т Ники Фемиа, стоящий за наездами на три десятка барыг. На улицах пошли слухи, что любой, кто толкает дурь, должен отдавать Балджеру и Флемми их «долю», иначе в этот «бизнес» дорога будет закрыта.
В июне 1982 года очередной информатор отрапортовал в ФБР, что некий бандит из Южного Бостона контролирует подпольное ростовщичество и торговлю наркотиками из такого-то бара «на районе». «По слухам, он поднимает пять тысяч в неделю с наркоты и отстегивает Балджеру крутой процент за возможность быть при делах».
Когда эти оперативные сообщения ложились на стол Морриса, он читал их, подписывал – и прятал «в стол». Обычно доклады ФБР, содержащие информацию о преступлениях, снабжались ярлычками с именами преступников, чтобы другие агенты могли использовать ее в своих расследованиях. Но Моррис не считал, что это необходимо, – и материал с компрометирующей информацией становился труднонаходимым и практически недоступным. Поэтому подобные доклады не имели никаких последствий. Полиция на свой страх и риск устанавливала связь Балджера с крупнейшими наркоторговцами. Штатные информаторы ФБР раз за разом подтверждали эту связь в своих докладах. Но Моррис не давал хода ни одному делу. Ни разу он не распорядился начать расследование или совершить какие-либо действия для проверки поступившей информации.
Воистину: с глаз долой – из сердца вон.
Пока Моррис фильтровал информацию на уровне руководства, Коннолли плотно занимался досье Балджера. Расследуя в начале 1983 года хранение наркотиков на складе в Южном Бостоне, он подшил в дело рапорт на Балджера, в котором утверждалось, что криминальный босс неимоверно «огорчен» драг-дилерами, «складывающими “травку” в его районе». В других докладах для Бюро Коннолли всегда представлял Балджера как ярого противника наркотиков, успешно создавая мифологизированный портрет Уайти.
Неудивительно, что в результате в глазах многих федералов Коннолли превратился в настоящего эксперта по Балджеру и Флемми. Если у какого-либо агента появлялся вопрос по досье Уайти, его неизменно отправляли к Джону Коннолли, и обычно именно Моррис давал такое направление. Положение Балджера в преступной иерархии? Поговорите с Коннолли. Уайти и наркотики? Спросите у Коннолли.
Многие документы ФБР на Балджера были просто выдуманы – и в этом Коннолли стал мастером. Он раз за разом брал «алмазы» информации на Балджера и превращал их в сверкающие всеми гранями бриллианты.
К примеру, в докладе Сархатту, о помощи, оказанной Балджером ФБР в связи с ограблением банка в День поминовения 1980 года в Медфорде, штат Массачусетс, Коннолли отметил, что Балджер – «важнейший источник», благодаря которому стали известны имена грабителей. Но это было полнейшей выдумкой. Наутро после ограбления в полицию звонили совсем другие информаторы, которые и назвали подозреваемых. «Буду честен: я узнал это не от Уайти Балджера», – сказал шеф полиции Медфорда Джейк Китинг о первых «зацепках» в этом деле. Понадобилось несколько лет, чтобы осудить грабителей, но их имена, отметил Китинг, «были общеизвестны».
Коннолли также усердно расхваливал Балджера за участие в расследовании убийства. До того как Балджер предложил помощь, сообщалось в докладе Коннолли, у ФБР не было «удачных зацепок» в деле об убийстве Джозефа Барбозы Барона, киллера, который согласился стать ключевым свидетелем со стороны обвинения в суде. Барона застрелили в Сан-Франциско. А в своем докладе Коннолли указывал, что через три месяца после убийства Балджер рассказал ему, что организовал убийство Барона некий персонаж по имени Джимми Чалмес. На самом деле, роль Чалмеса в убийстве и так давно уже была известна, еще до того, как Балджер упомянул об этом в разговоре с Коннолли. Чалмес с самого начала был главным подозреваемым. Барон был застрелен рядом с домом Чалмеса, и городские детективы из убойного отдела допрашивали его в ночь убийства. Информация, предоставленная Балджером, помогла ФБР в конце концов предъявить обвинение Чалмесу, но, опять же, ничего нового Уайти не сказал. Все эти тонкости, естественно, не вошли в письменный отчет Коннолли для Сархатта. В свою очередь, последнему и в голову не приходило перепроверить информацию от Коннолли. Сархат был склонен доверять своему ведущему агенту и всецело поддерживал Коннолли в его похвалах Балджеру.
Коннолли прекрасно знал, на какие рычаги следует нажимать, общаясь с руководством. Однажды он рассказал Сархатту, что Балджер спас жизни двоих агентов ФБР, работающих под прикрытием, в двух разных операциях в конце 1970-х. Это стало чуть ли не самым интригующим из всех заявлений Коннолли, отчасти потому что никакого подтверждения этому у него не было. За годы работы куратором Коннолли собрал сотни докладов, известных как «сообщения по форме 209», где была задокументирована информация, полученная от Балджера. Они ранжировались от особо важных (сведения о сходках мафии, на которых разрабатывались планы дальнейших действий) до незначительных (новость про недавние вспышки гнева Ларри Дзаннино). Но вот что было странно: у Коннолли не нашлось своевременно записанных докладов о помощи Балджера этим двум мифическим агентам – были только отчеты задним числом. Чтобы объяснить это, Коннолли впоследствии настаивал, что у него не было причин письменно фиксировать подобные сообщения, хотя Моррис подтверждал, что документирование любой помощи такого рода являлось стандартной процедурой в ФБР.
