Няня (сиделка) в больнице - Марфа Васильевна. Женщина под шестьдесят, прекрасный работник с чудесной улыбкой, красным носиком и склеротическими полными щеками (любит выпить), полная, спокойная, точная в работе, неторопливая, всеми уважаемая и любимая за доброту и какое-то детское лукавство.
"Производство потеряла". "Не идет, а пишет". "Погода несамостоятельная".
В современных, так называемых "производственных" романах парторг ЦК на предприятии всегда "крупнее" директора, наставляет, учит последнего. Если бы дело обстояло так в жизни, зачем бы просто не назначить парторга директором предприятия. На самом деле функция парторга специфически партийная, - он делает все в области партийно-политической работы, в сочетании с которой только и может быть успешной работа директора. В то же время функции директора - хозяйственного, технического и в конечном счете тоже политического руководства предприятием (не случайно именно директора, а не парторги бывают членами бюро горкома) - функции их столь сложны, что в жизни, за редчайшими исключениями, директора предприятий всегда более крупные характеры, чем парторги. Особенностью Арамилева Степана Евстафьевича, парторга ЦК на комбинате, было как раз то, что он отлично понимал это.
Путь Сомовой как женщины-врача. Мечты об ученой степени в области физиотерапии. Работа в Усть-Катовске рядовым врачом-терапевтом. Болезнь старика Сомова. Знакомство с будущим директором комбината Сомовым. Учеба в институте физиотерапии (дополнительная). Ординатура в клинике московской. Замужество. Трое или четверо детей. Работа, поглощающая все время, в больнице и поликлинике на Магнитке. Смерть Сомова. Работа над диссертацией. Дружба с женщиной микробиологом и бактериологом, профессором в областном мединституте. Именно эта, последняя, оказала влияние на Сомову в том смысле, что она не осталась рядовым врачом, а завоевала ученую степень, - это в конце романа.
Артист-халтурщик Вере Каратаевой: "Как вас по отчеству?", "У вас все подходит для русской артистки: Вера Андреевна Каратаева". Вера - сначала бессознательно, потом все более осознанно - борется за новый тип артиста (артистки), всей жизнью своей связанного с народом, с партией, с современностью, идейного и образованного. Такова ее линия в романе. Кончается роман ее большой женской ролью в современной пьесе.
Я должен показать в романе современный советский театр и дать несколько типов старых и молодых поколений актеров и писателей.
Разговор Веры с архитектором о необходимости знания классической мифологии, а также различных легенд христианства, чтобы полностью разбираться в мировом искусстве за тысячелетия. Это не только не испортит молодежь "религиозным" влиянием, а наоборот - это должно быть составной частью антирелигиозного воспитания в школах и вузах при прохождении наук общественных, гуманитарных. Лучшее в мировом искусстве (из того, что создано на "религиозные темы") реализмом своим опровергает религию (обратиться к записным книжкам 52-53 гг.).
Чтобы мне не расплыться, придется, очевидно, дать Ленинград только боком - через Веру, - которая учится заочно в Ленинградском институте истории искусств, и - может быть - через экскурсию магнитогорцев. А главное внимание, когда речь пойдет о великих революционных традициях рабочего класса, уделить рабочим Москвы, "Серпу и молоту", "династии" Челноковых.
Надо дать Октябрьскую московскую демонстрацию на Красной площади. Павлуша Кузнецов в колонне "Серпа и молота". Он видит Сталина. А после этого вечеринка на квартире старика Челнокова или его сына - с испанцами и "Кармела".
Как увязать фабульно южные заводы с металлургией востока? Тематически это увязывается коренными вопросами технического прогресса в металлургии. И по этой линии - через работников ЦНИИЧЕРМЕТ и Министерства черной металлургии - действующих лиц романа: Громадина и его работников, Багдасарова, Балышева. По бытовой линии через Каратаева, через Григорьева и Панину и опять-таки через Балышева. Но драматической увязки, необходимой для естественного развития романа, пока не видно.
Этот драматизм можно поискать в соревновании металлургии юга и востока по внедрению и освоению какого-нибудь крупного, общегосударственного значения, технического новшества или ряда новшеств, знаменующих решительный прогресс в металлургии.
Но тогда зачин этой темы должен быть конкретно, физически увязан не только с востоком, но и с югом в первых же главах. Возможно - в вагоне зам. министра.
Разговор Багдасарова и Доронина.
Д. - Ты знаешь, металлурги чем-то похожи на моряков. Им приходится преодолевать огненную стихию.
Б. - Но в отличие от моряков они сами ее вызывают и организуют.
Д. - Во всяком случае, эта борьба порождает людей с размахом, цельные характеры, и стихия все-таки накладывает на них свой отпечаток.
Б. - В чем ты его видишь?
Д. - Ты только не смейся, но заметил ли ты, что доменщику или сталевару после смены хочется напиться так же, как моряку, когда он ступил на сушу после плавания?
