– Не надо ко мне так близко подходить. Простите, я дурно пахну, – смутившись, признался бомж. Мог бы об этом и не говорить: специфический запах давно не мытого тела заглушал аромат свежескошенной травы.
– Кто был с покойником? – наступала Алина.
– Да откуда я знаю! Мужик какой-то. Это он табуреточку потом забрал. А я уже на нее глаз положил, – с сожалением протянул бомж.
– А полиции об этом мужчине сказали?
– Да что я, ненормальный – с ментами общаться? Я как увидел, что тот и впрямь повесился, в лежбище два дня не появлялся.
– А как он выглядел, тот мужчина, который табуретку забрал?
– Нормально выглядел, как и я: в костюме, – бомж застегнул на единственную пуговицу пиджак и выпятил грудь колесом. – Сколько лет, не скажу. Наверное, столько же, сколько и мне.
– А вам, сколько? – поинтересовалась я.
– Мне? Тридцать уже было, а вот сорока точно еще нет.
«Надо же, – ужаснулась я. Бомж выглядел дряхлым стариком. – Что же получается? При самоубийстве присутствовал старец? Или мужчина средних лет?»
– А этот мужчина только наблюдал или помогал покойному залезть в петлю? – спросила Алина. – Что он вообще здесь делал?
– Как пришли они, я не видел. Спал. Проснулся, когда тот, что потом в петле болтался, сказал: «Надеюсь, на этом все закончится» – и с табуретки сиганул. Тот, второй, взял табуреточку и пошел по тропинке.
– А что закончится, покойник не пояснил?
– Спросите что полегче. Я как увидел, что это не шутка, чуть сознания не лишился, хотя и не кисейная барышня. Приходилось друзей хоронить. Сам один раз чуть клеем не задохнулся, – признался бомж. – Но это так, по неосторожности, а чтобы наверняка… Нет, какая-никакая, а жизнь дарована богом. А вообще я вам скажу так: «Жизнь прекрасна, если не вспоминать о прошлом и не думать о будущем».
Глава 7
– Что скажешь? – спросила Алина, усаживаясь в автомобиль.
– Философ.
– Кто? Богун?
– Да при чем здесь Богун! Бомж. Хорошо сказал о жизни. Надо бы запомнить. А что касается Богуна… У тебя его домашний адрес есть? Надо бы с родственниками пообщаться. Узнать, не было ли у парня проблем. И вполне ли он был адекватен. На мой взгляд, покончить с жизнью может только человек, загнанный в угол, или человек, у которого не все в порядке с головой. Ты говорила, что он был чрезвычайно молчаливый?
– Бывало, что за занятие и двух слов не скажет. Если только в раздевалке с мужчинами… – пожала плечами Алина. – Замкнутый товарищ. С нами, женщинами, почти не разговаривал. «Здравствуйте», «до свидания» – вот и все слова, что я от него слышала.
– Как раз именно замкнутые и одинокие люди склонны к самоубийству. Кстати, твой Артур носил костюмы?
– Что? Ты думаешь…
– Я ничего не думаю. Но, с твоих же слов, молчаливый Богун дружил с Артуром, был его помощником. А если самоубийство совершено на религиозной почве? Что ты там говорила о перерождении? Точно! Покойник перед смертью сказал: «Надеюсь, на этом все закончится». Он говорил о перерождении! Закончится цепь перерождений. Богун стремился к нирване, вечному небытию! Какая же я умная, – похвалила я себя.
Алина ревниво хмыкнула.
– Предположим, Артур помог уйти Богуну из жизни. Кто же тогда его самого прикончил? И почему? Артур тоже хотел ускорить новое перерождение? Его убили по его же просьбе? Кто? Ну, думай. Ты же у нас умница, – с вызовом бросила она.
– Не могу же я знать ответы на все твои вопросы, – обиделась я на Алину, которая ни с того ни с сего вздумала повысить на меня голос. – Поехали к Богуну, поговорим с его родственниками.
Алина взглянула на часы.
– Через десять минут открывается агентство. Начнут приходить люди, которые вместе со мной занимались у Артура. Ты хотела на них посмотреть, – напомнила она.
– Верно, тогда поспешим в «Пилигрим». С родственниками Богуна пообщаемся позже. Сколько, ты говорила, человек собиралось лететь в Гималаи?
– Двенадцать с Богуном и Артуром. Теперь, значит, десять. Я не в счет.
Успели мы вовремя. Буквально через три минуты после открытия в агентство вошли две колоритные дамочки.
Дверь в кабинет была открыта настежь. Я и увидела этих женщин, и услышала, как одна из них сказала Алене:
– Мы к директору. Алина Николаевна нас ждет.
– Секундочку, я доложу, – Алена поднялась, перегородив собой вход в кабинет.
– Ничего, что я здесь сижу? – с ехидцей спросила я у Алины. – Может, мне выйти?
Алина ничуть не смутилась. Сколько раз я ловила ее на том, что она присваивает себе мою должность, представляясь директором «Пилигрима». Причем делает это она не потому, что хочет подсидеть меня, а просто так, чтобы поднять в чужих глазах свою значимость. Вслушайтесь. Одно дело – заместитель директора, и совсем другое – директор!
На этот раз я даже не обиделась, понимая, что, скорей всего, она прихвастнула еще до того, как ей пришла в голову идея свозить группу в Гималаи. Выглядело это примерно так. Одна дама похвасталась, что у нее муж владелец сети ювелирных салонов. Другая тоже не лыком шита, руководит большим предприятием, третья – банкир. А Алина? Разве она хуже других? Нет, конечно. Она директор модного туристического агентства «Пилигрим».
