Естественно, содержание плана не обсуждалось по рации, и Шакал этих подробностей не знал. Заехав с полицейской колонной на территорию военной базы, он в первую очередь оценил позиции снайперов.
Сентябрьская безлунная ночь накрыла окрестности огромной площадки. Ильич мысленно похвалил себя за то, что заранее догадался взять прицел с ночной оптикой. У полицейских снайперов такого преимущества не было. Собственно, и снайперами-то их назвать было трудно. Они не проходили специальной подготовки, просто любили пострелять. Команда профессионально подготовленных снайперов в Мюнхене была, но она не входила в подчинение главы городской полиции, и их не привлекли к операции.
На летном поле стоял заправленный под завязку «Боинг». Между ним и контрольной вышкой находилась площадка, на которую сели вертолеты, чуть в стороне располагалось двухэтажное здание учебного корпуса с плоской крышей, и еще чуть дальше – небольшая пожарная станция, на крыше которой тоже можно скрытно устроить снайперскую лежку.
По неопытности стрелки заняли самые невыгодные позиции. Трое расположились на крыше учебного корпуса, один – просто на асфальте за бетонным бордюром, и один прятался за пожарной машиной, чуть позже к нему присоединился приятель с автоматом для поддержки.
Шакал занял позицию на крыше пожарной станции. Его СВД позволяла эффективно работать с этой дистанции. Получилось, что его точка размещалась выше всех остальных, и он, оставаясь в тени, мог контролировать практически всю площадку, на которой разворачивалась трагедия.
Его план был прост. Снайперская засада открывает огонь, а он сверху помогает им огнем и по захватчикам, и по заложникам. Если снайперы не получат приказ и не начнут стрелять, то он сам спровоцирует перестрелку. Если кто-то успеет добраться до самолета, то Шакал активирует бомбы. Результат предопределен.
Звук приближающихся вертолетов нарастал. Карлос проверил ночной прицел, все видно было как на ладони – и самолет, и лежки снайперов. Неожиданно он увидел, как полтора десятка мужиков посыпались из самолета. Он догадался, что в салоне должна была быть засада, но ее по какой-то причине отменили.
На самом деле ее никто не отменял. Это были те же самые полицейские, что должны были штурмовать здание через вентиляционные шахты. Тогда они прощались с жизнью, понимая, что их перестреляют террористы, но обошлось. Второй раз прощаться с жизнью они не захотели. Вернее, то, что к ним в салон зайдут всего два террориста, а их будет шестнадцать, сначала их ободрило. У каждого было личное оружие, пистолет, к тому же им дали еще три автомата – вопрос захвата арабов живьем не стоял.
Но потом они сообразили, что при хаотичной стрельбе велик риск попадания шальной пули в топливные баки. Кроме того, услышав выстрелы внутри салона, остальные террористы могли применить гранаты. Восемь тонн высооктанового топлива не дадут им ни единого шанса спастись. Сгинуть в пламени и стать кучкой пепла – жуткая перспектива. Они посовещались, провели голосование и спрятались за единогласным решением большинства отказаться от участия в засаде. Заменить их уже было некем.
Вся надежда теперь была только на снайперов. Однако стрелки были уверены, что террористов всего пятеро, а не восемь. Кроме того, для них не нашлось ни одного экземпляра рации, они оказались предоставлены сами себе, без связи. Ночной оптики им также не выдали.
Вертолеты заходили на площадку. Летчики все рассчитали грамотно. Вертушки должны были сесть открытым боком к расположившимся стрелкам. До них было всего 100–150 метров. Это увеличивало шансы ликвидации боевиков и спасения израильтян.
Но такой расклад не входил в планы Шакала. Тогда бы ему пришлось самому добивать заложников, а это увеличивало риск провала. Он включил рацию и вышел в эфир:
– «Вертушки», я «Башня». Поверните на 90 градусов. Вам посадка носом к башне. Как приняли? Прием. – Главное – уверенный тон.
– «Башня», я «Вертушка». Выполняю, – раздалось с небольшой заминкой.
Настоящее руководство операцией, узнав в это время, что основная засада в самолете отказалась выполнять приказ, находилось в глубоком шоке. Операция на грани провала. Кроме того, никто не позаботился о дополнительном освещении. Прожекторов было только два на всю огромную площадку. Глубокую летнюю тьму, по сути, разгоняли только уличные фонари. Члены антитеррористического штаба посчитали, что распоряжение вертолетчикам дала диспетчерская аэропорта, и не обеспокоились. Сами они находились на втором этаже учебного корпуса. Так как «Ирокезы» сели правее намеченной точки, два снайпера на земле оказались частично на линии огня троих, расположившихся на крыше. Теперь пилоты и заложники в вертолетах закрывали террористов. Очередной план рушился на глазах.
Не успели винты вертолетов остановиться, как из них выскочили командир группы «Черный сентябрь» и его заместитель. Арабы быстро преодолели сто пятьдесят метров до «Боинга» и забежали по трапу в самолет. Внутри не было ни экипажа, ни техников, приборы были отключены. Внутри лайнер ощущался холодным, темным и пустым. Не было никаких признаков, что он готов к вылету, как обещали переговорщики. Стало понятно, что это ловушка.
