беспокоило восхождение Балджера на вершину преступной иерархии. «Невозможно превратить криминального лидера в обычного информатора, – воскликнул он в гневе. – Вы вербуете такого лидера, он обделывает свои дела, а потом начинает контролировать вас. Он распоряжается вами!»
Начался дождь, собеседники вернулись в машину Лера, а потом – обратно в дом Фицпатрика. Разговор, поначалу касавшийся многих тем, постепенно свелся к теме вербовки информаторов. Были раскрыты опасности и преимущества работы Бюро с информаторами – и получился этакий «пляжный» вводный курс на тему «Что делать и чего избегать при работе с информаторами». Фицпатрик несколько раз за вечер выражал искреннее сожаление о том, что крупнейший, по его словам, внутренний скандал в Бюро так и не был расследован. В тех немногих случаях, когда по поводу Балджера все-таки проводились внутренние расследования, преобладали мнения агентов, занявших сторону Балджера.
«ФБР было скомпрометировано. И это выбивало меня из колеи. Проще говоря: ФБР просто поимели». Источник проблемы, добавил он, заключался в простом обаянии, под которое подпадает любой куратор ФБР, долгое время работающий с одним и тем же информатором. Коннолли, сказал Фицпатрик, задолго до всех этих сложностей «слишком приблизил к себе парня, которого он собрался курировать, и этот парень окончательно завладел им». Агент попросту «с ним породнился».
Ровно через два месяца в четырех выпусках «Глоб» были опубликованы материалы журналистского расследования о братьях Балджерах, включая и предположение о существовании «особых отношений» между Уайти Балджером и ФБР.
Последние пару недель перед публикацией были довольно насыщенными. Каллен и фотограф «Глоб» Джон Тлумацки, воспользовавшись наводкой местных полицейских, умудрились сделать свежие фотографии Уайти Балджера ранним солнечным летним вечером в городском парке, рядом с торговым центром Непонсет в Дорчестере. Балджер выгуливал пуделя Кэтрин Грэйг, надев бейсболку и солнцезащитные очки, ставшие его визитной карточкой.
К этому времени в ФБР уже прекрасно знали о направлении журналистского расследования в «Глоб». Было решено попытаться нанести удар по газете. Том Дейли, агент-ветеран, позвонил как-то днем прямо Каллену в офис. Дейли держался несколько обиженно, пытаясь узнать, зачем Каллен хотел выйти на контакт с «Толстым Тони» Чуллой, свидетелем обвинения, которого он курировал еще в 1979 году, во время расследования дела о договорных скачках против Хоуи Винтера. Потом разговор плавно перешел на Балджера. Прежде всего, предупредил Дейли, все должно было остаться между ними: «Считайте, что нашего разговора не было». (Стоит заметить, что десять лет спустя Дейли отрицал, что звонил Каллену.) Дейли также уточнил, что звонит «как друг», несмотря на то что они с Калленом были едва знакомы.
Дейли хотел знать, как далеко зашло журналистское расследование «Глоб» в отношении Балджера. Прежде всего он начал отрицать, что Балджер был информатором ФБР. Затем сказал, что хочет убедиться в том, что Каллен понимает, о чем именно беспокоятся он и его коллеги. Он сказал, что у Чуллы, находившегося в то время под действием программы по защите свидетелей, есть предупреждение для «Глоб»: «Уайти – опасный парень. Не пытайтесь его шантажировать». И добавил, что Чулла просил передать отдельно: Балджер не потерпит ни одной попытки опубликовать о нем хоть что-нибудь, что, на его взгляд, либо является ложью, либо может навредить его семье. «Этот парень ни за что не простит вам подобного. Он сделает все, чтобы вам жизнь медом не казалась», – сказал Дейли.
Такой «наезд» поначалу напугал Каллена. Но уже на следующий день репортеры вместе с главным редактором решили, что не позволят Уайти Балджеру дойти до убийства журналистов. Готовая история буквально просилась на полосы.
Первая часть журналистского расследования была опубликована в конце сентября 1988 года, через несколько недель после того, как Балджеру исполнилось пятьдесят девять лет. В ней было специально отмечено упорное отрицание любого сотрудничества Балджера с ФБР официальными представителями Бюро. В комментариях для прессы один из старших бостонских агентов, Джим Ахерн, излучал уверенность: «Это абсолютно не соответствует реальности. Мы полностью опровергаем всякие утверждения, будто бы ФБР когда-либо пользовалось услугами этого человека».
Тем не менее за кулисами всех этих событий предпринимались отчаянные попытки оценить реальные масштабы бедствия. «Я прочел статью, – вспоминал Флемми, – а потом обсудил ее с Джимом Балджером». В начале октября они встретились у Морриса дома. «Я приехал туда с Джоном Коннолли и Джимом Балджером», – рассказывал Флемми. Им было пока не до того, каким образом в «Глоб» вытащили на свет этот компромат на всех сразу: главной проблемой на данном этапе была минимизация ущерба. «Он был очень расстроен, – рассказывал Флемми о реакции Балджера. – Но я не помню, чтобы он в те дни говорил хоть что-то о том, кто слил эту информацию. Вряд ли он тогда знал, чьих это рук дело».
«Встреча была совсем короткой, – продолжал Флемми. – Это был последний раз, когда Уайти и Стиви сидели перед Моррисом лицом к лицу». Агенты, вспоминал Флемми, говорили о том, что им «надо дистанцироваться от нас». Но Флемми также заметил, что Коннолли был не очень рад такому разговору: он выступал против их разрыва. «Джону Коннолли хотелось, чтобы мы продолжали жить как живем, и мы стали искать выход», – рассказывал Флемми.
