– Но меня уже допрашивали … ваши коллеги, – пролепетала вдова. – Мне нечего больше сказать.
Я смотрела на Веронику и сравнивала ее с той, вчерашней Вероникой. Вчера она мне показалась застывшей ледяной глыбой, отчужденной и прекрасной в своем горе. Сейчас передо мной сидела не женщина, а девочка, потерянная и жалкая. Я слышала гулкий стук ее сердца, ощущала учащенное дыхание, видела, как дрожат ее руки, сложенные на коленях. Она нас боялась. Почему? Неужели слова «полиция» или «секретный отдел» производят на людей такое впечатление?
– Вдруг они или вы что-то упустили? – сделала предположение Алина. – Лично я не допускаю мысли, что Борис Иванович сам наложил на себя руки. А вы как думаете?
Вероника пожала плечами, не решаясь что-либо нам ответить.
– Вот что, – сказала я, догадываясь, что всю информацию нам придется тащить из Вероники клещами. – Давайте-ка вы нам расскажите все по порядку. Как проснулись в тот день, что собирались делать и так далее.
– Это была суббота, – преодолевая волнение, начала рассказывать Вероника. – Обычно Борис по субботам полдня проводил в офисе своей фирмы – спокойно просматривал документы, заглядывал в отчеты, готовился к деловым встречам. Не был исключением и этот день. В девять утра он уехал и, когда будет, не сказал. Я позавтракала, обсудила с домработницей, какие продукты нужно купить на рынке, оставила ей деньги и поехала с подругой в стоматологическую клинику. Это было приблизительно в одиннадцать часов.
– А с какой подругой вы ездили в стоматологическую клинику? – Алина достала из сумки блокнот, чтобы записать в него фамилию подруги.
– Ларисой Крапивиной.
– Адрес и телефон, будьте добры.
– Телефон записывайте, а адрес… – Вероника повернула голову к дверному проему и громко крикнула: – Лара, какой у тебя номер дома?
– Лариса здесь? – Алина удивлено приподняла брови.
– Да, она на кухне. До вашего прихода мы там кофе пили.
– Что же вы молчали?
– Вы же не спрашивали.
– Зовите сюда вашу подругу, – потребовала Алина.
Не дожидаясь приглашения, в гостиную вплыла женщина. Она явно проигрывала на фоне своей красавицы-подруги, хотя и не была дурнушкой. Скажем так, женщина с самой обыкновенной внешностью.
– Лариса Крапивина, – представилась она.
– Вы сопровождали Веронику Дмитриевну в стоматологическую клинику?
– Да. У нас были отложены талончики на одиннадцать тридцать и двенадцать пятнадцать к доктору Габриеляну. Клиника называется «Эстетика», – дала исчерпывающий ответ Лариса. Говорила она четко, нисколько не волнуясь и не робея, как будто давать показания – для нее дело весьма привычное. – Освободились мы в час дня.
– А потом вы сразу отправились домой?
– Нет, по пути заехали в бутик «Аврора». Там я купила себе костюм. У меня и чек остался. С этим костюмом мы приехали сюда. Я хотела его еще раз примерить и детально рассмотреть обновку.
– А почему вы приехали рассматривать костюм к Веронике, а не к себе домой? – удивилась я.
– Потому что я сомневалась, хорошо ли этот костюм сидит на мне. Знаете, продавцы – они ведь и мертвого уговорят. Я поддалась уговорам и купила костюм, а потом засомневалась. Бутик «Аврора» довольно далеко от моего дома и почти рядом с домом Вероники. Я хотела еще раз примерить вещь здесь, чтобы вторично не нестись в бутик через весь город.
– Понятно. А как вы нашли Бориса?
– Вероника сначала позвонила в дверь, думала, домработница дома. Но той не оказалось, пришлось Веронике своим ключом дверь открывать. Потом мы направились в ванную, руки мыть, а там … Да что там говорить – ужасная картина. Полная ванна крови, а Борис такой неестественно белый.
Лариса с состраданием взглянула на Веронику. Та под сочувствующим взглядом расплакалась.
Я дала ей возможность немного успокоиться, а потом спросила:
– Вероника, а почему вы так торопились с похоронами? На следующий день мужа предали земле.
Вероника громко всхлипнула и опять заплакала. Вместо нее взялась отвечать Лариса.
– Дело в том, что полиция не возражала. Все указывало на то, что Борис сам себе вены порезал. Свидетельство о смерти мы успели получить: в ЗАГСах суббота – рабочий день. Чего тянуть до понедельника? Всех знакомых в тот же день обзвонили. Нашли секретаршу Бориса, она всех сотрудников оповестила. Никого не забыли. Борис не должен на нас обижаться. Родственников, которые жили бы в других городах, у него нет. Кто хотел, тот пришел. Поминали в ресторане.
– Не сомневаюсь, вы сделали все как надо, – сказала я Ларисе.
– Не могла же я бросить подругу в горе? – удивилась она.
– А теперь оставьте, пожалуйста, нас наедине с Вероникой Дмитриевной, – вежливо попросила я.
– Я могу и домой поехать, – предложила Лариса, нисколько не обидевшись.
– Нет, у нас к вам есть несколько вопросов, – остановила ее Алина.
– Тогда я буду на кухне. Позовите, когда понадоблюсь.
С этими словами она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Вероника отняла от глаз мокрый от слез носовой платок и страдальчески на нас посмотрела.