По договоренности, немецких пилотов с вертушек должны были отпустить сразу, как только винты остановятся, но палестинцы решили по-другому. Направленные автоматы показали, что к девяти заложникам прибавились еще четверо. Вся надежда теперь была исключительно на белые шлемы. Только по ним в темноте можно было отличить летунов от террористов.
Главарь боевиков выскочил из самолета и стал кричать о засаде, предупреждая своих. Заместитель начальника полиции находился вместе со стрелками на крыше. Поняв, что все идет не по плану, он отдал приказ снайперам открыть огонь. Грянул первый неровный залп.
Карлосу все было прекрасно видно. В результате первых выстрелов упали два араба, стоящие возле вертолетов, правда, скоро выяснилось, что убит только один, а второй легко ранен. Выстрел по главарю цели не достиг. Тот умело убегал зигзагом, отстреливаясь короткими очередями. Вторая пуля ранила помощника в ногу, он распластался на поле, но добить его не получилось. Товарищ, рискуя получить пулю, выскочил из вертолета и пришел на помощь соплеменнику. Он смог дотащить раненого под прикрытие вертушки.
Подготовка налетчиков оказалась гораздо выше, чем полицейских. Боевики открыли шквальный огонь по снайперам из восьми «калашниковых». Досталось и штабу, расположившемуся на втором этаже, прямо под позицией снайперов. Министр внутренних дел и другие, вместо того чтобы организовывать дальнейшие действия полиции, отсиживались под столами в полной темноте среди осколков битого стекла и осыпавшейся штукатурки, не двигаясь и не произнося ни звука.
Шакал чувствовал себя дирижером разыгравшейся трагедии. Он заметил, как в проеме окна диспетчерской вышки показался полицейский с автоматом и очень умело открыл огонь. Карлос, в отличие от остальных, быстро оценил выгодность его позиции. Отсюда он мог одного за другим уложить всех террористов. Такой быстрый финал не входил в планы наемника. Один точный выстрел, и полицейский получил пулю в голову. Больше в окне никто не появлялся.
После беспорядочной стрельбы наступило небольшое затишье. Отдельные выстрелы продолжались и в темноте. Ситуация стремительно заходила в тупик. Реально оценивали ее только специалисты по антитеррору из Израиля. Положение мог спасти только штурм. Пусть даже без спецназа – силами обычных постовых. Они требовали это от офицера, который со своим подразделением прятался за строениями. Но тот отказался, ссылаясь на отсутствие приказа и на то, что скоро прибудут из Олимпийской деревни бронетранспортеры. Тогда под их прикрытием можно будет пойти в атаку.
Стрелки на крыше, наконец, освоились с оружием, у них ушло волнение первых минут, адреналин пошел на убыль, и они стали действовать более расчетливо.
Шакал решил ослабить их позицию, и скоро один из полицейских снайперов получил ранение в голову, выбыв из боя. Заодно Шакал погасил и оба прожектора.
Наконец, на другом конце летного поля зарычали моторы подоспевших бронетранспортеров. Перевес сил резко менялся. Из темноты показались огни приближающихся четырех полицейских монстров. Арабы поняли, что конец близок. Они были готовы к смерти, поэтому не впали в ступор, наоборот, от бессилия они пришли в ярость. Руководитель группы подбежал к первому вертолету и, не пригибаясь, стоя в полный рост, хладнокровно расстрелял четверых заложников, затем забросил в кабину гранату. От взрыва воспламенились баки горючего, и вертолет запылал. Яркий огненный факел рванул в небо, осветив всю площадку. Главарь тут же был сражен ответным полицейским огнем.
Вертолетчики воспользовались моментом и бросились в разные стороны. По ним тут же открыли огонь как террористы, так и не опознавшие их полицейские. Беглецам пришлось залечь где придется. Один из них оказался ранен. Потеряв руководителя, часть палестинцев решила также спастись бегством. Один из них побежал в сторону отдельно стоящей полицейской машины. Но там как раз затаился четвертый снайпер, так и не сделавший до этого ни одного выстрела. Увидев, что на него несется бородатый мужик с автоматом, он с расстояния в несколько метров навскидку сразил его прямо в голову. Правда, тем самым привлек к себе внимание вновь прибывших. На всякий случай они открыли по нему пулеметный огонь из подоспевшего бронетранспортера. Снайпер получил тяжелое ранение.
Один из выживших боевиков подбежал ко второму вертолету и в упор выпустил полный магазин по оставшимся связанным израильским спортсменам. Шакал хладнокровно дождался окончания трагедии, но не стал убивать мясника. Он ранил его в бедро, прекрасно понимая, что его добьют полицейские. Покончив с заложниками, оставшиеся палестинцы, пользуясь неразберихой и темнотой, стали разбегаться.
После пересчета трупов полиция выяснила, что не хватает четверых. Началась облава. Одного нашли сразу, он пытался притвориться убитым, но его быстро разоблачили. Двое других успели добежать до двухметровой ограды, здесь их и задержали. Четвертого, раненного в бедро, затравили собаками, загнали в тупик и пристрелили.