Офицеры обменялись крепкими рукопожатиями. Север поспешил к своей машине.
Батый вывернул на дорогу. «Фольксваген» едва поспевал за мощным «БМВ». Старший сопроводил подчиненного до выезда из города и на прощание два раза нажал на клаксон. Батый ответил тем же.
Выскочив на трассу, машина стремительно набрала скорость и понеслась на север. Скорость помогала сбрасывать адреналин. Теперь через четыре часа – контрольная остановка: надо проверить состояние пленного и вколоть ему очередную дозу препарата. Потом опять без остановки – до Гамбурга. Там, в порту, дожидается советский сухогруз, порт назначения – Ленинград. Это и будет финал операции «Заслон».
В помощь шефу полиции выделили представителя МОК от Египта – прежде всего потому, что он владел арабским языком. У них не было времени, чтобы обсудить вопросы, с которыми они идут к напавшим.
Руководитель операции вышел к переговорщикам в довольно экстравагантном виде. На нем был стильный светлый костюм, почему-то широкополая шляпа и большие темные очки, наполовину скрывавшие лицо. На плечи накинута палестинская куфия. В правой руке он демонстративно сжимал осколочную гранату.
Пока египтянин пытался убедить террориста в бесплодности их действий, предлагал отпустить заложников, обещал любые деньги в качестве выкупа, массивный немец стал опасно приближаться сбоку. В его намерениях сквозило желание накинуться на экстремиста. Если бы это были обычные бандиты, то захват главаря мог бы сыграть решающую роль, но только не у бойцов палестинского сопротивления. Араб уловил его намерения и холодно предупредил, протянув к нему руку с гранатой:
– Если сделаешь еще шаг, я взорву всех! И запомните: деньги ничего для нас не значат, даже наши жизни для нас ничего не значат!
На этом переговоры и закончились. Никакой информации разведчики не получили. Египтянин радостно сообщил штабу, что ему удалось уговорить главаря продлить ультиматум на три часа, до 12:00. Они даже не догадывались, что этот вариант был заранее просчитан Абу Даудом.
Все усложнялось сильнейшим давлением, которое оказывало на немцев правительство Израиля. Они еще раз заявили, что с террористами недопустимо вести никакие переговоры, и в то же время требовали результатов, тем самым подталкивая немцев к решительным действиям. Они твердо считали, что любые, даже мелкие уступки террористам только порождают новый террор. Они ни на грош не верили арабским политикам. Руководство страны было убеждено, что Израиль может и должен полагаться только на себя и на свою военную силу. Больше всего они боялись обвинений в слабости и нерешительности. Один раз не ответишь ударом на удар – и шакалы разорвут тебя на части. МИД Израиля официально уведомил министра внутренних дел Баварии, что он категорически отказывается освобождать плененных арабов.
Это был тупик. Как теперь освобождать заложников без дальнейшего кровопролития, антикризисный штаб не знал. Однако было бы неверно полагать, что евреи самоустранились от решения проблемы. В Мюнхен срочно вылетела группа израильтян для отслеживания ситуации. Их требование к Западной Германии и МОК прекратить проведение игр, пока израильские заложники не будут освобождены, было отвергнуто, как и предложение о посылке спецназа. С этой позицией согласился и Международный олимпийский комитет.
Оставался только один путь – использование силы. Для немцев это был явно несчастливый день. Руководитель отдела по расследованию убийств полиции Мюнхена появился в дверях штаба и жестом вызвал начальника полиции:
– Герр полицай-президент, недалеко от дома, где засели террористы, обнаружены семь трупов.
От такого сообщения начальник лишился дара речи. Он оглянулся на руководителей штаба, но решил пока воздержаться от сообщения им этой новости. Он отвел подчиненного в соседнюю комнату:
– Подробности, инспектор? Это все имеет отношение к захвату израильтян?
– Сложно сказать, шеф. Убитые – мужчины средних лет, одетые в спортивные костюмы, ни документов, ни вещей при них нет. Причина смерти, по предварительной версии, огнестрельные ранения. Сейчас приедут сотрудники моего отдела, и мы начнем расследование.
– Вы с ума сошли затевать сейчас расследование. В деревне и ее окрестностях сотни журналистов. Они сейчас такой вой здесь поднимут. Есть признаки, указывающие на связь этих трупов с нашими арабами?
– Пока никаких. У арабов автоматы Калашникова, а эти убиты явно из пистолетов. В них выпустили минимум два десятка пуль, но никто ничего не слышал. Их случайно обнаружили полицейские в кустах за домом. Я распорядился выставить там пост, дорожку перекрыли постовой машиной.
– Убитые точно не евреи?
– Затрудняюсь сказать. По внешнему виду не скажешь, а документов, как я уже говорил, у них нет.
– Инспектор, – со злостью выговорил начальник полиции, – вы что, не знаете, у мужчин еврейской национальности есть определенная особенность организма.
– Обрезание, – догадался полицейский. – Выясним, господин полицай-президент.
