту, как большинству фэбээровцев с многолетним стажем, хотелось оказаться причастным к великому событию? Точного ответа никто не знал.
Командование операцией взял на себя Джон Моррис, как глава отдела по борьбе с организованной преступностью. Он отдавал приказы по рации, сидя в автомобиле по другую сторону небольшой горки, напротив обиталища Анджуло. В последние дни Моррис девяносто восемь процентов времени посвящал расследованию, а оставшиеся два – тревожным размышлениям о положении Уайти Балджера в бюро и о связях гангстера с заносчивым наглецом Джоном Коннолли.
Тепло одетый по случаю морозной январской ночи и взвинченный до предела, Моррис устроился на переднем пассажирском сиденье машины, принимая донесения и отдавая приказы. Агенты вели наблюдение из автомобилей, окружавших дом 98 по Принс-стрит. В два часа ночи из-за горки поступило сообщение: «Все тихо». Обернувшись к сидевшим сзади агентам Эду Куинну и Деборе Ричардс, а также специалисту ФБР по замкам, Моррис дал команду приступить к действиям. Фэбээровцы должны были проникнуть в логово Анджуло. Наблюдение показало, что ночь с воскресенья на понедельник – самое спокойное время в этом районе с обилием ресторанов, пекарен, пиццерий и многоквартирных зданий. По обеим сторонам сонной улицы тянулись ряды припаркованных машин. Даже гангстеры после воскресного дня обычно проводили ночь дома. В этот час обитатели пятиэтажных доходных домов, теснившихся вдоль узких улочек, уже спали.
Зябко подняв воротник, Куинн подхватил под руку Ричардс и зашагал по Сноу-Хилл-стрит в сторону Принс-стрит, третий агент шел рядом. Девушка держала в руках бутылку шотландского виски, захваченную Куинном из дома. Со стороны эту троицу можно было принять за подгулявшую компанию, возвращающуюся с вечеринки. Они неторопливо спустились с горки, но, оказавшись на улице, ускорили шаг и быстро проскользнули к слабо освещенной двери дома 98. Куинн и Ричардс не изображали больше подвыпившую парочку. Они встали у двери, сложив руки на груди поверх бронежилетов. Третий агент, опустившись на одно колено, принялся возиться с замком. На другой стороне улицы в ледяной кабине припаркованного автофургона два фэбээровца следили за тем, как троица благополучно готовится войти в подъезд. Оставалось открыть еще одну дверь.
Моррис, воспользовавшись радиокодом, отдал приказ перекрыть улицу. Агенты, которых отделяли друг от друга несколько домов, выехали на перекрестки и подняли капоты «неисправных» машин, перегораживая движение, в то время как их коллеги проникали в святая святых бостонской мафии. Ларри Сархатт стоял возле своего синего «бьюика», пока не получил донесение, что Эд Куинн ступил в темный, пропахший чесноком офис Джерри Анджуло. Постепенно во мраке начали проступать очертания предметов обстановки – ресторанные плиты у задней стены, большой стол посередине комнаты и дешевые виниловые кресла у окна, напротив телевизора.
Моррис распорядился, чтобы выдвигалась вторая команда. На этот раз никто не прогуливался по улице с бутылкой скотча. В дело вступила группа технических спецов. Они действовали четко, по-военному. Трое мужчин с тяжелыми рюкзаками, заполненными оборудованием, стремительно, одним броском преодолели расстояние до подъезда. Они напоминали парашютистов-десантников, готовящихся захватить береговой плацдарм. Все подступы к дому 98 по Принс-стрит были блокированы автофургонами и легковыми автомобилями. Куинн открыл дверь, чтобы впустить подкрепление, и в неприступную крепость Анджуло проникли еще три агента. Теперь их стало шесть. Десять минут они простояли неподвижно, чтобы убедиться, что не сработает скрытая сигнализация, и дать глазам привыкнуть к темноте.
Затем техники достали фонарики и приступили к работе. Потребовалось три часа, чтобы установить два микрофона наверху в боковой стене и протянуть провода к крупным батареям, спрятанным в потолочном перекрытии. Зашифрованный сигнал поступал от жучков в передающее устройство, и разговоры Анджуло слушали в Чарльзтауне, в тесной квартире, битком набитой агентами ФБР. После нескольких пробных проверок качества связи Эд Куинн смог наконец установить контакт с агентом Джо Келли из кухни Джерри Анджуло. Бобины с магнитофонной лентой, смертельно опасной для подручного «крестного отца» мафии, ждали своего часа.
Вконец измочаленный Эд Куинн вышел из офиса на Принс-стрит в предрассветную мглу. Перед уходом он убедился, что пыль от просверленных отверстий тщательно вытерта. В пять часов утра он поднялся на Сноу-Хилл-стрит, подошел к машине Морриса и скользнул на заднее сиденье. Агенты обошлись без шумного ликования, лишь обменялись рукопожатием. Оба широко улыбались, но не визжали от радости. В конце концов, они ведь служили в ФБР.