Батый, сидя в сторонке в зрительном зале, играл с Гектором. Этот пес тоже был из разведки. Его хозяину удалось попасть в святая святых – в Берлинскую оперативную базу ЦРУ. Целых десять лет он ходил по краю, и Гектор оставался единственным живым существом рядом с ним, перед которым не надо было притворяться. Однако случился провал.
Нелегалы, как правило, сами не прокалываются, их выдают предатели. Так получилось и с Ветром. Северу буквально в последний момент удалось выдернуть нашего нелегала из-под носа немецкой контрразведки. Мы своих не бросаем, поэтому и пса он сумел забрать.
Гектор нашел новый дом у Зенита, став любимцем актеров и зрителей. Спаниель отличался дружелюбным характером и веселым нравом, но, когда с ним начинали играть в мяч, он терял голову и носился как сумасшедший.
Удо подкидывал ему теннисный мяч, а Гектор его ловил и приносил обратно. В этот раз пес мяч не поймал, а отбил. Игрушка отлетела под ноги двум девушкам, и пес рванул за ним. Брюнетка не удержалась на ногах и, охнув, осела на пол. Теперь уже Удо кинулся на помощь девушке. Бормоча извинения, он помог ей подняться и усадил в кресло. Девушка от боли кусала губы, но держалась, не плакала, демонстрируя твердость характера. Тут же подошел и Макс.
– Что вы стоите как неживые? – возмутилась пострадавшая. – Вы что, не знакомы с протоколом тактической медицины?
От такого вопроса Батый онемел: «Откуда молодая девушка может знать о тактической медицине, и акцент у нее какой-то странный. Да и Макс как будто не замечает этих странностей».
– Вы знаете первые признаки определения переломов? – продолжала командовать брюнетка.
– Боль, нарушение функции конечностей, гематома, отек мягких тканей, изменение формы конечностей, – на автомате перечислил Батый.
– Ну так проверяй. – Она буквально всунула свою лодыжку ему в руки.
Сидя перед ней на корточках, Удо стал осторожно пальпировать больное место. Девушка невольно дернулась от боли, короткая юбка задралась, и у него перед глазами мелькнули белые трусики. Молодой человек вспотел и внезапно охрипшим голосом поставил первичный диагноз:
– Перелома нет. Сильный ушиб с растяжением. Нужна повязка и желательно постельный режим.
– Согласна, – заявила девушка, одергивая юбку.
– На что согласна, Ева, на постельный режим? – забалагурил обрадованный, что все обошлось, Максимилиан.
– Не пошли, Макс. Тебе не идет, – беззлобно осадила его пострадавшая.
Но Макса было не остановить:
– Кстати, насчет постели. Вы не знакомы? Удо, ты подстрелил Еву. Ева, это мой лучший друг Удо Шефер, – хозяин театра представил молодых людей друг другу. – А вот и виновник инцидента.
Гектор сначала спрятался под креслами, но, почуяв, что наказание прошло стороной, виновато помахивая хвостом, прижался к хозяину.
– Я на машине, скажите, куда вас отвезти, – предложил свои услуги Батый.
Девушка согласилась. Она попыталась встать, но это далось ей с трудом. Юрий, не спрашивая, подхватил ее на руки и понес к выходу. Возражений со стороны пострадавшей не последовало.
По дороге они разговорились.
– Откуда ты знаешь протокол тактической медицины? – задал он мучивший его вопрос.
– Так я два года служила медиком в армии. Кстати, даже имею цалаш за храбрость, – похвалилась Ева.
– В какой армии? Какой цалаш? – От удивления Батый чуть не врезался в идущую впереди машину.
– В израильской армии нет пока ни медалей, ни орденов, есть только цалаш. Цалаш – это как почетная грамота, благодарность в приказе. Я еврейка, два года служила в армии медиком. Демобилизовалась, поступила в университет. Здесь учусь по студенческому обмену.
«Север как в воду глядел. Если ситуация сама так складывается, то я не против».
Как-то само собой у них сложился язвительно-шутливый тон общения. Оказалось, что Ева живет недалеко. Она снимает комнату вместе с подругой. Батый хотел снова отнести ее на руках домой, но она воспротивилась. Дверь открыла рыжеволосая толстушка.
– Соня, представляешь, немцы опять стали нападать на евреев, – с ходу заявила потерпевшая.
– И кто кого таки взял теперь в плен? – Немецкий у Сони был не на высоте, но понять было можно.
– Знакомься, это Удо. Он натравил на меня страшного пса.
– Это Гектор-то страшный пес? – засмеялась подружка. – Да он быстрее залижет насмерть, чем закусает. Хромай в комнату, будем посмотреть, что там с тобой.
Она решительно взяла хрупкую Еву под мышки и практически унесла в комнату на диван.
– Удо, что ты встал, как памятник Бисмарку, проходи, будем пить чай.
По тому, как она умело обработала ногу, Батый понял, что Соня тоже хорошо знакома с оказанием первой медицинской помощи. «Наверняка у нее тоже есть цалаш» – пришла на ум довольно глупая мысль.
В комнате царил почти идеальный порядок. Ни пылинки, кровати образцово заправлены, учебники и тетради разложены по стопочкам. В воздухе витал едва уловимый запах лаванды.
– Иди на кухню, мой руки, – продолжала командовать Соня.
