какой секретности речь при этом не шла.
Все действия группы снимали с нескольких ракурсов телеоператоры. Штурм готовился в прямом эфире. Весь мир, прильнув к экранам, смотрел, как не очень молодые мужики снимают короба с воздуховодов, собираясь ворваться в помещение через крышу и балконы. Непривычные для них автоматы МР5 постоянно соскальзывали с плеча. Арабские зрители плевались в экран и кричали, как будто их соплеменники могли услышать их предупреждения. Евреи, наоборот, молча схватились за голову, представляя, какая сейчас начнется бойня из этих немецких увальней. А немцы, раскрыв рот, держались за сердце.
Но к началу атаки условная фраза «Солнечное сияние» так и не прозвучала. Во двор выскочил руководитель палестинцев в знакомой шляпе и возбужденно стал кричать, перемежая немецкие слова и арабские ругательства, что, если немедленно не уберут полицейских с крыши, они прямо сейчас начнут отстреливать заложников. Бойцов отозвали, что они восприняли с большим облегчением, прекрасно понимая, что, пока они, совершенно не подготовленные для штурмовых действий, будут, пыхтя, пролезать через вентиляцию, выбивать внутренние решетки, лихо прыгать на балкон, разбивать окна и проникать внутрь, террористы несколько раз успеют ликвидировать и их самих, и заложников. И даже выступить по телевизору, вместо того чтобы сдаться.
Полицейский инспектор, испытывая робость, постучался в дом недалеко от того места, где нашли неопознанные трупы. Он уже обошел соседние строения, оставив дом советской делегации на потом.
– Добрый день, – дверь открыл румяный толстячок лет сорока с залысинами, говоривший на хорошем немецком с уловимым берлинским акцентом. – Чем могу быть полезен, герр полицейский?
– В связи с известными событиями мы обходим делегации и выясняем, все ли в порядке, нет ли пропавших людей.
– Мы благодарны вам за заботу, прошу, проходите. – Толстяк доброжелательно распахнул дверь, как бы показывая: «Смотрите, нам скрывать нечего».
Немец, движимый долгом, зашел в дом, огляделся. Русский по-хозяйски провел его в холл, предложил присесть.
– Печальные события, герр инспектор. Вся наша делегация возмущена данным актом терроризма. Мы провели проверку, все наши люди на месте.
– Может, вы слышали ночью выстрелы рядом с вашим домом? – осторожно поинтересовался немец.
– Рядом с нашим? Нет, мы спали, только утром узнали о захвате заложников. Наши ребята выбежали, как обычно, на пробежку, а тут такое.
– Может, они видели что-то необычное? Например, вооруженных людей?
– Нет, герр инспектор, не видели. Они бы мне обязательно сказали.
Вошла красивая молодая улыбчивая девушка с подносом и принялась выставлять на столик перед гостем тарелки с закусками. Чего там только не было: икра красная и черная, крупные икринки переливались на солнечном свете как жемчужины, лоснились куски свежайшей буженины, источая запах, от которого невольно текли слюнки, крепкие, как на подбор, соленые огурчики – много всего, от чего у немца невольно заурчало в животе. Толстяк уже откуда-то достал бутылку водки «Пшеничная» и разливал по рюмкам.
– Прошу попробовать, герр инспектор, нашего русского угощения. Вы наверняка утомились, набегались, надо немного отдохнуть. Давайте выпьем за Олимпиаду на немецкой земле.
Холодная водка, хорошая закуска – немец быстро хмелел, а русский, весело болтая, все подливал и подливал. За здоровье, за дружбу народов, за немецкую полицию. Когда инспектор выбрался из русского дома с объемным пакетом, нагруженный матрешками, бутылкой русской водки, банкой икры и чем-то там еще, у него мелькнула мысль: «Кто кого допрашивал? Этот русский так ловко задавал вопросы, что я ему, кажется, выболтал даже то, что не надо было. Хорошо, что этого никто не слышал».
Теперь русские знали, что по засаде на венгров у полиции нет не то что зацепок, кроме неопознанных трупов, но даже внятных предположений, что произошло.
Главным человеком, разочаровавшимся в том, что операция «Солнечное сияние» не удалась, был Шакал. Услышав от приятеля Стива, что полиция готовится штурмовать здание, его сердце радостно забилось. Появилась прекрасная возможность завершить свою операцию «Священный огонь» и свалить все жертвы на нерасторопных полицейских. Как только эти увальни начнут штурмовать дом, бойцы «Черного сентября» встретят их огнем. Тогда важно успеть, пока немцы не побегут назад, активировать бомбы. Не все палестинцы погибнут, но их отпор ослабнет. Полицейские, понеся потери во время штурма, уже не будут особо церемониться с террористами и зальют градом пуль любое сопротивление. Кровь за кровь. В этот переломный момент нужно будет по рации от имени руководителя операции дать приказ пойти на помощь штурмовикам второй волне полиции и, возглавив, увлечь немцев в атаку. Затем на месте разобраться с палестинцами, да и с евреями.
