– Юрий Владимирович, – осторожно заметил Лазарев, – может быть, все-таки есть смысл через посредников дать понять американцам, что мы в курсе их планов. Пусть они откажутся от таких методов, и все обойдется без кровопролития.
Андропов был жестким руководителем, но в то же время понимал, что подчиненные лучше и точнее станут выполнять его распоряжения, если будут понимать и, главное, разделять его замыслы.
– Я недавно беседовал с одним журналистом. Он хочет написать книгу о Феликсе Эдмундовиче, о работе ЧК, уже и название придумал – «Горение». Просился поработать в архивах. Я распорядился. Так вот, он с восхищением рассказывал, что Дзержинский, оказывается, верил анархистам и под честное слово отпустил их из тюрьмы на один день на похороны Кропоткина, основоположника анархизма.
– Не слышал о таком факте.
– Было дело. Кстати, все сдержали слово и вернулись. Он восхищался тем, что Феликс Эдмундович не стал расстреливать разведывательную сеть поляков, а тоже отпустил их под честное слово не работать против Советской России. Теперь скажите, остановило это анархистов и поляков? Их вразумил только красный террор, который мы публично объявили после покушения на Ленина. И именно Дзержинский руководил ЧК, выполнявшей тяжкую работу по взятию в заложники и расстрелам врагов и белых офицеров, тысячи которых могли оказаться потом в рядах армий Врангеля и Деникина. Ответ на террор – только ликвидация его в зародыше.
Вы можете возразить, что сейчас другие времена. Соглашусь. Однако, по статистике за три неполных года, начиная с 1970-го и по сегодняшний день, террористы захватили свыше сорока самолетов с заложниками, и это число будет расти. Потому что гуманные европейцы идут на поводу и выполняют требования террористов. А израильские лайнеры бандиты не трогают, потому что убедились: ответ будет жестким и неизбежным. Вот и я, как человек, поставленный отвечать за безопасность государства, хочу, чтобы все знали, что мы не потерпим никаких проявлений террора в отношении нас. Ни от частных лиц, ни от государственных структур. Мы сильная страна, и у нас длинные руки. Уверен, нас и дальше будут проверять на прочность, но ответ будет такой же. Вам понятна моя позиция, Анатолий Иванович?
– Конечно, товарищ председатель Комитета государственной безопасности.
– Кому думаете поручить руководство контроперацией? Может, Батыю, парень хорошо проявил себя.
– Я более склонен, Юрий Владимирович, к кандидатуре Севера. Срочную пять лет отслужил в спецназе ГРУ, принимал участие и руководил многими боевыми операциями. Кстати, первый орден у него за участие в венгерских событиях.
Генерал знал слабость председателя. Андропов был послом в Венгерской Республике, когда там начался мятеж. Все происходило на его глазах. Его супруга от тех переживаний получила психическое расстройство и долго потом лечилась. Поэтому тех, кто принимал участие в подавлении беспорядков в Венгрии, он воспринимал как однополчан.
– Достойная кандидатура, действуйте, генерал.
Глядя вслед подчиненному, Андропов задумался и сделал пометку в бумагах.
– Лазарев, конечно, хороший профессионал, но мягковат для такой работы. Надо подумать.
Проблема выходила на внешнеполитический уровень, поэтому требовалось согласование действий с лицами, ответственными за эти вопросы. В Советском Союзе было две такие структуры: Отдел международных связей при Центральном Комитете партии и Министерство иностранных дел. Андропов сам был выходец из партийной структуры ОМС, многих там знал, но у него так и не сложились отношения с руководителем отдела товарищем Пономаревым. Да и отдел, по сути, курировал внешнюю политику, но определял и исполнял эту деятельность министр иностранных дел товарищ Громыко. Вот с ним у Андропова сложились очень тесные, уважительные отношения.
После долгих раздумий Андропов позвонил Громыко и договорился встретиться у того на даче. Встреча в одиннадцать часов вечера считалась для руководителей тех времен вполне нормальным явлением. У них вообще было своеобразное мнение о рабочем времени: оно, по сути, отменяло свободное время.
Андрей Андреевич был проницательным человеком, он прекрасно знал, как и с кем себя вести. Будучи по своему складу малоконфликтным, он, работая под руководством Сталина, выработал в себе жесткость характера. Других людей рядом с собой вождь народов не держал. «Человек – это стиль». Эта черта характера из профессиональной сферы перешла в отношения со всеми остальными, даже близкими людьми. Избавиться от этого нельзя, смягчить за счет внешних жестов можно. Поэтому на столе гостя ждал душистый, крепко заваренный чай и знаменитые кремлевские баранки. Спиртное хозяин не уважал, да и гость не приветствовал.
Андропов изложил главе внешнеполитического ведомства подозрения своей службы относительно возможных нападений на советскую и израильскую делегации во время Олимпийских игр. Опытного дипломата нисколько не удивили такие террористические замыслы.
– Что планируете предпринять, Юрий Владимирович?
