Судья также внес ясность в некоторые менее значительные детали этой грязной эпопеи. Невзирая на все публичные заверения Билли Балджера, Вулф пришел к выводу, что влиятельный политик действительно появлялся на ужине у Флемми. «Уильям, который был председателем сената штата Массачусетс и жил по соседству с семьей Флемми, заходил к ним в тот вечер, когда в гостях были Ринг и Коннолли».
«Да это же самый цимес!» – воскликнул Кардинале. Они с Митчеллом начали своеобразную дуэль, по очереди зачитывая друг другу отдельные абзацы и стараясь ошеломить «соперника» наиболее «сочными» находками.
В итоге Вулф насчитал восемнадцать начальников и агентов, которые преступили закон, служебные инструкции ФБР, распоряжения Министерства юстиции. Пол Рико, Джон Коннолли и Джон Моррис были главными нарушителями, но в список входили еще инспекторы Джим Гринлиф, Джим Ринг, Эд Куинн, Боб Фицпатрик, Ларри Поттс, Джим Ахерн, Эд Кларк и Брюс Эллавски, а также агенты Ник Джантурко, Том Дэли, Майк Бакли, Джон Ньютон, Род Кеннеди, Джеймс Блэкберн и Джеймс Лэвин.
«Джон Коннолли попал», – сказал Кардинале, качая головой, когда читал тот раздел в проекте постановления суда, в котором Вулф разбирал ключевой вопрос: как Уайти смог скрыться в 1995 году. Несмотря на то что, по показаниям Флемми, информация шла от Морриса, судья обнаружил, что Флемми, хотя, по-видимому, и давал достоверные показания, все же не был вполне откровенен и «иногда приписывал происхождение информации, получаемой от Джона Коннолли, другим агентам ФБР, очевидно, таким образом пытаясь защитить Коннолли». Несмотря на резкие публичные заявления Коннолли, Вулф пришел к выводу, что именно он был виновен в побеге Балджера.
«Суд постановил, что в начале января 1995 года Коннолли, сохраняя тесные отношения с Флемми и особенно с Балджером, регулярно узнавал о ходе расследования через своих знакомых в ФБР, а потом передавал эту информацию Балджеру и Флемми и что именно он был тем источником, который предупредил Балджера и тем самым помог ему вовремя скрыться».
И последнее: несмотря на заверения Джеремайи О’Салливана в обратном, а также его показания во время следствия в 1997 году, судья счел, что О’Салливан еще с 1979 года знал о том, что Балджер и Флемми – агенты ФБР.
Слушания выявили болезненную «привязанность» бостонского отделения ФБР к Балджеру, и это была не очень приятная картина. По странному стечению обстоятельств проект постановления суда появился всего через двенадцать дней после важной вехи в жизни Уайти Балджера: 3 сентября 1999 года ему исполнилось семьдесят лет. Однако документ, занимавший 661 страницу, вряд ли был желанным подарком к его юбилею. Джеймс «Уайти» Балджер мог наслаждаться тем, что пока находится на свободе, но, в общем-то, праздновать было больше нечего.
«Судья обвиняет ФБР в преступном сговоре с Балджером и Флемми», – с таким заголовком на первой странице вышел на следующий день очередной номер таблоида «Бостон Геральд». Подзаголовок гласил: «Судья утверждает, что местное отделение ФБР нарушило закон».
Заголовки четко выразили суть произошедшего, и не было никакого сомнения в том, что Уайти Балджер тоже их прочитал, и уже было неважно, скрывался он в Бостоне или поблизости от него или колесил по дорогам где-нибудь в американской глубинке в компании крашеной блондинки и с поддельным паспортом в кармане, с пачками стодолларовых банкнот, спрятанными в банковских ячейках по всей стране.
Эпилог
«Всем привет. Так много хотелось бы сказать Джону Коннолли, и так мало времени. Первое: я думаю, получится немаленькая очередь из желающих подтвердить перед судом, что Уайти и Стиви контролировали весь оборот кокаина и марихуаны в Южном Бостоне… Вам должно быть стыдно, что вы не пресекли все это».
«Во-первых, мне хотелось бы сказать Джону Коннолли, что я восхищена его смелостью предстать перед федеральным прокурором. Приятно знать, что нашелся хотя бы один агент ФБР, который держит слово».
Как и ожидалось, Джон Коннолли был не в восторге от выводов судьи Марка Вулфа, обнародованных 15 сентября 1999 года. До этого дня Коннолли отзывался о судье в весьма лестных выражениях, как будто пытался задобрить его. На одном из ток-шоу Коннолли даже охарактеризовал Вулфа как юриста, «который, как кажется, способен докопаться до истины».
Однако после ознакомления с текстом постановления суда, в котором Коннолли признавался главным виновником всех «злодеяний» ФБР, бывший федеральный агент изменил свое мнение. Его особенно разозлило, что Вулф повесил на него утечку информации о расследовании по делу о вымогательстве в 1995 году.
