И Ронан рассказал о своей встрече в одной из комнат. И о том, что ей предшествовало, тоже рассказал.
– Это было похоже на обморок из-за волнения, – добавил он. – Но еще – на начало всплеска. У меня не было ни времени, ни возможности проверить это, но…
– Но вы рассказываете об этом мне. – Данлоу глухо рассмеялся.
– Я спросил у мисс Голдфинч, знает ли об этом ее опекун. Она сказала, что да. И что пьет специальные пилюли, которые ей назначил врач.
– Ах, пилюли! – Данлоу поднял палец, словно что-то вспомнил. – Про них мы тоже знаем. Правда, в баночке, которую мы нашли рядом с телом бедняги Феджина… слуги погибшего лорда Найтингейла, было вовсе не то, что должно было быть.
– А вы спрашивали ее врача?
– Конечно. – Данлоу почти обиделся. – У Флоренс Голдфинч после трагической гибели отца были приступы паники. Так сказал ее дядя, лорд Силбер. Тот врач, что работал с ней в детстве и в пансионе, подобрал лекарство, которое их купировало, а новый продолжил работать с ним. Когда я спросил его, может ли это вещество блокировать и магические способности, он подумал и, знаете, что ответил?
– Что может? – предположил Ронан.
– С очень, очень большой вероятностью, если они у нее были, да. – Данлоу допил кофе и поставил чашку на блюдце. – А то, на что его подменили, действовало иначе и могло спровоцировать приступ. Видите, сколько сразу «но»? Так что передайте лорду Милле, что, если его беспокоит судьба этой молодой леди, пусть выяснит, кому она перешла дорогу. Впрочем… – Данлоу вдруг задумался и посмотрел на Ронана другим взглядом. – Есть у меня подозрение, что с леди Найтингейл стоит поговорить какой-нибудь другой леди. Сначала с глазу на глаз, а потом под протокол. Нет ли у вас на примете умной и молчаливой женщины, готовой посодействовать Ордену в столь деликатном вопросе?
Глория дель Розель пришла вовремя, минута в минуту. Она была в черном: строгое платье, перчатки и короткий жакет, украшенный брошью – серебряным гранатом с веточкой. Почему-то это совсем не выглядело как траур.
– Не думала, что вернусь сюда, мистер Макаллан, – сказала Глория после короткого приветствия и протянула руку Данлоу. – Рада познакомиться и быть полезной, мистер Данлоу. Расскажете, что от меня требуется сегодня?
Данлоу посмотрел на Ронана, приподняв брови, мол, неужели ты не ввел ее в курс дела? Ронан пожал плечами.
– Мне сказали, для чего я нужна, – пояснила Глория. – Но я хотела бы услышать это еще раз. От вас, как от того, кто отвечает за всё.
– Что же. – В глазах Данлоу мелькнуло уважение. – С радостью расскажу вам, что к чему, мисс…
– Сеньора, – поправила она и улыбнулась.
В штабе тоже была комната с зеркальным окном, маленькая и темная. Глория зашла в нее, оглянувшись через плечо.
– Я бы не отказалась от кофе, – сказала она с улыбкой. – Можно мне кофе?
В общем, она вела себя так, словно не служила принцессе, а была как минимум почти равна ей. Это царапало. Ронан понимал, что ее помощь может обойтись ему дорого, дороже, чем почти капризная просьба о кофе. А еще он понимал, что сеньора дель Розель слишком умна, чтобы делать что-то просто ради каприза. Она проверяла их.
– Конечно, сеньора, – кивнул он и поймал в коридоре одного из клерков.
Глория остановилась у темного стекла, за которым в скудно обставленном зале для допросов сидела леди Флоренс Найтингейл. Девушка была почти такой, как Ронан ее запомнил: хрупкой и потерянной, даже сидела почти в той же позе, что и в комнате особняка Милле. Только сейчас на ней было не розовое платье, а черное, застегнутое под горло, а рыжие волосы, собранные в узел, прятались под черным кружевным платком, положенным вдовам. Стекло искажало цвета и все остальное, но, когда Флоренс подняла голову, чтобы промокнуть платком слезы, Ронану показалось, что она очень похудела: слишком резкими стали тени на лице, слишком острыми – скулы.
– Не похожа на убийцу, – отметила Глория.
Она вытащила шляпную булавку, острую, длинную, и Ронан подумал, что в руках сеньоры эта булавка вполне могла бы стать смертельным оружием.
– Но, к сожалению, убила двух человек, – сказал Данлоу.
– Может быть, они заслужили? – Глория положила шляпку на стол, булавку рядом с ней и расстегнула пуговицы жакета.
– А это, сеньора, вам и предстоит выяснить. – Данлоу не улыбался. – Мистер Макаллан…
– Рассказал мне все, – повторила Глория. – Расскажите еще и вы, будьте так любезны.
Данлоу вздохнул. Ронан не без ехидства подумал, что он бы посмотрел на спор этих двоих.
– Я предполагаю, что леди Найтингейл – жертва в не меньшей степени, чем ее муж. Столь разрушительный всплеск силы обычно имеет причины, особенно если до того человек не проявлял подобных склонностей и не практиковал магию. Возможно, она что-то унаследовала от отца, который…
– Был художником и алхимиком, мистер Данлоу, я знаю, его картина висит у меня в гостиной.
Данлоу, может быть, удивился, но не подал виду.
– Но к нашему делу не относится то, откуда у нее магия. Нам нужно выяснить, почему она вдруг проявилась. И тут, сеньора дель Розель, и кроется наша проблема. Леди Найтингейл, стоит нашей беседе подойти близко к событиям той ночи, или плачет, или замолкает. У меня есть подозрения, – он наклонил голову и понизил голос, – что с ней случилось что-то, о чем леди обычно не говорят никому, кроме матери или старшей сестры.
– И вы предлагаете мне роль старшей сестры? – Глория повертела в руках булавку.
– Именно так.
– Тогда у меня есть условие. – Она отложила булавку и посмотрела на Данлоу так, что на его месте Ронан отошел бы на несколько шагов. – В первый раз я поговорю с ней одна. Без вас или вашего человека.
– Это несколько… нарушает протокол. – Данлоу поправил шейный платок.
– Многое нарушает протокол, мистер Данлоу, – ответила Глория, развязывая тонкий черный шарфик. – Но если вы хотите разговорить девочку, которую пытались, к примеру, изнасиловать, вам стоит держать ее подальше от других мужчин. Даже от порядочных и безопасных. Поэтому в первый раз я поговорю с ней одна.
Данлоу хотел возразить, но дверь открылась. Максимиллиан Янг пропустил клерка с подносом, на котором стояли кофейник и три чашки.
– А потом, так уж и быть, разрешу мистеру Янгу записать все, что она сможет повторить, – закончила Глория и поблагодарила за кофе.
Она говорила с Флоренс долго. Ронан и Данлоу наблюдали за беседой из-за стекла, которое заглушало все звуки, и всё, что им оставалось, – это предполагать, о чем идет речь. Данлоу иногда доставал часы и проверял время, постукивал пальцами по деревянным панелям, которыми была обита комната, ходил из стороны в сторону. Он беспокоился. Максимиллиан, наоборот, лениво пил кофе, прислонившись к стене в углу.
– Я верю в сеньору дель Розель, – сказал он, когда Данлоу в очередной раз хмуро на него посмотрел. – Она как-то умудряется справляться с фрейлинами Элизабеты, а это, мистер Данлоу, тот еще маленький дворцовый серпентарий.
Глория тем временем сняла жакет и, набросив его на плечи Флоренс, приобняла ту.
– Лед разбит, – сказал Ронан.
Данлоу почти прижался к стеклу лбом.
– Знаете, что мне интересно? – Мистер Янг налил себе еще кофе. – Кто выдал ее репортерам и запустил все эти слухи? В городе только и разговоров о том, как выглядела комната в Дивейлу, когда туда приехали констебли.
– Слуги? – предположил Ронан.
– Значит, не очень-то они ее любили, – сказал Максимиллиан. – Виновата она или нет, сейчас она одна против всего мира. Семья дяди отвернулась, семья мужа никогда и не поворачивалась, насколько я успел понять.
– Ты вовлекаешься, – заметил Данлоу.
– Вы тоже, мистер Данлоу, – ответил Макс. – Вы тоже. Но я не осуждаю.
Глория за стеклом наклонилась и сказала что-то Флоренс, голова которой лежала у нее на плече. А потом подняла взгляд и посмотрела прямо на Ронана, словно знала, где он стоит. Она коротко кивнула и улыбнулась.
– Я смотрю, мистер Янг немилосердно лишил меня кофе, – проворчала Глория, когда вернулась, чуть растрепанная и с покрасневшими глазами.
– Простите, сеньора. – Максимиллиан оскалился. Судя по виду, он ни капли ни о чем не сожалел.
– Прокляну, – пообещала она и вздохнула. – Вы были правы, мистер Данлоу, и вы должны мне услугу, потому что я разозлилась так, что пальцы трясутся до сих пор.
Она вытянула руку – ее пальцы, тонкие, с несколькими серебряными кольцами, действительно дрожали. Глория прислонилась к стене и закрыла ладонями лицо, словно не хотела никого видеть. Ее пальцы прошлись по лбу, скулам, очертили контур носа и век. Взгляд блуждал по комнате рассеянно, не останавливаясь ни на чем, а цвет глаз снова напоминал ртуть.
Мистер Янг осторожно вернул свою чашку на поднос. Обещание проклятия уже не казалось ему шуткой.
– У нее состоялся неприятный разговор с мистером Феджином, – сказала Глория. – Несколько неприятных разговоров. Не знаю, возомнил ли он себя равным хозяину или проверял ее – по своей инициативе или приказу лорда Герберта, в чем я сомневаюсь, – но он перешел все границы. И она защитила себя так, как могла. Точнее, – Глория потерла виски, глядя в пространство, – магия ее защитила. Вот вам и ответ, мистер Данлоу. Достаточно будет, чтобы признать ее невиновной?
Мистер Данлоу молчал и хмурился.
– Я обещала ей, что ее накормят, – сказала Глория уже спокойнее. – А потом мы с мистером Янгом еще раз с ней поговорим. Но пока, если вы не против, я бы хотела немного подышать свежим воздухом. Ронан, вы не составите мне компанию?
Он вышел следом за ней и молчал, пока они не оказались во внутреннем дворе, сером, холодном и сыром. Глория дрожала и не смотрела Ронану в глаза, она прятала руки под мышками и вообще не была похожа на себя.
– Что случилось, сеньора? – спросил Ронан.
– Мне ее очень жаль, – ответила Глория, глядя в сторону. – Я тоже человек, мистер Макаллан, и мне бывает грустно, когда я сталкиваюсь с несправедливостью этого мира. Кажется, мы это уже обсуждали.