Сюда относилось и старое дело о нападениях на водителей грузовиков, операция «Лобстер». В свой очередной отчет для Сархатта Коннолли включил явно преувеличенное заявление, что еще в 1978 году наводка Балджера якобы позволила ФБР «предпринять шаги для обеспечения безопасности специального агента Николаса Джантурко». В своем следующем докладе Коннолли напомнил Сархатту о той наводке и добавил, что Балджер предоставлял эту информацию, которая позволила спасти агентов, «с большим риском» для собственной жизни.
Со временем россказни Коннолли о помощи Балджера становились все более туманными. «Они спасли жизнь одному из моих друзей», – в конце концов начал повторять он. Коннолли мог рассчитывать на Джантурко – но у всего был предел. Джантурко сказал, что Коннолли позвонил ему и настоятельно убеждал не встречаться с угонщиками. «Он сказал, что они собираются убить меня». Но когда его вынудили признаться, действительно ли Балджер и Флемми спасли ему жизнь, Джантурко отвечал уклончиво: «Я был рад, что мистер Балджер и мистер Флемми присматривали за мной». Он так и не подтвердил, что именно Балджер спас ему жизнь. Сам Флемми окончательно подорвал доверие к писанине Коннолли, заявив позже, что переданная Балджером информация была всего лишь «случайным слухом» о возможной «разборке», но не о планируемом убийстве.
Не менее важно и то, что полицейские, руководившие «операцией “Лобстер”», заявили, что не помнят никаких смертельных угроз в адрес Джантурко. Покушение на убийство агента ФБР всегда является событием из ряда вон, о котором никто в полиции никогда не забудет, сказали они. И сообщение о планируемом убийстве неизбежно привело бы к усилению внутренней бдительности и уж во всяком случае было бы своевременно задокументировано, а не случайно обнаружилось бы только в докладе Коннолли два года спустя. Если бы нечто подобное действительно произошло, заявлял инспектор Боб Лонг, который также был в числе руководителей «операции “Лобстер”», то «просто не укладывается в голове, что Коннолли ничего не сообщил начальству Джантурко, которое отвечало за его безопасность и неприкосновенность».
«Если вы получаете информацию о планируемом убийстве агента ФБР, разве вы не захотите отследить все действия подозреваемого? Ведь если его план не увенчается успехом в назначенный день, то будет и другой день, когда он попробует снова». Следователи же никогда не устанавливали наблюдение за угонщиками грузовиков как за потенциальным убийцами.
«Рекламные» усилия Коннолли спасли Балджера от служебной проверки. Доклады были частью бумажной работы, которую пришлось проделать обоим агентам, чтобы сформировать для ФБР устойчивый «героический» образ Балджера и Флемми. Ложь и обман были неотъемлемой частью деятельности Морриса. В своем кабинете он держал книгу «Ложь: моральный выбор в общественной и частной жизни»[80]. Он наткнулся на этот труд Сисселы Бок, изучая этику на выпускном курсе в Северо-Восточном университете. Книга была глубокой и философской, совсем не похожей на популярный «самоучитель» по лжи, она всерьез захватила его. Моррис всегда держал ее под рукой, помечал и подчеркивал понравившиеся абзацы. Когда они с Коннолли вместе придумывали фальшивый образ Балджера и Флемми в отчетах для своих руководителей, Моррис перечитывал такие главы, как «Ложь в кризисных ситуациях», «Ложь во спасение своих и чужих» и «Оправдание».
Однако начало 1980-х было не просто временем перекладывания бумаг. Кроме подготовки отчетов для ФБР, агенты также «готовили» приятное и для себя. «Светская» жизнь их маленькой группы расцвела. Торжественный ужин в доме Морриса в Лексингтоне в 1979 году, устроенный прежде всего для того, чтобы отметить успешное окончание дела о договорных заездах на скачках, только растопил первый лед. С тех пор Моррис устроил много других ужинов. Джантурко поступал так же: он приглашал всех в гости в свой пригородный дом в Пибоди, к северу от Бостона. Флемми внес свою долю, уговорив мать приготовить «итальянский стол» для Балджера, Морриса, Коннолли, Джантурко и других агентов. Первый из приемов Флемми был устроен в доме его родителей в бостонском районе Маттапан, но к началу 1980-х они переехали в Южный Бостон, прямо по соседству с Билли Балджером. Флемми начал устраивать вечеринки на расстоянии вытянутой руки от дома самого влиятельного политика в штате Массачусетс. При непосредственном участии Балджера Флемми превратил родительский дом в оружейный склад. В сарае, где владельцы обычно держат газонокосилки, бандиты собрали настоящий военный арсенал. Пистолеты, ружья, автоматы, винтовки, боеприпасы всех видов и калибров, даже взрывчатка – все это было сложено в тайнике за фальшивой стеной сарая.