– Вот-вот, – подхватил Зотов. – Это интересно. Как же?
– На метро, говорит, по кольцу гораздо ближе. А там, мол, добежишь.
– И это все?
– К сожалению, все.
– Маловато, – искренне вздохнул Зотов. – Простите еще раз, что потревожили. Что поделаешь, – он с улыбкой развел руками, – дело наше такое беспокойное.
– Понимаю, – кивнула головой Ровинская и огорченным тоном добавила: – Мальчишку бы этого найти. Ведь в вашем деле профилактика так же важна, как в нашем.
В этот момент дверь открылась, и на пороге появился перепачканный, возбужденный Сергей.
…Спустя час первая машина с арестованным ушла в Москву, вскоре за ней – вторая, а потом – и пришедшая ночью по вызову Зотова третья. На даче осталась засада: ждали Тита.
В машинах, где были арестованные, все ехали молча. Разговаривать даже сотрудникам между собой не разрешалось.
Зато в третьей машине операция обсуждалась очень оживленно и, несмотря на бессонную ночь, там всю дорогу спорили и смеялись.
– Да, Иван Васильевич, – вспомнил вдруг Костя, – хотел вас спросить. Что такое… опять забыл это слово. Ну, Ровинская еще про Тита сказала, насчет его зубов.
– Диастема? – усмехнулся Зотов.
– Вот, вот.
– Это, Гаранин, значит большие промежутки между зубами. Очень важная примета. Кстати, товарищи. Вам обязательно надо знать ряд медицинских признаков и терминов.
– О господи, – комично вздохнул Лобанов. – Ну, нельзя же объять необъятное, как сказал один умный человек. Вот я, например, помню интересный случай, когда…
– А ты знаешь, – смеясь, перебил его Сергей, – что еще сказал тот же человек?
– А что? – насторожился Саша, чувствуя подвох.
– Если у тебя есть фонтан, заткни его: дай отдохнуть и фонтану.
Все громко расхохотались.
– Это удивительно, сколько Лобанов знает примеров из нашей практики, – насмешливо сказал Костя. – На все случаи жизни.
– На твоем месте, Саша, я бы давно написал книгу воспоминаний, – шутливо заметил Сергей.
– Так сказать, «Былое и думы», – тем же тоном вставил Костя.
– Смейтесь, смейтесь, – беззлобно ответил Саша. – А вот почему о нашей работе действительно ничего не напишут?
– У нас, между прочим, бывал один писатель, – усмехнулся Зотов. – Собирал, собирал материал, а потом бросил.
– Почему же? – заинтересовался Сергей.
– Говорит, тема оказалась не актуальная и явления не типичные.
– Это как сказать, – проворчал Саша. – Поймать такого, как Ложкин, задача довольно актуальная.
– Но явление, конечно, не типичное, – рассудительно заметил Костя.
– Явление-то, может, и не типичное, но весьма для некоторых поучительное, – передразнил его Саша.
– Дело теперь не в Ложкине, – задумчиво произнес Зотов, – а в тех, кто остался на свободе.
В Москву приехали около двенадцати часов дня, и Зотов разрешил всем участникам операции на два часа съездить домой.
Отдых был необходим, впереди ждала большая работа. Было ясно, что с арестом Ложкина дело далеко не закончено, наоборот, только теперь оно приобрело настоящий размах. И, как всегда в таких случаях, все были так захвачены событиями, что приказ Зотова был выполнен с явной неохотой.
Вечером того же дня Софрон Ложкин сидел на допросе в кабинете Зотова.
После обычных анкетных вопросов Зотов сказал:
– У вас солидный стаж, Ложкин. Первый раз вас судили еще в тридцать втором. За что?
– Мальчишкой был. Взяли одну церквуху под Смоленском и стукнули попика, – охотно ответил Ложкин и усмехнулся. – В порядке борьбы с религиозным дурманом.
– А следующий – в тридцать девятом году, за что?
– Тоже церквуху, под Москвой, давили духовенство.
– Судя по стилю изъятого у вас письма, вы сами принадлежали когда-то к этому сословию?
Ложкин презрительно фыркнул.
– Два года звонарем у себя в деревне был. Духовный слог я изучил позже. Все-таки церквей десять в те годы взяли. Ну, а с кем поведешься, от того и наберешься.
– А ведь вы лжете, – спокойно возразил Зотов. – И насчет первой судимости, и насчет звонаря. Первый раз вы судились за поджог, вместе с отцом. Припоминаете? Нет? Хорошо. Напомню. В том году у вас в деревне колхоз создали. Вы убили сторожа и подожгли амбар. Туда со всей деревни колхозники свели лошадей и коров. Подожгли умело. Весь скот погиб. И не звонарем вы были, а кулаком – первая кулацкая семья на деревне. Церквами вы действительно занялись, но позже. Так, что ли?
– Бухгалтерия у вас поставлена, – криво усмехнулся Ложкин. – Ну, допустим так.
– Не допустим, а точно, – поправил Зотов. – Теперь скажите, кому писали это письмо?
– Дружку одному. Я его все равно не заложу. Так что и не допытывайтесь. И вообще зря со мной возитесь, – безмятежным тоном добавил он. – Все равно убегу.
В комнату зашел Сандлер.
– Убежите? – переспросил он, усаживаясь на стул рядом с Зотовым. – Спасибо за предупреждение. Вы в МУРе еще не бывали?
– Не имел счастья, – любезно ответил Ложкин. – Все на периферии работал, там и сажали.
– Так, так, – продолжал допрос Сандлер. Скажите вот еще что. У нас есть сведения, что кто-то пытался помешать вам в той краже на Песчаной. Кто это был?