Б. - Твои представления устарели. Сейчас и моряк пошел подтянутый, дисциплинированный, а ты их знаешь по Станюковичу или, в лучшем случае, по Лавреневу. Что же говорить о металлургах с их современной технической вооруженностью?..
Д. - Слушай, с тобой невозможно разговаривать. С тобой только поделишься каким-нибудь свежим наблюдением, как ты сразу охолодишь его чем-нибудь глубоко правильным, средним и общим. А что мои представления не устарели, ты можешь убедиться, заглянув вот хотя бы в эту забегаловку…
Б. - Э, знаешь, пьяных людей всегда скорей замечаешь, потому что они шумят. Это не значит, что их на свете больше, чем трезвых, которые ведут себя тихо…
Д. - Оказывается, ты тоже не лишен наблюдательности!
Б. - Еще бы! Я даже вижу, что ты, хотя и не металлург, а не прочь завернуть в эту забегаловку. А?..
Крупный ученый Громадин, типа Бардина, либо тоже едет в вагоне министра, либо он приезжает на Магнитку, которую он когда-то строил (реальный Бардин строил Кузнецкий комбинат), на похороны Сомова.
Основной конфликт в вопросах технического прогресса лучше всего развернуть на проблемах и делах Романова.
Министерство не поняло. Ученый, Громадин, тоже не понял сначала. Оппозиция в научных кругах.
Все понял ЦК партии и повернул дело.
Этот конфликт можно и должно развертывать с самого начала.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
(Продолжение)
М.П.Павлов - академик, металлург.
Громадин Платон Карпович - академик, возглавляет Научно-исследовательский институт черной металлургии.
Кузнецова Христина (Тина - "по-новому", Христя - "по-старому") - жена Павлуши Кузнецова, в прошлом токарь, теперь домашняя хозяйка.
Челноков Николай Феофанович - старый мастер, сталеплавильщик Московского металлургического завода.
Челноков Николай - его внук, сталевар того же завода, окончил десятилетку, учится в Институте стали без отрыва от производства.
Челнокова Юля - жена Николая.
Челноков Алексей Николаевич - отец Челнокова Николая.
Акафистов Сидор - старик, чернорабочий РОФ, скупщик краденого, хозяин уголовной квартиры.
Голубев Семен - бывший муж Агриппины, сосланный по уголовному делу.
Шишигин - вор и бандит по прозвищу "Хряк".
"Гвоздь", он же "Зуй" - вор.
Линия старого Каратаева в романе кончается его переездом в новую квартиру на Заречной стороне. Это - целое событие. Отказ от старых привычек, от "собственности".
Все, что в тетради № 1 намечено, как отношения Балышева и Сомовой, нужно написать иначе.
Иннокентий Сомов приезжает в Усть-Катовск (название города условно) к отцу. И заболевает. В больнице его лечащим врачом является Галя Челнокова, недавно окончившая мединститут в Москве, - это первое место ее службы. Галей - именем украинским - ее назвали в семье, потому что ее отцу, Челнокову Николаю Феофановичу, - родоначальнику целой династии московских металлургов - очень нравилось это имя.
Почти все, что рассказано мною об отношениях больного Балышева и Сомовой, происходит на деле между Иннокентием Сомовым и Галей в то время - с соответствующей поправкой на молодость Иннокентия и юность Гали.
И вот два года спустя после смерти Иннокентия Сомова (это - уже к концу моего романа) почти такая же ситуация складывается у больного Балышева и тридцатичетырехлетней Сомовой. Ее потрясает, что Константин Витальевич видит ее такой же или почти такой же, какой видел ее Иннокентий Сомов, и видит именно те же черты ее, что и Иннокентий. Это вдруг так освещает ее жизнь светом юности, в ней возникает чувство к Балышеву гораздо более нежное и сильное, чем чувство благодарности за это возрождение, но в то же время это еще больше привязывает ее к умершему Сомову и к его детям.
Весь, изложенный выше, сюжетный поворот к юности Гали и молодости Сомова, дает мне возможность через отца Иннокентия, старого Зосима Филипповича Сомова, показать в начальных главах романа старый уральский завод и старинный быт уральских металлургов. И одновременно получить хорошую естественную возможность развить сложные отношения Гали Челноковой (Сомовой), представительницы семьи передового московского пролетария, с семьей Зосимы Сомова - очень традиционной и косной уральской семьей, куда она вошла как сноха и невестка. Тем больше она любила Иннокентия, что он, усвоив от отца черты некоторой тяжеловесности, больше чем кто-либо другой усвоил присущую всей этой семье неброскую, положительную русскую талантливость, тот размах, который у одних русских людей проявляется нараспашку, а у других, как у большинства Сомовых, а у Иннокентия в особенности, - проявляется только по результатам деятельности. Уж только в самую критическую минуту можно увидеть этот русский размах в человеке, во всей красоте и силе его, когда человек сворачивает горы. Почувствовав в Иннокентии эту силу, Галя полюбила его со всей глубиной своей натуры, вначале по-девически даже идеализируя его и отчасти покоряясь ему, а потом увидела и его слабости и