– Не допустить нападения на наших граждан. Сделаем все необходимое, чтобы остановить диверсантов. Пока просматривается только силовой путь. Если мы предупредим американцев о том, что знаем об их намерениях, они довольно быстро вычислят утечку информации, и тогда пострадает наш сотрудник.
– К тому же вы не сможете предоставить никаких документальных доказательств, и нас же обвинят в нагнетании обострения отношений, – дополнил Громыко.
– Значит, силовой вариант. Наших следов там не останется, а у тех, кто там будет действовать, я уверен, не будет никаких документов либо будут поддельные. Немецкая полиция будет долго искать концы, придется списать на криминал. – Председатель КГБ забарабанил пальцами по столу – ему не очень нравился такой вариант развития ситуации. – Американцы опять выйдут чистенькими.
– Кстати, что касается израильской делегации. У нас ведь с Израилем нет дипломатических отношений. Юрий Владимирович, вы собираетесь их предупредить о возможном нападении по своим каналам?
– Так и у КГБ с «Моссадом» нет никаких контактов. Кроме того, мы не можем расшифровывать свой источник. Максимум, что мы можем сделать, – это предупредить Интерпол, что возможны провокации против евреев со стороны арабских радикалов на Олимпиаде, и все. Пусть они передают информацию дальше – израильтянам и немцам.
– А вы знаете, Юрий Владимирович, – опытный дипломат не повышал голоса, но поднял вверх указательный палец, привлекая внимание гостя, – мне кажется, есть вариант американцев прищучить. Если вашим людям удастся захватить живым и вывезти кого-то из нападавших. Думаю, в нашей контрразведке найдутся способы заставить его все рассказать?
– Конечно, Андрей Андреевич, даже не сомневайтесь, – обрадовался такому варианту Андропов.
– Тогда мы сможем надавить на американцев и заставить их приутихнуть, – продолжил развивать свою мысль министр иностранных дел. – Если мы пригрозим им предъявить мировой общественности живого свидетеля, который подтвердит в деталях, что теракт готовился на территории США, с фамилиями кураторов, раскроет местоположение центров обучения, янки будет сложно отмыться от обвинения в международном терроризме. Это очень сильно ударит по престижу США и отношениям с союзниками.
– Почему тогда сразу не устроить грандиозный скандал?
– Что нам даст такой скандал? Только обострение отношений. А нам сейчас надо с ними договориться. Вот для чего нужен рычаг воздействия на администрацию Белого дома. Нашей стране позарез важны валютные средства. Взять их быстро и в большом количестве можно, продавая на Запад сырье. Немцы очень хотят получить наш дешевый газ, это позволит им дать мощный толчок экономике, но американцы всячески мешают им это сделать.
– Программа «Газ в обмен на трубы». Они поставляют нам трубы большого диаметра, которые мы не производим, а Советский Союз расплачивается сырьем и зарабатывает на нем необходимые средства, – проявил осведомленность Андропов.
– Именно. Уже и газопровод практически достроен. Но американцы поставили немцам ультиматум, и сделка на грани срыва. Поэтому нам и нужен весомый аргумент, чтобы заставить американцев отступить. Тогда уже на следующий год газ пойдет в Европу, и остановить проект будет практически невозможно. Дайте нам этот аргумент, Юрий Владимирович.
Глава 7
Карлос не впал в эйфорию, сорвав большой куш. Война закалила его, а соприкосновение с миром терроризма сделало осторожнее. Он прекрасно понимал, что, допустив такой промах, как теракт в сердце Израиля, в его столице, в самом охраняемом месте, «Моссад» и «Шабат» утроят усилия по поиску организаторов акции. До глав политических партий им не добраться, а вот оперативников и исполнителей они будут искать, пока не вычислят и не уничтожат. Сионисты – люди злопамятные и упертые.
Значит, надо позаботиться о собственной безопасности. Его не устраивал вариант забиться в глубокую нору, например в Чили или в Гондурасе. Шакалы так себя не ведут, им постоянно нужна добыча, вся их жизнь – сплошная охота, поэтому они умело оборудуют себе несколько тайных лежек и постоянно меняют их.
Карлос не собирался довольствоваться полученными деньгами, наоборот, он только почувствовал их вкус. Чтобы выжить и продолжить свое дело, он должен создать несколько мест, где он сможет укрываться в перерывах между операциями. Это квартиры, документы, отложенные деньги, о которых никто не должен знать. Причем жилье должно быть купленным, а не арендованным на время, документы – «чистыми», не засвеченными в картотеке полиции, желательно на реальных людей. Деньги нужны легальные, не вызывающие вопрос об их происхождении. Именно на это и ушла значительная часть гонорара. Но надо еще больше.
Ильич позволил себе отдохнуть только несколько дней, как пришел вызов от Хаддада. До Ливана он добирался кружным путем, меняя документы и внешность.
Хаддад встретился с ним на конспиративной квартире, а не в офисе организации. По восточной традиции, вежливо поинтересовались здоровьем. Ильич проявлял терпение, хотя прекрасно понимал, что его вызвали для серьезного дела. Наконец, араб перешел к сути встречи: