– Ты раньше видел этого человека? Может быть, не в Германии, а на Ближнем Востоке, в лагере?
– Нет. Ни разу, – уверенно заявил нелегал.
– Этот молодой человек – агентурные позывные «Карлос» и «Шакал» – родом из Латинской Америки, учился в Москве. К нему был совершен вербовочный подход, он согласился на сотрудничество. Потом перебрался в Ливан и присоединился к Народному фронту освобождения Палестины.
– К доктору Хабашу, – уточнил Удо. – Значит, это совместная акция ФАТХ и Народного фронта. Так это что, наш человек?
– Вот в этом у меня большие сомнения. Да и у руководства тоже. Поэтому нам пришло распоряжение проверить его на лояльность.
– Это правильно, но как?
– Опознавательный знак для него – пачка сигарет «Кэмел» с пририсованным ручкой мужским достоинством у верблюда. Пароль – использование в разговоре имени его отца – Хосе Рамирес Навас – в любом контексте. Но сделать это надо так, чтобы не раскрыть себя.
Батый решил осмотреть место предполагаемого нападения американских наемников. С его точки зрения, у нападавших складывалось не очень выгодное положение. Заход возможен только с двух сторон, это легко просчитывается. То есть самый важный фактор для нападавших – внезапность – у них под вопросом. Если ее не будет, то волкодавы КГБ свободно справятся с террористами.
Ему стало немного легче. Он решил пройтись вдоль израильского дома.
Остановился разведчик буквально на минуту. Вдруг чьи-то руки сзади закрыли ему глаза. Батый успел подавить в себе первую реакцию на силовой выход из захвата. Мозг работал в лихорадочном темпе. Что произошло? Облегчение пришло внезапно. Он уловил знакомый запах духов Евы. К тому же эти так хорошо знакомые смешки за спиной. Так смеяться могла только она.
– Во всем мире только одна девушка может взять меня в плен, – с улыбкой заявил Батый, не делая попыток сопротивляться. – Но учти, если это случится, на тебя накладываются определенные обязательства и ты должна будешь потакать всем моим прихотям. Ты готова к этому, женщина по имени Ева? – Он резко вывернулся, и девушка оказалась в его крепких объятьих.
– Если ты не будешь со мной грубым. – Она позволила себя поцеловать и тем же ответила сама.
– Как ты здесь оказалась? – успел первым задать вопрос Удо.
– Скоро начнется Олимпиада. В ней участвует наша команда. У меня здесь живет подружка. Мне захотелось встретиться с ней и посмотреть олимпийский праздник спорта. Все говорят, что это будет очень красиво. Она помогла мне устроиться гидом в израильскую туристическую компанию. Буду водить наших туристов по Олимпийской деревне. А ты как здесь?
– По делам бизнеса. У меня здесь партнеры. Задержался, чтобы тоже посмотреть Олимпийские игры. Как хорошо, что мы встретились, Ева. Я скучал по тебе. Ты бывала раньше в Мюнхене?
– Никогда.
– Поехали, я покажу тебе город.
Они не расставались весь день и весь вечер. После романтического ужина в загородном ресторане Удо повез девушку в свою гостиницу. На всю ночь они забыли обо всем и обо всех. Молодость и сильные чувства давали им силы не спать почти всю ночь. Только перед рассветом влюбленные смогли оторваться друг от друга. Утро все вернуло на свои места: после легкого завтрака в ресторане отеля каждый заспешил по своим делам.
Первой убежала Ева:
– Всё-всё-всё, я убегаю. Люблю тебя, вечером увидимся, – скороговоркой проговорила она и, счастливо улыбаясь, поспешила на выход. Но возле стойки регистрации неожиданно задержалась. Смутные сомнения вызывали тревогу, и она все же решилась:
– Скажите, я могу оставить записку Удо Шеферу?
Дежурная сверилась со своими записями:
– Извините, фройляйн, но у нас в списках нет такого постояльца.
Ева, покусывая губы от накативших подозрений, назвала номер комнаты.
– В этом номере проживает господин Юсуф Бируни. Кстати, вот он сам спускается по лестнице.
Девушка оглянулась и увидела Батыя. Она пробурчала слова благодарности и быстро, не оглядываясь, проследовала из гостиницы.
Азиз оставил очередное сообщение для Юсуфа о встрече. На конспиративной квартире оказался и сам Абу Дауд. Арабы выглядели встревоженными. Координатор оперативного отдела ФАТХ кивнул подчиненному, и Азиз стал докладывать:
– Вчера пропал один из моих людей. Утром его приятель принес записку, оставленную у него в почтовом ящике. Якобы парень срочно уехал, потому что его матери предстоит серьезная операция. Это очень странно. – Он замолчал.
– Значит, надо выяснить, доехал он до своих или нет. В чем странность? – спросил Батый.
– Странность в том, Юсуф, что у парня нет ни матери, ни отца. Они погибли после израильской бомбардировки. Парень воспитывался в семье старшего брата. Только он об этом никому не рассказывал.
– Это типичный почерк «Моссада», – негромко заявил Абу Дауд. – В непонятной ситуации при ограниченном времени они берут пленных.
– Что может рассказать этот парень? – поинтересовался Батый у Азиза.
– Ничего. Даже мы с тобой не знаем, в чем суть намечаемой операции. – Он с вызовом посмотрел на одного из самых влиятельных людей в организации.
Азиз нервничал. Он давно в этой структуре и прекрасно понимал, что, если операция провалится, пусть даже он не в курсе ее подробностей, отвечать придется не Абу Дауду. Наоборот, именно Дауд будет чинить скорый суд, а крайними окажутся он и Юсуф. Если пропал человек Азиза, значит, отвечать будет именно Азиз. Что за этим последует, даже не хотелось думать.
– Хвала аллаху, наш уважаемый муаллим преподал нам еще один урок конспирации. Каждый, даже многократно проверенный участник операции, должен знать только свою часть замысла. Мы с Азизом благодарны тебе, учитель. – Видимо, Батыя посетили такие же мысли, что и коллегу. – Если «Моссад» у нас на хвосте, значит, надо дать им то, что они хотят.
– Поясни, – удивился палестинец. Дауд смолчал, но взгляд его стал требовательным.
– Что израильтяне могли узнать от парня? Что он с приятелями, а их пара-тройка десятков, устроились в Олимпийскую деревню и собирают различную информацию. Для чего, он не знает. Если бы их было два-три, то можно было предположить, что намечается индивидуальный теракт. А если их много? Значит, намечается гоу-ин или сит-ин. Вот именно это мы и должны подтвердить, чтобы успокоить еврейскую разведку.
– Прошу тебя, как брата, не употребляй ты эти мерзкие американские слова, как собачье гавкание. Лучше поясни, о чем речь? – не выдержал Азиз.
– Это так называемая тактика ненасильственных прямых действий. Очень популярна в среде студенческих революционных структур. Сит-ин подразумевает, что толпа заходит в помещение и блокирует всю работу. Например, мы, когда протестовали против исключения наших товарищей из университета, просто зашли в администрацию и расселись на полу во всех кабинетах, коридорах и на лестницах. Никто никуда не мог ни войти, ни выйти. Университетская деятельность была парализована. И мы не нарушили ни одного закона, не совершали никакого насилия.
Абу Дауд заулыбался, он понял, куда клонит немец, и это ему понравилось.
– Гоу-ин – это почти то же самое, – продолжил Батый. – Множество людей ходит туда-сюда бесцельно по дороге, не давая другим людям или автомобилям осуществлять движение.
– Ты хочешь, чтобы наши ребята для отвлечения внимания и усыпления бдительности «Моссада» устроили мирный пикет? – догадался Азиз.
– Именно. С плакатами, транспарантами и мегафоном.
– Мне нравится эта идея. Мы пустим израильских ищеек, коли они сели нам на хвост, по ложному следу. Это мы сделаем сразу в день открытия Олимпиады, чтобы они не мучились неизвестностью, – позволил себе шутку руководитель операции. Подчиненные согласно заулыбались. – Азиз, дорогой, завтра доведи до своих ребят план по выступлению против Израиля в поддержку Палестины – естественно, под большим секретом. Пусть они начинают готовить плакаты и все прочее. Пообещай каждому по сто марок. Уверен, «Моссад» быстро об этом пронюхает, они умеют работать.
Глава 9
Ильич пристрастился ходить в бар «Белая акула», его сюда как-то привел Стив, большой знаток ночных развлечений. Здесь можно было не только выпить, но и познакомиться со свеженькими девушками за доступную цену.
Карлос расположился у стойки и уже успел принять пару порций кальвадоса. Настроение улучшилось, он уже собирался заказать третью порцию, как внезапно услышал за спиной требовательный голос:
– Не оборачивайся, Шакал, иначе папе Хосе Рамирес Навасу придется сильно огорчиться.
Ильич замер. Конечно, он узнал слова пароля, который ему дал оперативник КГБ в Москве. Тут же рядом с его стаканом упала пачка сигарет «Кэмел» с неприличной дорисовкой у верблюда.
– Внутри коробки для тебя послание. Послезавтра в это же время жду ответ. Вложишь его в эту же пачку. Hasta luego, señor, и не оборачивайся, не надо.
Забрав сигареты, Карлос отправился в туалет. Там, в кабинке, он достал сообщение:
«Просим сообщить, удалось ли вам установить связь с арабскими революционерами. Уточните ваши ближайшие планы».
На следующий день вернулся Стив. В условленный день Ильич пригласил напарника в «Белую акулу» и велел проследить за тем, кто войдет с ним в контакт в баре. Для этого немец занял место за соседним столиком.
Карлос уже принял несколько порций кальвадоса, но настроение не улучшалось, посланец все не появлялся. Это было странно. Неясная догадка неожиданно пришла ему на ум. Шакал полез в карман пиджака и сразу похолодел. Заготовленной пачки сигарет не было. Он вопросительно посмотрел на Стива, но тот в недоумении развел руки: «Никто не подходил, шеф».
Марта сработала мастерски в одно касание. Не полагаясь на свои способности, Батый созвонился с Гейдельбергом и пригласил подъехать клептоманку из «Банды психов». Эта боевая команда влилась в ряды «Группы Красной армии» под предводительством Юргена Краузе. Часть «красноармейцев» погибла при налете на штаб-квартиру НАТО, часть ушла в подполье, опасаясь ищеек контрразведки. Марта спряталась в психиатрической клинике у доктора Вольфганга. Девушка с радостью откликнулась на призыв о помощи. Юрген пользовался большим авторитетом у гейдельбергской ячейки «Красной армии».