«Я не передавал информацию о ходе расследования ни Балджеру, ни Флемми, ни кому-либо еще, – утверждал Коннолли в подготовленном им заявлении, появившемся вечером того же дня, когда было обнародовано решение суда. – Судья Вулф позволил себе безответственные спекуляции по вопросам, касающимся моей чести».
В остальном же реакция была обычной для Коннолли: массированная атака на критиков. Федеральный судья, утверждал бывший агент, мстит ему за старый отчет об информаторах ФБР, который я когда-то подготовил и в котором говорилось о слухах, по которым Вулф, в то время, в начале 1980-х, занимавший пост федерального прокурора, однажды допустил утечку служебной информации, которая оказалась в распоряжении мафии (в действительности этот отчет всплыл на поверхность во время слушаний 1998 года и был тогда же признан недостоверным). Коннолли вспомнил об этом, в общем незначительном, эпизоде только для того, чтобы объяснить решение суда желанием мести со стороны Вулфа.
Невзирая на доводы Вулфа, Коннолли продолжал настаивать на своей невиновности, хотя и более осмотрительно, чем во время своей медиакампании в 1998 году. Осенью 1999 года он даже дал интервью телепрограмме «Дэйтлайн» на телеканале «ЭнБиСи»[129], всячески превознося свои заслуги перед государством.
Но у Коннолли были и другие поводы для беспокойства помимо фактов, перечисленных в решении суда. Уже более года он и несколько других бывших агентов (таких, как Пол Рико) находились под следствием по обвинению в коррупции. И вот за три дня до Рождества 1999 года Джон Коннолли был арестован. Днем агенты ФБР вошли в его дом в Линнфилде, уютном пригороде к северу от Бостона. В тот день Коннолли остался дома, сказавшись больным. Он был арестован, закован в наручники и отвезен в здание федерального суда. К вечеру того же дня он предстал перед судом, на этот раз не в модном дорогом костюме, а в серой толстовке, джинсах и кроссовках. Его волосы, обычно идеально уложенные, были взъерошены. Да, это было воистину долгое путешествие на край ночи[130] – и в определенном смысле теперь оно подходило к концу. Когда-то давно Джон Коннолли-младший поклялся соблюдать закон. На самом же деле большую часть своей жизни он соблюдал преступные «понятия».
Коннолли, Балджеру и Флемми были предъявлены обвинения по четырем статьям Уголовного кодекса: вымогательство, преступный сговор с целью вымогательства, сговор с целью чинения препятствий правосудию и, наконец, препятствование правосудию. На семнадцати страницах обвинительного заключения Коннолли обвинялся в посредничестве при передаче взятки в семь тысяч долларов Джону Моррису, регулярной фальсификации оперативной информации в служебных докладах с целью сокрытия преступлений Балджера, передаче секретной информации Балджеру и Флемми о заседаниях суда присяжных и прослушивании их разговоров. К обвинениям в утечках служебной информации было добавлено обвинение в пособничестве Балджеру, в результате которого тот смог скрыться и с 1995 года находился в розыске.
Коннолли не признал свою вину и был выпущен под залог в 200 тысяч долларов. Обвинители предупредили его, что следствие еще не закончено. Приступая к расследованию, генеральный прокурор Дженет Рено постаралась обойтись без разлагающего влияния бостонского юридического сообщества и назначила ответственным за весь процесс федерального прокурора штата Коннектикут Джона Дархема. Дархем подобрал команду следователей из разных частей страны, и они приступили к выяснению того, как такие ужасы могли произойти.
Рено также инициировала полный пересмотр инструкций по курированию информаторов. Обновленный свод правил был представлен публике в начале 2001 года, когда администрация Клинтона покидала Белый дом. Всячески стараясь избежать повторения бостонского «сценария» и максимально детализировать инструкции, новые правила требовали, чтобы ФБР предоставляло данные о своих информаторах федеральным прокурорам. Особым распоряжением запрещалось внеслужебное общение с информаторами или принятие от них подарков – черты, столь характерные для сделки с Балджером. Разосланные по всей стране, полностью переработанные инструкции на сорока страницах были, по замечанию одного из адвокатов, «самым необходимым и важным последствием» федерального расследования ранее скрытых под грифом секретности методов работы ФБР с информаторами.
Тем временем ряд событий, начавшихся в конце 1999 года, способствовал закату эры Балджера.
Сделка Джона Марторано с правосудием стала достоянием общественности, когда в сентябре 1999 года он появился в зале суда и спокойно, как будто речь шла о чем-то обыденном, признался в заказных убийствах десятерых человек, заказчиками которых он назвал Балджера и Флемми. В обмен на это признание, а также на другие показания против Балджера, Флемми и агентов ФБР прокуроры постановили назначить ему наказание в виде пятнадцати лет лишения свободы. Эту сделку посчитали неоднозначной, нарекания вызвало слишком мягкое наказание, назначенное хладнокровному убийце. Прокурор Дональд Штерн признал, что заключение сделок с убийцами отвратительно, но также отметил, что еще более отвратительно не заключить такую сделку и не получить улики, изо