– Да сиди уж, – милостиво разрешила мне подруга. – Только, чур, не сдавай меня. И не переживай, если я пообещаю им скидку: она уже заложена в стоимость путевки.
– Алина, о какой скидке ты говоришь? Вы же никуда не едете!
– Извини, забыла.
– А мне что делать? – спросила Алена. Она стояла в проходе и слушала, о чем мы шепчемся.
– Запускай, – кивнула я секретарше.
Через секунду в кабинет вплыли две дамы, широко раскинув руки для объятий.
– Алиночка, вот ты где прячешься, – заворковала пышногрудая брюнетка, затянутая в кожаный брючный костюм, цвета спелой тыквы.
– Здравствуйте, Карина Макаровна, – Алина расплылась в улыбке и пошла гостье навстречу, дабы с ней расцеловаться.
– А у тебя очень мило, – отметила вторая дама, придирчиво обводя наш кабинет взглядом.
Женщина была низкого роста, рыжей от природы, с яркими веснушками на лбу и щеках, а еще она говорила жутко писклявым голосом. Наверное, поэтому она мне напомнила соседского шпица, который вечно лает на нашего фокстерьера Бобби, когда тот проходит мимо двери хозяев визгливой собачонки.
– Жанночка, все сама: интерьер, дизайн, картины, – соврала Алина.
– Сама картины рисовала? – не поверила Жанна.
– Нет, – поперхнулась Алина, встретившись с моим насмешливым взглядом. – Подбирала к интерьеру в художественном салоне.
– У тебя хороший вкус, – одарила комплементом Алину Жанна.
Я тихонько постучала ноготками по поверхности стола, как бы спрашивая у своей компаньонки: «Ничего, что я присутствую при вашем разговоре?»
– Девочки, познакомьтесь, – поняла свою оплошность Алина. – Моя подруга. Марина Владимировна. А это Карина Макаровна и Жанна Алексеевна, – представила дамочек Алина.
– Очень приятно, – унисон раскланялись дамочки. – Ну ты нам скажи, Алиночка, мы едем? Летим? Мы ведь тебе денежки принесли.
Скорбь и глубокая печаль отразилась на Алинином лице.
– Ой, вы лучше присядьте, – Алина достала из кармана платок и промокнула набежавшую на глаза слезу. – Горе у нас, девочки. Горе. Двойное. Ни в Гималаи мы не полетим, ни йогой заниматься больше не будем, во всяком случае с Артуром.
– Да что случилось? Ты толком сказать можешь? – вмиг посерьезнела Карина.
– Артура убили, – выдохнула Алина. – Но это еще не все. Сева Богун повесился.
Жанна ойкнула и стала заваливаться на Карину. Та ее подхватила за талию и усадила на диван. Жанна обмякла и перестала подавать признаки жизни.
– Ну у тебя и шутки, Алина. Знаешь же прекрасно, что Жанна неровно к Богуну дышит, – зло сверкнула глазами на Алину Карина, приступая к реанимации Жанны. Прежде всего она расстегнула ей ворот блузки, потом начала легонько похлопывать по щекам. Когда это не помогло, со всей силы залепила ей пощечину. – Жанка, очнись! Слышишь?
– Какие шутки, Кариночка? – оправдываясь, пролепетала Алина. – Богун действительно позавчера повесился. А вчера утром зарезали Артура. Кстати, странно, что вы до сих пор об этом не знаете. По-хорошему вас давно должна была опросить полиция.
– Нас-то с какой стати? – Карина выпрямилась и с вызовом посмотрела на Алину.
– А той, что мы все вместе в одной группе занимались. Следователь высказал предположение, что нас всех могут… того… этого… уничтожить.
– Бред! Полный бред! Как ему такое вообще в голову пришло?!
– Кого… того…этого? – очнулась Жанна.
– Инструктора нашего убили, – ответила Карина.
– А что Алина про Севу говорила?
– Жанка, я тебе всегда говорила, что у этого парня не все в порядке с головой, – с нажимом сказала Карина, на всякий случай поддерживая подругу за плечо, чтобы та не свалилась опять в обморок. – Я тебе давно советовала: прежде чем засматриваться на парня, попроси у него справку из психоневрологического диспансера. Вечно тебя на всяких придурков тянет, кто помоложе.
– Зачем ты так, Карина? Женщине столько лет, на сколько она себя чувствует.
– Это точно. Ты все еще себя пионеркой считаешь. В зеркальце изредка заглядывай и паспорт перелистывай.
Глаза Жанны стали влажными, кончить носа покраснел, губы тронула мелкая дрожь.
«Сейчас заплачет», – подумала я.
И точно, хлюпая носом, Жанна уткнулась лицом в диванную подушку.
– Да ладно, чего ты? Ну извини, – попросила прощения Карина. – И все равно тебе не надо так реагировать. Ты сама вспомни, как он тебя отверг.
– Не отверг, а сказал, что мы стоим на разных идеологических платформах.
– Что? – не удержалась я, чтобы не спросить. – О каких идеологических платформах идет речь?
– Я лично на йогу записалась, чтобы похудеть, – просветила меня Карина. – Прыгать, бегать, железо тягать – это не по мне. Йога то, что мне нужно. Дышишь, растягиваешься, вытягиваешься и – что самое интересное – худеешь. Жанка потащилась со мной за компанию. И вот напасть – влюбилась в Севу. А тот, оказывается, йогой занимал