– Так плохо, как сегодня, мне еще никогда не было, – призналась она. – Я даже Ларису позвала, чтобы одной в квартире не оставаться. Все предыдущие дни я жила будто под наркозом – ничего не видела, ничего не слышала, – а сегодня вдруг проснулась и поняла: Бориса нет и не будет. А тут еще Анна Григорьевна утром заявила, что она увольняется. Подозреваю, старуха во всех грехах винит меня. Вы что-то хотели у меня спросить? Спрашивайте, – тяжело вздохнув, разрешила Вероника.
– Хорошо, если вы в состоянии отвечать. У вас с мужем были доверительные отношения? Что с ним происходило в последнее время? Не может же человек просто так, средь белого дня порезать себе вены? Что его подтолкнуло к этому роковому шагу? Что? Вероника, не молчите, вы должны знать, что происходило с вашим мужем.
– Не знаю. Я избегала общения с Борисом, – шепотом произнесла она. – Последний месяц мы и вовсе спали в разных комнатах. Но не по его вине, а по моей. Это не у Бориса был кризис, нервный срыв, депрессия, как хотите, так и назовите, а у меня. Это я должна была покончить с собой, чтобы не портить жизнь такому хорошему человеку, как Борис! Я во всем виновата. Я довела его до такого состояния.
Голос ее набирал силу. У Вероники начиналась истерика. Услышав крики подруги, в комнату вбежала Лариса.
– Ты опять? Да? – она схватила ее за печи и с силой встряхнула. – Сейчас же прекрати, иначе вызову бригаду, и тебя заберут в психушку. Скажите ей, – она повернула голову ко мне, – что Борис не из-за нее покончил с собой.
Видя перед собой глаза Вероники, полные слез и безумной тоски, мне ничего не оставалось делать, как подтвердить слова Ларисы:
– Вероника, к тому, что случилось с вашим мужем, вы не имеете никакого отношения, – неуверенно сказала я.
– Но…но… – Вероника опять захлебнулась в рыданиях.
Лариса извлекла из кармана пузырек с жидкостью, схватила с журнального стола стакан с водой и принялась в него лить из пузырька. В комнате запахло сердечными каплями.
– Что это? – перехватила ее руку Алина.
– Успокоительное. Хорошее средство. Гомеопатическое. Не бойтесь этим отравиться невозможно, – ответила Лариса и поднесла стакан к лицу Вероники. – Выпей. Тебе надо успокоиться.
– Я уже пила, – сдерживая дрожь, сказала Вероника.
– Выпей еще и постарайся уснуть. Сон все лечит. Ложись, я тебя пледом укрою. Как же тебя колотит!
– Мне холодно.
Веронику и впрямь сотрясала сильная дрожь. Скорей всего – нервная, поскольку, в комнате я не почувствовала ни холода, ни сквозняка.
Лариса обернула подругу пледом и помогла лечь.
– Ты лежи, мы не будем тебе мешать, – сказала она и знаком показала нам выйти.
– Обещай, что ты не уйдешь? – Вероника вцепилась в Ларисино запястье.
– Ну что ты! Я буду рядом, на кухне.
– Ага, хорошо, – Вероника прикрыла веки и тут же провалилась в сон.
– Лекарство подействовало, – вздохнула Лариса. – Как же она, бедняжка, измучилась. Я только сегодня узнала, что Вероника уже две ночи не спит, боится, что ей Борис приснится. Кто ж такое выдержит?
Мы оставили Веронику в гостиной на диване и переместились на кухню. Не спрашивая, хотим ли мы чаю, Лариса включила электрочайник и начала выставлять на стол чашки.
– Вы давно знаете Веронику? – нарушила молчание Алина.
– Два года, – ответила Лариса. – Сначала она была моей пациенткой, а потом наши отношения как-то незаметно переросли в дружбу. Такое часто случается между доктором и его пациентом.
– А вы доктор?
– Да, гинеколог. Не знаю, в курсе ли вы того, что случилось с Вероникой в юности.
– Нет. Будем признательны, если вы нам расскажите.
– Да уж. Лучше я вам расскажу, чем вы у нее станете допытываться. Воспоминания о той истории весьма болезненные. Не случись бы тогда ничего, может, и жизнь у нее по-другому сложилась.
– А что произошло-то?
– Изнасиловали ее, когда ей и шестнадцати не было. Вероника с подругой возвращались домой с тренировки. И время было не позднее, восемь часов всего. Только дело зимой было. Темно. Фонари, как обычно, все до единого разбиты. До дома оставалось пройти всего ничего. Откуда-то из-за угла появилась компания подвыпивших молодых людей. Пять человек здоровенных лоботрясов начали приставать к девчонкам. Подружке удалось бежать, а Веронику затащили в подвал. Утром растерзанную девочку нашла дворничиха. Она же вызвала «Скорую» и милицию. Операция длилась несколько часов. Вердикт врачей был неутешительный – детей у Вероники не будет никогда. Всех пятерых насильников очень скоро вычислили, но за решеткой оказался только один – всех остальных смогли отмазать родители. Подружка дала странные показания, будто Вероника сама окликнула ребят. Можете себе представить, какая жизнь началась у Вероники? Благодаря развернутой насильниками и их родителями кампании Вероника из жертвы превратилась в коварную соблазнительницу, засадившую в тюрьму ни в чем не повинного парня. Ей угрожали по телефону, высмеивали на улице, писали на стенах подъезда неприличные слова. Короче, ее жизнь превратилась в ад. Девочка не получила ни одной консультации в кризисном центре, ни один психолог не поговорил с ней по душам. Последствия нанесенной психической травмы сказываются до сих пор. У нее появилась стойкая неприязнь к мужчинам. В каждом из них она видит насильника.