Тогда он решил поступить с расследованием художеств Винтера так же, как поступал раньше в Бруклине: подключить к делу сразу несколько ведомств. В Нью-Йорке всегда удавалось организовать совместную работу в одной сводной команде следователей из разных подразделений. Но в Бостоне все было по-другому. Вышаку пришлось приспосабливаться к принятому в этом городе обычаю «минимальной осведомленности». Распространив в городе слухи о том, что дело Хоуи Винтера провалилось, он тут же начал разрабатывать новый план, на этот раз посвятив в него лишь нескольких избранных, которым он мог полностью доверять.
Используя свои, по отзывам коллег, «необычайные инстинкты», он посчитал, что один из поставщиков кокаина для Винтера может оказаться «слабым звеном». Этот курьер, бывший заключенный сорока с небольшим лет, совсем недавно женился, и дома его ждали жена и ребенок. Следователи завели на него дело о транспортировке кокаина, а потом предложили ему выбирать: получить новый огромный срок и отправиться прямиком в тюрьму – или же начать сотрудничать со следствием и остаться дома со своей семьей. Инстинкт Вышака сработал, и поставщик проходил с микрофоном целый год, обсуждая с Хоуи доставку нескольких кило кокса. В 1992 году Хоуи был взят с поличным при попытке продажи партии кокаина. В ближайшем будущем ему грозил новый десятилетний срок, который вполне мог вырасти на двадцать лет, если Вышаку удастся доказать (а в этом мало кто сомневался), что предыдущие судимости за мошенничество и вымогательство сделали Хоуи рецидивистом.
Винтера отвезли в мотель, где Вышак, детектив из полиции штата Томас Даффи и агент УБН Дэниел Догерти допросили его. Они объяснили ему всю тяжесть его положения, как будто он не понимал этого и без них. Они прямо заявили ему: нам нужен Балджер, который, между прочим, ничем не помог тебе, когда ты вышел из тюрьмы. Не могли бы мы поработать вместе? Хоуи мрачно выслушал их, ему было понятно, что они имеют в виду; их вопрос буквально повис в воздухе. Он попросил разрешения посоветоваться со своей женой, Элен Броньей. «Стать стукачом, доносчиком? – в ужасе переспросила она. – Скажи им, пусть засунут язык себе в задницу!» Хоуи так и поступил.
В мае 1993 года Винтер был признан виновным и осужден на десять лет. Бывший «король» Уинтер-Хилл, он вышел из зала суда серым унылым днем, одетый в серый скучный костюм: шестидесятидвухлетний преступник, которому предстояло провести в тюрьме ближайшее десятилетие и все имущество которого поместилось в небольшой бумажный пакет. Осужденный барыга, женатый на несгибаемой женщине, но не стукач.
Хоть Вышаку и не удалось выйти на Балджера, дело Хоуи стало для него большим успехом. Это было не просто осуждение одного из участников банды Уинтер-Хилл – в результате совместной работы сложился тесный круг единомышленников: энергичный прокурор, детективы из полиции штата и агенты УБН. Все вместе они только и ждали удобного случая, чтобы «накрыть» Балджера. Со своей стороны, Вышак просто горел желанием заводить все новые дела. В общем, работа кипела.
«Отряд» Вышака решил пересмотреть старое дело, начатое еще полицейским детективом Чарльзом Хендерсоном в начале 1980-х годов. Хендерсон, прослушивая магнитофонные пленки с оперативными записями, услышал, как букмекеры-евреи из пригорода говорили об «Уайти» и «Стиви». Будучи начальником отдела особых операций, Хендерсон время от времени арестовывал почти каждого из местных букмекеров и прекрасно знал: теперь они отстегивают долю Балджеру. Уайти и сам по себе раздражал воинственного детектива. Кроме того, он понимал: Балджеру позволяют заниматься вымогательством, и всем правоохранителям в принципе «до лампочки», что он там делает, – за исключением разве что нескольких детективов из полиции штата и весьма немногочисленных местных прокуроров. Честно говоря, такова была формальная политика ФБР – не заниматься мелкими сошками вроде обычных букмекеров.
Но для Хендерсона эти букмекеры были мостиком к Балджеру, он понимал, что они могут уступить скоординированному давлению, если бы вдруг его удалось организовать. Хендерсону было прекрасно известно о печальной судьбе операции в гараже на Ланкастер-стрит и даже кое-что о последствиях убийства Халлорана. Но в первую очередь он был прирожденным копом, которому уже порядком надоел этот бандит, заправлявший всем Южным Бостоном с молчаливого согласия ФБР. Хендерсон сделал кое-какие предположения. Ему были нужны дела против букмекеров, которые позволили бы полиции взять под контроль доходы от азартных игр, используя закон о конфискации. Это был верный способ привлечь внимание букмекеров. Кроме того, ему нужно было передать их федеральным прокурорам вроде Вышака, чтобы те проходили в качестве свидетелей против Балджера по какому-нибудь делу о вымогательстве. Однако, когда Хендерсон в конце 1980-х принялся воплощать свой план, он быстро понял, что политика в этом деле не менее важна, чем доказательства.