Перед встречей Моррис и Коннолли уже обсудили эту публикацию и пришли к выводу, что, возможно, всем им удастся выкрутиться. Даже если столь глубокие расследования оставляли «мало поводов для сомнения» в отношении статуса Балджера, репортеры «Глоб», отмечал Моррис, все же не использовали слово «информатор». В статье сделку с ФБР называли «особыми отношениями». Также в их пользу работало решительное отрицание таких «отношений» официальными представителями Бюро. Возможно, думали они, им и удастся «проскочить». Чем черт не шутит? В конце концов, их лучшим активом оставался сам Балджер и миф о том, что он «нереально крут». «Коннолли и я считали, что с Балджером все будет в порядке, потому что никто в преступном мире попросту не поверит в то, что он стукач», – говорил Моррис, продолжая пытаться замести следы.
Несколько недель, прошедших после публикации, лишь подтвердили их предположения. Флемми и Балджер вернулись к своим делам, назвав всю эту историю лживой выдумкой. Агенты ФБР тем временем прощупывали обстановку в преступном мире. В конце сентября Сонни Меркурио сообщил Коннолли, что его «партнеры» считают эту историю полной ерундой. По словам Меркурио, Феррара и Джей Руссо говорили, что на самом деле весь этот балаган с репортерами был затеян только для того, чтобы подставить брата Уайти, Билли Балджера. Агенты пытались понять, не является ли столь уверенное неприятие возможной связи Уайти с ФБР простым следствием страха, который тот вызывал у ослабленной преследованиями мафии? В самом деле, если бы мафиози поверили, что Балджер – стукач, им пришлось бы действовать – и, скорее всего, им пришлось бы навсегда избавиться от Уайти. Кто знает – может, мафия просто не хотела в это верить?
В октябре еще один достоверный источник подтвердил, что журналистское разоблачение не вызвало чрезмерного беспокойства. Источник, который фактически передавал сведения о продолжающейся торговле Балджером наркотиками, упомянул, что Балджер и Флемми, хотя все еще «очень обеспокоены газетной статьей», теперь считают, что они «справятся с этим штормом». Оба криминальных авторитета, как сообщал информатор, договорились называть эту историю ложью, вброшенной их врагами и другими информаторами, которые были не прочь занять их место.
Какое-то время об этой истории говорил весь город. Но к концу октября, тем не менее, буря и впрямь миновала. В скором времени Коннолли переключил свое внимание на более важные для него события. Лет десять назад он познакомился на службе с Элизабет Мур, а 5 ноября 1988 года наконец повел ее под венец. Среди многочисленных гостей, любовавшихся счастливой парой, было много товарищей Коннолли по службе, особенно из отдела по борьбе с организованной преступностью: Ник Джантурко, Джек Клогерти и Эд Куинн. Чувства были взаимны, и влюбленный Коннолли стал подумывать об отставке. Впрочем, даже если бы он остался на службе, несмотря на досадную шумиху в прессе о сделке Балджера и ФБР, «очертания новых берегов» вырисовывались теперь перед ним невероятно отчетливо, и облаков на горизонте он не видел.
К этому времени Коннолли и его друзья, в том числе и «расколовшийся» Джон Моррис, отточили свои умения выходить сухими из воды. Они занимались этим уже тринадцать лет, и у них получалось все лучше и лучше. Теперь к своему списку врагов, уже включавшему имена полицейских, агентов Управления по борьбе с оборотом наркотиков, а также детективов, которые, как он считал, ненавидели его, Коннолли добавил и журналистов. Он совершенно не мог их понять. Что им не нравилось в агенте, регулярно снабжавшем их красочными историями о том, как ФБР поставило мафию на колени? Чтобы «перезагрузить» свои привычные рассказы о Балджере, он добился встречи с главным редактором «Глоб». Коннолли сделал свой ход. Как эти истории могут быть правдой, втолковывал он редактору, Джеку Дрисколлу, когда он еще ни разу в жизни не говорил с самим Уайти Балджером?
Коннолли и многие другие агенты решили придерживаться одной стратегии: просто продолжать усердную работу на улицах города, спокойно переживая пристальное внимание к себе, – и оно постепенно рассосется. Они были уверены, что смогут погасить любой, даже самый сильный пожар, вставший у них на пути, в том числе и тот, который разгорался изнутри.
Именно такой пожар устроил Билл Уэльд. Еще до того, как он покинул Министерство юстиции, ему неожиданно стала названивать какая-то женщина из Бостона, сообщавшая интригующие подробности о связях Балджера и ФБР. Первый звонок раздался 6 января 1988 года, женщине в тот раз ответил один из помощников Уэльда. Она «явно была напугана и звонила из уличного телефона-автомата», пообещала перезвонить, чтобы сообщить «информацию о том, кому платят деньги Стиви Флемми и Уайти Балджер, например, в полиции Бостона и в бостонском Управлении ФБР». Уэльд направил служебную записку нескольким высокопоставленным сотрудникам Министерства юстиции с припиской на полях, напротив имени Балджера: «Проверить: возможно, что это не выдумка». Офис Уэльда не так уж и редко получал звонки от людей, жаловавшихся на то, что ЦРУ следит за ними через зубные пломбы в их ртах, но на этот раз Уэльд почувствовал, что перед ним что-то другое. Следующий звонок раздался 20 января, звонившая сообщила, что «агент ФБР Джон Коннолли» и один из руководителей бостонской полиции «продавали информацию о прослушке» Балджеру и Флемми. Уэльд снова сделал заметки на полях: «Мне известно об этом! Беспокоиться не о чем». Звонки продолжились 27 января, 3 и 10 февраля, и каждый раз сообщались детали, от которых дух захватывало, например: «У меня имеется информация об убийстве Брайана Халлорана. Его убили Уайти Баллджер и Пэт Ней».