овня Флемми или Балджера никогда даже не стали бы вести дела с этими ребятами».
Но отрицание не помогло.
Бержерон вскоре нашел еще одну причину своего желания разобраться с Балджером и Флемми. Он был уверен, что благодаря им потерял многообещающего информатора. Одним воскресным вечером, в первых числах октября 1984 года, детективу сообщили, что ему следует поторопиться в участок. Он немедленно выехал и обнаружил, что другие копы из Куинси доставили туда некоего Джона Макинтайра, тридцати двух лет, армейского ветерана с целым букетом незначительных правонарушений, для допроса после того, как «повязали» его при попытке взломать дверь дома своей бывшей жены. Допрос проводился в тесном слабоосвещенном помещении, а информация очень быстро вышла за его пределы, ибо показания Макинтайра явно превышали полномочия патрульных полицейских. Макинтайр нес что-то о марихуане, корабельных перевозках, торговле оружием и, самое шокирующее, – о «Валгалле».
Рыболовецкий траулер «Валгалла» вышел из Глостера, штат Массачусетс, 14 сентября на несколько недель для лова меч-рыбы. По крайней мере, так гласила доступная информация. На самом же деле на траулере был груз оружия весом в семь тонн, по предварительной оценке, на миллион долларов: сто шестьдесят три «ствола» и семьдесят ящиков боеприпасов к ним, предназначавшихся для отрядов ИРА[96] в Северной Ирландии. За две сотни миль от ирландских берегов «Валгалла» встретилась с рыболовным судном из Ирландии «Марита Энн». Груз оружия был передан на борт ирландского корабля, и операция казалась вполне успешной. Но ирландский военно-морской флот получил своевременное предупреждение и задержал «Мариту Энн» прямо в море. Сообщение о конфискации предназначавшегося для ИРА арсенала появилось на первых полосах газет по обе стороны Атлантики.
Бержерон вызвал Бери, и вместе с Макинтайром они сидели в кабинете начальника полиции в Куинси со включенным диктофоном. Бержерон буквально замер, когда услышал от Макинтайра имена людей, дела которых он расследовал: Джо Мюррея, крупного наркоторговца, «работавшего» в Чарльзтауне, и Патрика Нея из Саути, служившего связным между Балджером и Мюрреем. Представив себя как члена «ячейки» Мюррея, Макинтайр описал, как проходят «операции» по контрабанде марихуаны. Он рассказал, что за последние несколько лет группировка Мюррея объединилась с «организацией из Южного Бостона», а это означало, что Ней появлялся в этих краях гораздо чаще, потому что «они хотели поставить к нам своего представителя, чтобы контролировать все наши дела».
Что касается неудачной миссии по поставке оружия для ИРА, о которой недавно писали в газетах, Макинтайр признался, что, действительно, помогал грузить оружие на борт, а потом был инженером на корабле. Макинтайр сказал, что всего на корабле было шестеро: он, капитан, боец ИРА по имени Шон и трое из банды Саути. Он знал только их клички, и эти парни ему не понравились. «О них все сразу понятно. На всех кепочки, спортивные костюмчики “Адидас”, все чистенькие. Они ни черта не знали, что нужно делать на корабле, вообще ничего. Каждый день принимали душ по два, по три раза. Ебаные пижоны шлялись по кораблю, зубной нитью во ртах шурудили после еды, мылись в душе. Был такой сильный шторм, что я и капитан стояли на вахте два… нет – даже три дня подряд! А они даже из своих кают не вылезли».
Итак, за этой поставкой оружия стояли Мюррей, Ней и «парни из винного магазина», и, добавил Макинтайр, это была компания, с которой лучше не связываться. «Им ничего не стоит привязать тебя струной от пианино прямо к рее и там оставить висеть. Такие у них были шутки».
В ту ночь, когда «Валгалла» вышла из порта, Кевин Уикс наблюдал за ней с ближайшего холма. Кевин, по словам Макинтайра, был крутым, но был «один парень круче него». Свяжись с ним, говорил случайный свидетель, «и он просто прострелит тебе башку». Бержерон не мог не заметить, что Макинтайр был сильно напуган, весь в каком-то оцепенении. «Я бы хотел начать нормальную жизнь, – повторял он. – А это все – ну как будто жить с ножом в спине. Последние несколько лет не знаешь, чем все закончится или какой смертью умрешь. Я имею в виду, что особо ничего такого в своей жизни-то и не сделал, чтобы заканчивать ее вот так».
Он так и не назвал того «парня», который стоял над Уиксом, был «смотрящим» и «рулил» всем ходом операции, но все сразу поняли, кого он имел в виду: Балджера.
Балджер считался яростным сторонником Ирландской армии. Но в дальнейшем следователи убедились, что Балджер, предав свой район, хотя напоказ выставлял себя борцом с наркотиками, так же предал и ИРА. Он мог играть ключевую роль в поставке оружия для продажи боевикам ИРА, но сразу после получения денег он сразу же их заложил. «Уайти помахал “Валгалле” на прощание и сразу же стал звонить кому-то по телефону» – скажет позже один из следователей. Впрочем, даже если это и было правдой, Балджер не являлся единственной «брешью» в операции. Бывший командир ячейки ИРА в Керри позже признался, что в провале есть немалая доля его вины. В свою очередь, Шон О’Каллаган, наемный убийца, перешедший в информаторы, заявил, что это он «слил» перегрузку оружия в море, чтобы отомстить ИРА. После такого предательства он сразу же стал изгоем среди ирландцев.