– Сейчас же подгоните машину и отвезите тела в морг. Никакой информации вовне. Дело засекретить, занимайтесь расследованием лично. Любые новости сообщайте мне немедленно. Но главное – срочно, вы слышите, срочно уберите трупы! Все остальное потом. Выполняйте.
– Слушаюсь, шеф.
Инспектор припустился бегом. Начальник полиции вытер вспотевший лоб и вернулся к коллегам по антитеррористическому штабу.
Несмотря на запрет пускать посторонних в Олимпийскую деревню и кордон полицейских вокруг дома с заложниками, все ближайшие крыши были заняты журналистами. Десятки теле- и кинокамер транслировали в прямом эфире все, что творилось вокруг дома, где разыгралась кровавая драма. Террористы могли по телевизору видеть окружающую обстановку.
Арабы – очень тщеславный народ, падкий на самолюбование. Не зря у руководителя группы «Черного сентября» был такой щегольской вид. Всем зрителям запомнилась его широкополая шляпа. То, что его могли видеть миллионы телезрителей, очень сильно тешило самолюбие этого человека. Ему были свойственны театральные позы и выходки. Он позволил себе спокойно выйти на крыльцо дома с автоматом Калашникова на плече и дойти до находящегося рядом терминала по продаже сигарет. Выбрав самые дорогие, не спеша закурить и так же, вразвалочку, вернуться назад. Уже стоя в дверях, он жестом подозвал переговорщика и заявил, чтобы к 14:00 принесли продукты на двадцать человек. Представить себе, что связанные, находящиеся в глубоком стрессе люди проголодались, можно было с большим трудом. Такими мелкими выходками, заставляя выполнять их требования, захватчики показывали, кто диктует условия.
Начальник полиции Мюнхена предложил воспользоваться этим поводом. Он изложил свой план. Провизию разложат в четыре коробки, переоденут полицейских в официантов, и, когда их запустят в дом, они выхватят оружие и нападут на террористов. Тут же в открытую входную дверь устремится штурмовая группа. Члены антикризисного комитета, не будучи специалистами в области антитеррора, согласились с таким смелым планом. Они, как всегда, недооценили боевиков.
Их руководитель встретил процессию возле двери и распорядился поставить коробки на землю. Затем, картинно указывая дулом автомата, заставил тут же съесть по йогурту, чтобы убедиться, что туда не подмешано снотворное. После самостоятельно, по одной коробке, перенес обед в помещение.
Командир группы «Черный сентябрь» умело играл на нервах немцев. Когда в очередной раз истекало время ультиматума, а антитеррористический штаб так ничего дельного и не придумал, министр вновь отправился на переговоры. Его и одного сопровождающего пустили внутрь. Немец стал оправдываться, ссылаясь на бюрократию, плохую связь с Израилем, где находилась часть заключенных, на отсутствие нужных людей на местах. Он изначально принял роль жертвы и только оправдывался.
Закономерно, что это вынудило старшего палестинца принять на себя роль палача. Он закатил истерику, намеренно подошел практически вплотную, чтобы министр почувствовал на лице брызги слюны, когда на него кричали как на нашкодившего мальчишку. Доведя переговорщика до состояния тряски, араб милостиво разрешил продлить ультиматум еще на три часа, ритуально предупредив, что после этого срока он точно будет убивать по одному заложнику каждый пропущенный час. После этого он вместе с переговорщиками вышел из дома, заметил в толпе привлекательную женщину, подозвал ее, и они вместе выкурили по сигарете. Телевизионщики были в восторге от получившейся картинки. Палестинец с удовольствием полюбовался собой в очередном выпуске новостей по телевизору.
После пережитого унижения теперь в ярость пришел сам министр. Он требовал составить оперативный план. Все опять сошлись во мнении о необходимости штурма. Представитель контрразведки, предпочитавший отмалчиваться, предложил пригласить на совещание руководителя отдела по борьбе с организованной преступностью. У того хотя бы был опыт захвата бандитов. Все с радостью ухватились за это предложение.
Через сорок минут оперативник, посоветовавшись с коллегами, предложил вариант штурма через вентиляцию. Воздуховоды выходили на крышу и были достаточно широкими, чтобы через них мог проникнуть человек. На плане дома полицейский показал, куда выходят каналы. Всем дилетантам понравился такой подход. Но у профессионала сразу возникли вопросы: сколько боевиков находилось в корпусе на Коннолиштрассе? Чем они были вооружены? Были ли заложены взрывные устройства? У антитеррористического штаба не было таких сведений. Поначалу они вообще считали, что с главным террористом находятся еще трое боевиков. Но после посещения министром комнаты, в которой удерживались заложники, спасатели пришли к выводу, что террористов не более пяти человек. Ошибка в оценке численности боевиков в конечном итоге и стала одной из главных причин неудачи.
Операцию решили назвать пафосно – Sunshine («Солнечное сияние»). Сотрудников отдела быстро собрали и для чего-то переодели в спортивные костюмы поверх легких бронежилетов. Через соседний подъезд несколько человек перелезли на крышу. Ни о