– Шут его знает, – в полном недоумении пожал плечами Ложкин. – Сам не знаю, что за фраер такой. Видно, не из ваших, а то бы мне это дельце не обделать. Но попадись он мне…
– Что же он вам сказал?
– Говорит, проваливай отсюда, не то тебе орешек. Ну, я ему кулак под нос и сунул. Он было зачем-то в карман полез, да тут точильщик из подъезда вышел, он и отскочил, а потом и вовсе смылся.
– Наверно, вашего поля ягодка.
– Нет, – уверенно возразил Ложкин. Видно было, что его этот вопрос тоже занимает. – Нет. Я ему кое-что загнул, но он нашей музыки не понимает.
– А вы с ним тогда первый раз встретились?
– В том-то и дело, что нет. Мы… то есть, я, когда наколочку на эту хату делал, дня за два до этого, то он тоже во дворе крутился.
– А приметы его запомнили? – спросил Зотов.
– Это бросьте, – зло усмехнулся ему в ответ Ложкин. – Помогать вам не собираюсь. Ежели нужен, ищите сами.
– Чепуха! – уверенно произнес Сандлер, многозначительно посмотрев на Зотова. – Это какой-то случайный человек, вот и все. Вы мне вот что скажите, Ложкин. Из родных кто у вас есть?
– Сестра одна, Зоя.
– Кем работает, где?
– Официанткой, в кафе «Ласточка».
– Ну, а Папаша? – равнодушным тоном спросил Зотов. – Он разве не родственник ваш?
– Такого не знаю, – так уверенно и спокойно возразил Ложкин, что если бы Зотов не был твердо уверен в противном, даже его смутил бы этот тон.
– Не знаете? Что ж, мы вас постараемся скоро познакомить, – усмехнулся Сандлер. – А семьи у вас нет?
– К чему она мне, семья? В моей жизни только обуза.
– Жизнь у вас действительно собачья. И хищник вы опасный, – кивнул головой Сандлер. – А играете под культурного человека, папиросы дорогие курите, ноги при входе вытираете.
– Привык иметь дело с культурными и состоятельными людьми, – нахально улыбнулся Ложкин.
– И не надоело, Ложкин? – серьезно спросил Сандлер. – За последние двадцать лет вы были на свободе всего восемь. Да и свобода-то относительная. Тошно от нее должно быть. На слезах других людей жизнь свою строите.
– Поздно уговаривать, – грубо ответил Ложкин. – Я сам теперь кого хочешь уговорю. – Он побагровел, глаза налились кровью и, рванувшись со стула, крикнул: – Грабить буду!… И убивать буду!… Воспитатели!… Ненавижу! Всех ненавижу!…
Сергей еще никогда не видел такого яростного, чисто звериного оскала на человеческом лице и внутренне содрогнулся от отвращения и гнева.
Сандлер спокойно прищурил глаза и тихо произнес:
– Хорош. Ничего не скажешь.
Допрос продолжался около трех часов. Когда Ложкина увели, Сандлер сказал:
– Опасный преступник. Но теперь наша главная и, прямо скажу, нелегкая задача – найти Папашу. Это их наставник и подстрекатель, вожак большой и, как видите, очень разнообразной по составу преступной группы. Он весьма активен и потому особенно опасен. Таких нам давно не попадалось. Можно сказать, последний из могикан. С ним будет не легко справиться. Через кого же можно выйти на него? Ложкин? Не выдаст, это ясно. Остается так называемый Тит. Посмотрим, что даст засада.
– Одно только туманное место осталось, – заметил Зотов. – Что это за человек в черной шляпе и очках?
– Да, – кивнул головой Сандлер, – запутанное дело. Кроме того, мы еще не знаем, кто дал преступникам сведения о квартире Шубинского. А это очень важно. В общем здесь есть над чем поломать голову. Дело приобретает, товарищи, нешуточный оборот. Иван Васильевич, – обратился он к Зотову, – учти, снова кафе «Ласточка».
…Только через три дня, поздно вечером, из Малаховки возвратились оставшиеся в засаде сотрудники, усталые и встревоженные: сообщник Ложкина, опасный преступник по кличке Тит, не появился на даче, исчез.
Глава 4КАФЕ – «ЛОВУШКА»
Утром, придя на работу, Сергей узнал, что его вызывает Сандлер. Когда он вошел, Сандлер отложил газету, легко приподнялся в кресле и, поздоровавшись, сказал:
– Садитесь, сейчас подойдут остальные.
Через минуту в кабинет зашли Зотов, Воронцов, Лобанов и другие сотрудники. Сергей поймал иронический взгляд Воронцова, он как бы говорил: «Первый к начальству прибежал. Так, так». Сергей нахмурился и отвел глаза. «Пусть думает, что хочет», – решил он.
Когда все расселись, Сандлер сказал:
– Итак, товарищи, продолжаем заниматься делом Папаши и других. Оно становится все сложнее. Народ здесь замешан разный, пестрый. Так, кстати, и зашифруем – дело «пестрых», – обратился он к Зотову и добавил: – Новая операция задумана тобой, так что веди совещание. А я, может быть, посоветую кое-что по ходу дела.
Зотов кивнул головой и, оглядев присутствующих, не спеша произнес:
– Нам предстоит заняться кафе «Ласточка». На свободе остался опасный вооруженный преступник, сообщник Ложкина. Он нам важен и сам по себе. А главное – через него мы можем выйти на Папашу. Тит не знает, где находится Ложкин. Он будет обязательно искать связи с ним. На даче Тит не появлялся. Думаю, и не появится. Скорее всего, он будет устанавливать связь через кафе, где работает сестра Ложкина. Там вообще легко встретиться с кем угодно. Я думаю, либо он сам появится, либо подошлет кого-нибудь. Тит должен быть взят в ближайшие дни. Это главная задача операции.