Чай был некрепкий и душистый. Аппетитно похрустывая печеньем, Ева продолжала:
– Удо, как выяснилось, хороший приятель Макса.
– Да ты что! – Так реагировать – не в немецких традициях. Было в этом «да ты что» нечто знакомое, родное. Удо даже снова почувствовал себя Юрой. – Я мечтаю сыграть на сцене. Поговори с Максиком, будь добр. Ну хоть малюсенькую роль, а Евка с тобой рассчитается, – взмолилась толстушка. Ее соседка едва не подавилась чаем от возмущения.
– Соня, я бы рад, но, насколько я знаю, Максимилиан в ближайшее время не собирается ставить «Дюймовочку».
Они беззлобно рассмеялись. Было уже поздно, и Батый с сожалением заторопился домой. В маленькой тесной прихожей его провожала Ева.
– Прости меня, пожалуйста. – Он осторожно взял хрупкую руку девушки в свои ладони.
– Не говори глупости. Я даже благодарна Гектору за это знакомство. – Она положила вторую руку сверху, и Юрий почувствовал себя счастливым. С ним давно такого не было.
– Вы там что, таки уже целуетесь? – донесся ворчливый голос соседки.
– Соня, не заходи сюда, мы раздетые, – тут же задорно ответила Ева.
Смущенный гость поспешил скрыться за дверью, но успел сказать:
– Я завтра заеду проведать больную.
– Буду ждать, – ответила девушка таким тоном, что у него опять защемило в груди.
Было уже за полночь, когда возбужденный молодой человек отправился в театр к Максу. Тот не спал.
– Я так и знал, что ты приедешь. Что, понравилась девчонка?
– Макс, выкладывай, что ты о ней знаешь.
– Знаешь, почему я на них обратил внимание? – задал приятель риторический вопрос и тут же сам стал отвечать: – Иду я как-то через зрительный зал и вдруг слышу, как две девицы ругаются по-русски. Я просто остолбенел от неожиданности. Столько времени не слышал родную речь! Я, конечно, к ним: «Девушки, вы из Польши?» Выяснилось, что они еврейки. Но у Евы родители переехали в Израиль из Белоруссии, а у Сони из Украины. Представляешь?
– Вот это ситуация, – задумчиво покачал головой Батый.
– Это я тебя заранее предупреждаю, если услышишь, что они между собой заговорят по-русски. Я смотрю, тебе прямо-таки запала в душу эта Ева.
– Ну не все же тебе, – решил пошутить Батый, но, увидев, как изменилось лицо друга, понял, что шутка неудачная.
У Макса, вернее Василия Смирнова, была любовь, которая поглотила его без остатка. Она тоже была разведчиком-нелегалом, но ее заданием была работа по Главному Противнику. Так советские военные и разведчики именовали США. Легендировалась она через Германию с помощью резидентуры Севера. Так они и познакомились. Оба, как могли, сопротивлялись вспыхнувшему чувству, но так и не смогли. Хелена Вайс улетела в Штаты, там по заданию вышла замуж, родила ребенка. Маленький Джон, судя по фотографии, как две капли воды был похож на Василия в детстве. Встретиться им удалось только раз, но иногда влюбленные, соблюдая строжайшую конспирацию, звонят друг другу по телефону.
– Как она? – осторожно спросил Батый друга.
– Говорит, что нормально, но голос такой усталый, как будто замученный. Я же знаю, как ей тяжело. Но Центр встречу запрещает.
– Что говорит?
– Нарушение конспирации, – со вздохом заявил Макс.
– Так, значит, надо сделать так, чтобы это не нарушало конспирацию.
– Что ты предлагаешь? – воодушевился Зенит.
– Она где, в Америке?
– Батый, ты же знаешь. – Василий с осуждением посмотрел на друга.
– Понял, можешь не говорить. Наверняка в этом городе или рядом есть университет.
– Ну, есть. Она и работает в лаборатории при нем. – Зенит еще не понял, куда клонит коллега.
– При университете наверняка есть любительский театр.
– Обмен! – воскликнул Макс. – Как мне самому это не пришло в голову. Конечно, студенческий обмен. Надо установить связь с американскими коллегами из молодежных театров, тогда можно будет ездить, не нарушая легенды. У них даже своя ассоциация есть. Удо, ты гений, – не сдержался обрадованный приятель.
Глава 4
Израильская разведка «Моссад» и контрразведка «Шабак» активно использовали и усиленно разжигали противоречия внутри арабского мира в своих целях. Они массово вербовали агентов, которые передавали сведения о своих братьях как за деньги, так и по идеологическим соображениям. В конце концов в окружении Арафата поняли, что чем меньше боевая группа, чем меньше людей посвящено в замысел операции, тем больше шансов на успех. Теперь боевые приказы предпочитали давать одиночкам или небольшим, никак не связанным между собой группам. Было заведено правило: перед операцией боевую группу готовить в полной изоляции от окружающего мира.
Руководители палестинцев искали новые методы борьбы против своих врагов. С этой целью доктор Хабаш призвал сторонников освобождения Палестины забыть прошлые обиды и объединить усилия в борьбе с Израилем и США. В Ливане он созвал международное совещание. Участвовали представители Ирландской республиканской армии, японской «Красной армии», западногерманской «Группы Красной армии», итальянские «Красные бригады». Участники совещания договорились помогать друг другу и исполнять поручения товарищей по совместной борьбе.