От выброса адреналина перед атакой у Карлоса даже вспотели руки, судорожно сжимавшие пульт дистанционного подрыва бомб. Но эта возможность сорвалась. Правда, кое-что полезное он все же узнал. Полицейские снайперы занимали место на крышах соседних домов. Шакал опознал их вооружение. Это были винтовки Hecker & Koch G3. Он слегка удивился. Эти винтовки позиционировались как штурмовые. В комплекте шли легкие сошки для устойчивости, магазин на 20 патронов. Установив на них цейсовскую оптику, можно было использовать это оружие как снайперское, но с большой натяжкой. При стрельбе на сто метров стандартный разброс попаданий составлял 12 сантиметров. На больших расстояниях он, естественно, увеличивался. Это означало, что располагаться стрелку дальше 250–300 метров от цели не имело смысла.
В дверях комнаты, занимаемой антитеррористическим штабом, снова показался шеф отдела по раскрытию убийств. Начальник полиции сразу уединился с подчиненным. Накануне тот звонил и сообщил, что у убитых нет признаков обрезания крайней плоти. Это хоть и косвенно, но говорило об отсутствии связи между этими двумя происшествиями.
– Герр полицай-президент, мы опросили проживающих в соседних домах. Никто не слышал выстрелов, криков или шума борьбы. Кроме того, мы расспрашивали о пропавших членах делегаций. Пока никаких заявлений не поступало.
– Значит, опросите все делегации, а не только те, что рядом.
– Будет исполнено, шеф. На одежде и обуви нет бирок производителя. Мы проверили отпечатки пальцев – в нашей картотеке они не зарегистрированы. На костюмах обнаружены следы оружейной смазки. Трупы спрятаны, ищем место, где их застрелили. С этим сложности. Вы запретили открыто проводить расследование, а вокруг полно зевак, журналисты шныряют, пристают с вопросами. Это пока все.
– Что вы по этому поводу думаете, инспектор?
– На наших это не похоже. Вероятно, иностранцы – возможно, чья-то иностранная мафиозная группа сводит между собой счеты.
– Надо же, как совпало. По данным израильского посольства, кроме захваченных заложников у них все на месте. Так что, наверное, я соглашусь с вами. Занимайтесь дальше, инспектор.
Когда в очередной раз оставалось пятнадцать минут до окончания ультиматума, после тянущихся уже двенадцать часов бесплодных переговоров, в штабе снова возникла паника. Но командир палестинцев неожиданно предложил свой план выхода из тупика. Его люди устали, да и время работает уже против них. Тогда он посчитал, что пришло время перейти на вариант, заранее обговоренный с Вади Хаддадом. Учитель предупреждал, что чем больше времени боевики «Черного сентября» и заложники будут находиться в Олимпийской деревне, тем больше вероятность, что немцы начнут готовиться к штурму. Перелет в арабскую страну был прекрасным выходом из сложившейся патовой ситуации.
Он потребовал в течение часа предоставить его людям и заложникам самолет, на котором они вылетели бы в Каир, где продолжили бы переговоры. Туда же должны быть доставлены все освобожденные заключенные.
В Египте можно было ждать выполнения условий сколько угодно и в довольно комфортных условиях. Египтяне во всем поддерживали движение освобождения Палестины.
В конце переговоров, сурово насупив брови под большими черными очками, надвинув ставшую знаменитой широкополую шляпу на глаза, он грозно пообещал уничтожить сразу всех израильских заложников, если западногерманские власти будут и дальше тянуть время, ссылаясь на всевозможные причины.
Немцы оказались в противоречивой ситуации. С одной стороны, Западная Германия не могла поддаться на шантаж террористов и выпустить за пределы своей территории заложников – граждан Израиля, в страну, которая официально находилась с ним в состоянии войны. С другой стороны, это была прекрасная возможность переложить всю полноту ответственности на арабов, вынести конфликт за пределы страны, туда, где нет пронырливых журналистов и их камер. У штаба, наконец, забрезжила надежда на разрешение кризиса и на спокойное продолжение Олимпийских игр.
В это время из Израиля прибыли представители спецслужб: директор разведки, то есть «Моссада», и контрразведки, соответственно – «Шабака». Их сопровождал посол Израиля в ФРГ. Члены штаба, как ни не хотели этого, вынуждены были их принять. С самого начала представители антитеррористического штаба в грубой форме отвергли любое вмешательство израильтян. Они категорически не желали посвящать израильтян в детали предстоящей операции, ограничившись лишь общими фразами и отговорками. Тем самым упустив шанс получить компетентное мнение и советы от профессионалов. В отказе от предложенной помощи со стороны Израиля они ссылались на то, что конституция ФРГ не позволяет военным других государств действовать на территории Западной Германии. Израильтяне болезненно восприняли отказ от сотрудничества. Но при попытках отправить их за оцепление оказали жесткий отпор. За свое право наблюдать за судьбой пленных соотечественников они были готовы драться до конца.
Главный террорист потребовал, чтобы их доставили в международный аэропорт Мюнхена, что обеспечивало публичность. Но переговорщики убедили его, что старый военный аэродром лучше подходит для эвакуации. Они понимали, как опасно везти вооруженных автоматическим оружием и гранатами бойцов в огромный мюнхенский гражданский аэропорт, где полно пассажиров и провожающих. На это араб все-таки согласился. Далее он потребовал, чтобы их всех – заложников и его людей – отправили в аэропорт на вертолетах. Палестинец опасался попытки нападения на автобус с целью освобождения пленных. В автобусе боевики могут стать легкой мишенью для снайперов. На летном поле их должен ждать «Боинг» с экипажем. Они осматривают самолет, проверяют, заводят туда израильтян и улетают.