Из подсобных помещений магазина алкогольных напитков и соседнего супермаркета Балджер и Флемми руководили темными делами своей преступной империи, вывозя туда на «стрелки» упрямых должников, возможно, наставляя на них стволы для более наглядного объяснения настоящей платы за опоздание с платежами. В самом же магазине в предрождественское время агенты ФБР закупали спиртное на праздники. «Дику Бейкеру, другу Джона Коннолли» – значилось на чеке в 205 долларов за алкоголь, купленный агентом Бейкером в 1989 году.
Коннолли, да и многим другим казалось, что все идет по-прежнему, что игра ведется по их правилам. Джим Ахерн беспощадно расправлялся с любой критикой. Вскоре после своего прибытия в Бостон он приказал помощнику пересмотреть статус Балджера, чтобы пресечь ходившие в Бюро слухи. Принятое решение – лучшие рекомендации в пользу того, чтобы сохранить контакт с Балджером, – вряд ли было неожиданным. Весь пересмотр основывался на ознакомлении с докладами и служебными записками Коннолли и беседах с ним. 10 февраля 1989 года Ахерн отправил директору ФБР служебное письмо, в котором ничтоже сумняшеся заявлял, что Уайти Балджер «был признан самым важным информатором из мира организованной преступности за много лет». В этой служебной записке имя Флемми даже не упоминалось, несмотря на то что именно Стиви был главным источником, вхожим в мир мафии. Коннолли, писал Ахерн, обладает «безукоризненной репутацией как вербовщик и куратор информаторов, и его достижения прекрасно известны всем правоохранителям Массачусетса».
Это письмо, адресованное Сэшшенсу, преследовало особую цель: выразить протест против открытия УБН и полицейским управлением Бостона очередного расследования причастности Балджера к торговле наркотиками. Ахерн узнал об этом только накануне; еще хуже было то, что дело было открыто еще в 1987 году. Ахерн был вне себя, раздосадованный тем, что его не посвятили во все подробности и «какое-то там» УБН осмеливается угрожать ФБР.
На самом деле, решение не информировать Бюро было тщательно продуманным. «Я был очень доволен, что ФБР не посвящали в подробности расследования», – вспоминал Билл Уэльд, в то время начальник Управления по уголовному праву в Министерстве юстиции. – По моему мнению, существовала высокая вероятность, что главная проблема кроется где-то внутри ФБР. Я полагал, она находится где-то на низовом уровне, на уровне агентов, на уровне Джона Коннолли. Мне казалось, что эта проблема очень давняя, но тем не менее все еще актуальная».
Однако Джиму Ахерну не было до этого никакого дела. Он писал директору ФБР, что поведение УБН – «предосудительно», и он «глубоко разочарован». Его мнение ясно читалось в написанных им словах: бостонское отделение Бюро и лично Джон Коннолли – вне всякой критики, а Уайти Балджер – лучшее, что когда-либо случалось с ФБР.
Это был пик славы Балджера, и очередная буря обошла его стороной. В результате расследования УБН полетели головы таких бандитов, как Джон «Рыжий» Ши и Пол «Хорек» Мур, была выявлена целая сеть наркодилеров. Но Уайти опять вывернулся. Может быть, пришла пора вернуться в тихую гавань? В ожидании отставки Коннолли написал рапорт, в котором утверждал, что Балджер и Флемми также подумывают «выйти из дела и заняться каким-нибудь спокойным легальным бизнесом по собственному усмотрению». Флемми, например, потратил более миллиона долларов – наличными! – на покупку недвижимости в престижном прибрежном районе Бэк-Бэй.
Но то, что Коннолли называл «легальным бизнесом», новая команда федеральных прокуроров вскоре квалифицирует как отмывание денег. Несмотря на радужные ожидания Коннолли и его преступных приятелей, в конце десятилетия их дела уже никогда не будут идти хорошо.
Часть третья
Одни события – необходимое зло, другие события – большее зло, чем необходимо.
17. Фред Вышак
Записанное на пленку в 1989 году «посвящение» в мафию выглядело как эпизод из шоу «Субботним вечером в прямом эфире»: амбалы-головорезы произносят высокопарные клятвы и сжигают священные изображения. Но это было в высшей степени серьезным событием в жизни мафии Новой Англии – последней, отчаянной попыткой многострадального крестного отца с Род-Айленда Рэймонда Патриарки объединить враждовавшие между собой кланы Бостона. Патриарка-младший претендовал на трон, который много лет так уверенно занимал его отец, и полагал, что приток «новой крови» в «семью» поможет освежить мутные преступные воды Бостона. Известные своим недовольством ситуацией Винни Феррара и Джей Руссо присутствовали на церемонии, кивали головами и улыбались. Покидая эту «литургию верности», Феррара сказал: «Только духам известно, что здесь в реальности сегодня произошло, клянусь».