Но все это обнаружится позже. А в самом начале Бержерон ничего этого, конечно, не знал. Он ловил каждое слово Макинтайра и чувствовал себя так, будто выиграл в лотерею. «Казалось, что это чертовски огромный подарок в тот, особенный для нас, период времени, – впоследствии рассказывал он. – У этого парня прорва информации». В течение следующих нескольких дней он и Бери уведомили о новом повороте УБН, таможенные службы и даже ФБР. Макинтайр был согласен сотрудничать со следствием; все принялись строить планы, как использовать его, чтобы собрать больше информации о наркотрафике группировки. Однако через пару недель после столь многообещающего прорыва Макинтайр вышел из дома своих родителей в Куинси, сказав им, что отправляется на встречу с Патриком Неем, и с тех пор его больше никто не видел. Его грузовик и бумажник были найдены на парковке. Бержерон был подавлен. Снова какой-то сплошной Халлоран! Снова какой-то Баки Барретт! Люди исчезали сразу после того, как начинали говорить о Балджере и Флемми.
Было и еще одно исчезновение той осенью, правда, не в юрисдикции Бержерона. Отношения Стиви Флемми и Деборы Хасси окончательно разладились. Пара постоянно ссорилась, вплоть до драк, и Хасси пригрозила рассказать своей матери о связи с Флемми. Конечно, это могло создать проблемы для Стиви. Внезапно Дебора Хасси исчезла. Как и ее предшественнице, Деборе Дэвис, ей было двадцать шесть лет. Флемми отправился домой к Мэрион Хасси в Милтон. Конечно, не для того, чтобы сообщить ей, что он только что «прикопал» Дебору в одном подвале в Южном Бостоне, который они с Балджером уже не раз использовали: несколько недель назад, чтобы зарыть труп Джона Макинтайра, а еще раньше – Баки Барретта. Нет, он просто пожал плечами и приложил все усилия, чтобы утешить мать девушки.
Бержерон был уверен в том, что не кто иной, как Балджер с Флемми, убили Макинтайра. Он не мог, конечно, знать, как именно они узнали о его желании сотрудничать, но подозревал ФБР. Бержерон, а особенно агенты УБН Рейли и Бери уже были наслышаны о слухах, которые ходили среди сотрудников правоохранительных служб в Бостоне, утверждавших, что Балджер и Флемми – информаторы Бюро. При планировании операции «Бобы» они консультировались с полицейским Риком Фреликом, передавшим новой команде следователей свои обширные наработки: фотографии подозреваемых, сообщения информаторов и другие оперативные материалы, собранные полицейскими. Он также подробно рассказал о провалившейся операции по электронному наблюдению за гаражом на Ланкастер-стрит. Фрелик был уверен в том, что это ФБР «пустило все коту под хвост».
Новые следователи не были наивны. У них имелось достаточно оснований подозревать Балджера в возможных связях с ФБР. В то же время ни у кого из них не было веских доказательств. От своих информаторов они также знали, что Балджер был невероятно «профессионален» и любил прихвастнуть тем, что сможет перехитрить любого, кто вздумает преследовать его. В дальнейшем он даже станет посмеиваться над полицейскими, называя провалившуюся попытку прослушать его автомастерскую «приколом». Такое поведение было равносильно тому поведению, которое полицейские наблюдали из своего укрытия в ночлежке, когда Балджер «позировал» у автомастерской, втягивая живот и всячески поправляя рубашку.
На самом деле Балджер принял случившееся в гараже на Ланкастер-стрит довольно близко к сердцу. После того случая с автомастерской Балджер и Флемми, которые и без того были всегда начеку, стали куда более осторожны в своих действиях. Балджер установил навороченную сигнализацию в своем кондо, где жил вместе с Грейг. Такую же сигнализацию он установил и на черный «Шеви Каприс» 1984 года выпуска, на котором он и Флемми обычно ездили (машина, тем не менее, была зарегистрирована на сестру Кевина Уикса, Патрицию, работавшую секретаршей в бостонской полиции). Дома Балджер теперь всегда врубал или телевизор, или стереосистему. В машине у него постоянно было включено радио или полицейская рация, которая, весьма шумно потрескивая, отлично маскировала его приглушенный голос. В конце дня Балджер парковал машину прямо напротив входной двери, чтобы она всегда была у него на глазах.
Но это не все: с каждым днем Балджер и Флемми все сильнее обособлялись, особенно Балджер. Вместо того чтобы лично постоянно общаться с вереницей представителей преступного мира, как это происходило каждый день на Ланкастер-стрит, Балджер заметно отдалился от всех. Как сообщал один из информаторов в 1984 году, Балджер общается с подчиненными только в случае крайней необходимости. Подельники не могут напрямую связаться ни с Балджером, ни с Флемми. Они связываются с Джорджем Кауфманом, а тот уже передает информацию «наверх».