К 1990 году Хендерсон пришел к выводу, что настало время действовать. Он только что был назначен начальником одного из управлений в полиции штата. На руководящих постах других правоохранительных ведомств также появились новые люди. Генеральный прокурор штата Скотт Хершбергер, окружной прокурор в округе Мидлсекс Томас Рейли и прокурор Уэйн Бадд были приятелями и вполне могли работать вместе. Одним из факторов, до сих пор затруднявших расследование дел против букмекеров и организованной преступности, были пересекающиеся юрисдикции окружных прокуроров. Это делало поимку букмекеров трудноосуществимой, если, к примеру, нужно было прослушать их телефонные номера, зарегистрированные в соседнем округе. Так что первое, что предпринял Хендерсон на своей новой должности, – это добился от Хершбергера разрешения на преследование букмекеров вне зависимости от границ округов. Вторым его достижением стало назначение своего протеже Томаса Фоли начальником отдела особых операций.
План состоял в том, чтобы завести такие дела против букмекеров, которые можно было бы впоследствии передать федералам. А те, со своей стороны, применив привычные в их ведомстве более суровые наказания, тем самым обратили бы букмекеров, привыкших платить штраф в три тысячи долларов в суде и избегать тюремного заключения, в свидетелей. Типичные представители среднего класса, букмекеры все-таки были больше предпринимателями, чем преступниками-рецидивистами, и среди них было мало желающих отправиться в федеральную тюрьму на десяток лет.
Реализацию плана было решено начать в округе Мидлсекс, известном широким распространением азартных игр (это один из самых густонаселенных округов штата); к тому же у полиции наладилось сотрудничество с Рейли, многолетним местным окружным прокурором. Телефонные прослушки возобновились в 1991 году, их сеть быстро расширялась, поскольку ниточка тянулась от одного букмекера к другому. Вскоре у следователей уже буквально разбегались глаза, и полиции штата пришлось срочно решать, нужно ли разрабатывать одновременно банду Балджера и букмекеров мафии. Проведя дополнительную проверку информации, следователи ловко подбросили мафиозного букмекера «Толстого Винни» Роберто агентам ФБР, а сами, без особой огласки, установили слежку за Чико Кранцем и его командой евреев-букмекеров, плативших Балджеру долю.
Дело против Роберто предсказуемо закончилось ничем, а вот с Чико следователям удалось добиться впечатляющего прогресса, особенно когда ордер на обыск помог подобрать ключи к «кассе» Чико. Кранц держался настороженно, но мысль о том, что он может избежать тюрьмы, да еще вернуть часть своих денег в обмен на «краткое собеседование», явно заинтриговала его.
Фоли идеально подходил для того, чтобы сделать следующий шаг в этой деликатной миссии. Работая по особым поручениям с 1984 года как с прокуратурой, так и с ФБР, он знал, к кому из федеральных прокуроров обратиться, чтобы материалы следствия не были просто переданы обратно в ФБР для дополнительного расследования. Фоли прекрасно понял задачу – и передал материалы на Чико прямо Фреду Вышаку. Фоли убедил его, что имеет место преступный сговор и власть над криминальным миром перешла в руки Балджера. Вышак был так впечатлен услышанным, что даже забыл над этим сострить.
Привлечь к сотрудничеству пугливых букмекеров, отыскивающих любую возможность избежать тюрьмы, было еще полдела; справиться с Балджером, державшим мертвой хваткой всю наркоторговлю в Южном Бостоне, было куда труднее. Все 1980-е Саути был неприступной крепостью, но теперь в ней начали появляться бреши.
Тимоти Коннолли был кредитным брокером, старавшимся подняться над своим происхождением сына хозяина таверны. Он смог рассказать простенькую историю о вымогательстве, как Балджер приставлял ему нож к горлу, требуя денег. Но прокуроры пытались превратить надежное свидетельство Тима Коннолли в полноценный успех. Они придумали детальный план, как распутать цепочку финансовых операций Балджера: заранее обреченная попытка, не оправдавшая возложенных на нее надежд. И, что пришлось очень по душе кое-кому в ФБР, про Тима Коннолли просто забыли – ну почти.
Четыре года спустя, в 1994 году, Брайан Келли столкнулся со следователем в коридоре суда. «Не забывайте о деле Тима Коннолли, – напомнил следователь. – В нем много интересного». Келли посмотрел на него с недоумением. «Тим Коннолли? Расскажите-ка мне о нем», – попросил он.
Все началось, по утверждению следователя, в 1989 году. Автомобиль чуть не сбил Тима Коннолли, когда он прогуливался по тротуару одной из улиц в Южном Бостоне жарким летним днем. Рядом раздался визг тормозов, и Коннолли попытался сквозь яркое солнце разглядеть, кто был в машине. И ощутил прилив адреналина: он увидел Уайти Балджера и Стиви Флемми, уставившихся на него. Их шофер крикнул, что Коннолли нужно явиться на встречу с Балджером в супермаркет «Ротари», и быстро уехал.
Тим Коннолли был напуган. «Что это было?» – подумал он с предательским ощущением страха где-то в животе. Он получил исчерпывающий ответ, как только вошел в темную подсобку супермаркета. «Ты, козлина!» – заорал на него Балджер, вытащил нож из чехла, закрепленного на голени, и принялся яростно протыкать этим ножом картонные коробки, сложенные вдоль стены.