Оказалось, не только духам. Уайти Балджер опять довольно потирал руки в сторонке, наблюдая, как еще один крестный отец мафии оказался повержен, предоставив федералам доказательства собственных занятий вымогательством, записанные на магнитофонную пленку. В очередной раз высокопоставленному мафиозо предстояло вскоре предстать перед судом и признать себя виновным в тяжких преступлениях. Патриарка, с самым коротким списком совершенных деяний, получил восемь лет, Руссо приговорили к шестнадцати, Феррара получил больше всех – двадцать два года. В очередной раз Уайти и Стиви помогли посадить своих врагов, а потом заняли их место.
Разрушенная мафиозная «вертикаль» открыла дорогу на вершину партнеру Стиви еще с 1960-х – Фрэнку «Кадиллаку» Салемме. Только что вышедший из тюрьмы Салемме планировал быстрое восхождение. Он восстановил тесный альянс с Флемми: получилось своеобразное воссоединение их «убойной банды» образца поздних 1960-х, когда они вместе убивали «на заказ» для Ларри Дзаннино. Салемме вскоре предстояло пережить попытку покушения (впрочем, довольно неуклюжего) у дверей закусочной, и он обвинил во всем Феррару. Но попытка убийства не изменила его амбициозный план возглавить мафию и заключить союз с Флемми и Балджером.
Под ногами правоохранителей также зашаталась земля. В 1990 году вышел на пенсию Джон Коннолли. Его коллеги устроили ему чествование на шумной прощальной вечеринке, после чего Коннолли занял непыльную должность начальника службы безопасности в «Бостон Эдисон» – компании, которой покровительствовал председатель сената Уильям Балджер. Почти одновременно с этим Коннолли переехал в кондоминиум в Южном Бостоне, и его соседями стали Кевин Уикс и Уайти Балджер. Коннолли быстро продвинулся по новой служебной лестнице к посту корпоративного лоббиста в сенате, с зарплатой в 120 тысяч долларов. Из офиса в «Пруденшиал Тауэр» с окнами на Бостонский залив Коннолли вел работу с законодателями из ведомства Билли Балджера, а также лоббировал некоторые проекты компании в Вашингтоне. Но его интересы оставались довольно узкими. На стене в кабинете Балджера, увешанной фотографиями местных политиков и спортсменов, нашлось место и для фотографии Теда Уильямса, иконы его детства.
Балджер, оставшийся без поддержки Коннолли, начал потихоньку сворачивать дела, сосредоточившись в основном на своих активах в Южном Бостоне и не начиная ничего нового. Он даже составил типично балджеровский пенсионный план: «выиграл» в государственную лотерею. После того как выигрышный лотерейный билет был продан в принадлежащем ему супермаркете «Ротари», Балджер сообщил счастливому обладателю выигрыша в 14 миллионов долларов, что в его интересах будет наладить отношения с новым деловым партнером. Уайти и двое его подручных оставили выигравшему покупателю половину всей суммы. Балджер задекларировал примерно 89 тысяч долларов годового дохода после уплаты налогов в качестве своеобразной «пенсии», которая могла поддержать его привычный уровень жизни и защитить от проверок все более подозрительной налоговой службы.
В свою очередь, Флемми запустил свой «премиальный» пенсионный план через инвестиционные фонды недвижимости, которые он контролировал с помощью своих родственников. 1990-е были отмечены его экспансией в самый фешенебельный район Бостона, когда-то известный как «Браминская крепость Бэк-бэй». В 1992 году он потратил полтора миллиона долларов наличными на покупку кондоминиума из шести секций, двух зданий поменьше и кое-какой жилой недвижимости в соседних пригородах.
На заре нового десятилетия Коза ностра претерпевала очередное ослабление, а управлявшийся Балджером клан Уинтер-Хилл продолжал свое движение вверх, на пик преступной иерархии. С обеих сторон границы главные игроки начали пожинать урожай, посеянный еще в 1980-х.
Уайти Балджер получал легальный доход впервые с тех пор, как в юности работал сторожем в суде.
Стиви Флемми заработал 360 тысяч долларов на продаже одного из принадлежавших ему зданий в Бэк-бэй.
Джон Коннолли получил высокий пост в крупной компании.
Джеремайя О’Салливан зарабатывал триста долларов в час как корпоративный юрист в одной из респектабельных юридических контор Бостона. Агент ФБР Джим Ринг вскоре присоединился к нему в должности следователя.
Только Джону Моррису не везло в начале десятилетия. Он едва уцелел после служебной проверки утечки информации в «Бостон Глоб». Пытаясь восстановить душевное равновесие, он добился перевода в Вашингтон с помощью новой восходящей звезды Бюро, Ларри Потса, когда-то работавшего в Бостоне. Вскоре после этого ему наконец удалось получить назначение, о котором он всегда мечтал, и занять место заместителя начальника отделения ФБР в Лос-Анджелесе.
А потом появился Фред Вышак. Уроженец Бостона, Вышак был «старой новой кровью», вернувшись домой после десятилетия, проведенного в борьбе с преступностью в жестоких и опасных Бруклине и Нью-Джерси. Он занял место прокурора в 1989 году, обладая репутацией человека, который не выносит глупцов и не бросает слов на ветер. У него не было ни времени, ни терпения по отношению к агентам, которые либо противились ему, либо были себе на уме. В отличие от среднестатистического федерального прокурора с университетским дипломом, входящего в «Лигу плюща»