На принцессу Ронан злился. На девушку, которую сейчас вез в Эйдин, – нет.
Леди Найтингейл, конечно, совершенно ни в чем не была виновата. Ну, кроме двойного убийства, в котором раскаивалась так глубоко, что это стало ее кошмаром наяву. И пусть ее память милосердно не сохранила сам момент чужих смертей, Флоренс Найтингейл отлично помнила то, что увидела, когда очнулась – одна, в темноте, пахнущей кровью.
Сейчас она дремала, положив голову на жесткую дорожную подушку, на бледной коже виднелись красноватые пятна – следы тех слез, которые леди Найтингейл успела пролить за две недели. Во сне лицо смягчилось, дыхание стало ровнее. Капли, которые дала Глория, действовали – без них, Ронан был уверен, леди Найтингейл не смогла бы заснуть.
В Эйдине, в Грин-Лоу, храме на границе, перед лицом святых эта девушка станет его женой – по воле принца-регента, но, кажется, вовсе не по собственному желанию. Выбора у нее не было.
У Ронана выбор был, и он выбрал за них обоих.
Словно почувствовав, что он смотрит на нее, Флоренс Найтингейл проснулась. Ее ресницы дрогнули, на лице мелькнуло капризное выражение, как бывает у разбуженных детей, и леди открыла глаза. Наверное, она не закричала только потому, что не успела.
– Это всего лишь я, леди Флоренс, – сказал Ронан, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче.
Она резко села, поправляя задравшиеся юбки. Румянец испуга схлынул с ее лица, Флоренс глубоко вздохнула несколько раз, оглядываясь и вспоминая, что к чему и где она находится.
Ронан указал на плетеную корзину, которая стояла на столе.
– Хотите перекусить? – предложил он.
– Почему вы на меня смотрели? – спросила она вместо ответа.
Ронан пожал плечами.
– Просто. Задержал взгляд на вашем лице.
Можно было бы сказать какой-нибудь глупый комплимент или напомнить, что через несколько часов она станет его женой – формально и на бумаге, для тех, кто хочет заполучить ее деньги и ее саму. Но Ронану это казалось неправильным. Плохой идеей.
Флоренс Найтингейл ловко зашнуровала туфли.
Проделать это в корсете было бы сложно, а значит, она правда была настолько тонкой, что это казалось болезненной худобой, а не изяществом юной леди. Впрочем, после того, что она пережила, неудивительно.
Черное вдовье платье делало ее похожей на тень.
Флоренс встала и посмотрела на себя в зеркало, висевшее рядом с дверью вагона. Она сморщила носик и тряхнула головой, после чего покраснела и взяла с полки свой маленький саквояж.
– Что вы делаете, леди Флоренс? – спросил Ронан.
– Ищу расческу. Я растрепалась во сне. – Она достала из саквояжа льняной мешочек с приборами для волос. – Простите, я покину вас на несколько минут, мистер Макаллан. Мне нужно… побыть одной.
– Только недолго, леди Найтингейл, – сказал он, разглядывая штору, чтобы не смотреть на спутницу и не смущать ее. – Судя по времени, скоро за окном начнутся красивые виды.
Флоренс застыла на миг: ее собственная фамилия напугала ее.
– Хорошо, мистер Макаллан, – кивнула она сухо, а потом добавила, обернувшись: – Кстати, я не собираюсь сбегать или… делать с собой что-то, если вы волнуетесь.
Ронан волновался, это правда. Вдруг она решит выпрыгнуть из подходящего окна? Или попытается ринуться в соседний вагон и привлечет лишнее внимание к ним обоим? Но Флоренс, кажется, была благоразумна, хотя и напугана до смерти.
Когда она вернулась, с влажными волосами у лба и висков, Ронан сидел за столом, рассматривая проплывающий за окном пейзаж: ровные поля центрального Логресса начали сменяться холмами вокруг Эброука, каменными изгородями и мостами через мелкие речки. Небо было ясным, солнце почти достигло зенита.
– Я впервые путешествую на поезде, – сказала Флоренс Найтингейл.
Она тоже посмотрела в окно – и ее взгляд вдруг ожил.
– И впервые забираетесь так далеко от Августы?
– Да, – ожидаемо ответила она, моргнула, смахивая подступившие вдруг слезы, и посмотрела Ронану в лицо.
Припухшие глаза были золотисто-карими, прозрачными, как сосновая смола или как хороший, дорогой бренди.
– Бывает же так в жизни, мистер Макаллан, – сказала Флоренс, – что ничего не происходит, не происходит, а потом происходит все и сразу. Одно за другим, словно святые смеются над тобой.
– Да, – согласился он. – Бывает так.
– Вот я устала от этого. – Флоренс скрестила руки на груди и откинулась на спинку сиденья.
Вместо потерянности в ее глазах блеснуло что-то очень похожее на злость.
Не будь у нее на руках сдерживающих магию браслетов, наверное, можно было бы начинать волноваться, не размажет ли самого Ронана кровавым пятном по стене вагона.
– В таком случае посмотрите на овечек. – Он кивнул на окно.
Со склона холма как раз спускалась отара, подгоняемая черно-рыжими овчарками. Флоренс прилипла к окну, как городской ребенок, которого впервые вывезли в деревню. Ронан подумал, что для чьей-то жены она, пожалуй, слишком молода.
Интересно, что скажет отец? Успеет ли добраться до него хотя бы одно из писем, или они вдвоем свалятся на голову Алеку Макаллану раньше, чем королевский посыльный передаст ему радостную весть: младший сын наконец приведет в родовой замок молодую жену? Рыжую, как многие дочери Эйдина. И в какой-то степени действительно дочь Эйдина. Если считать Томаса Голдфинча достойным сыном этой страны и забыть, что у Флоренс совершеннейше логресское образование и, возможно, такая же душа: нежная, как лилия. Или как одна из тех роз, лишенных шипов, – сорт, выведенный для логресских садов, чтобы нежные леди не искололи себе пальцы.
– Знаете, о чем я думаю, мистер Макаллан? – спросила Флоренс, все еще разглядывая пейзажи за окном.
– Нет, леди Флоренс, к сожалению, чтение мыслей не относится к моим талантам.
Она слабо улыбнулась.
– Вы назвали меня леди Найтингейл, и я подумала, а могу ли я называться так? – Она снова повернулась к нему. – Месяц назад я была мисс Флоренс Голдфинч, потом стала леди Флоренс Найтингейл… Завтра утром я буду кем? Миссис Макаллан? Или все еще леди Флоренс?
– Вам интересно, – Ронан наклонился к ней и понизил голос, – останется ли за вами титул, если вы перестанете быть вдовой?
– Именно так. – Она нервно засмеялась. – Мне надо думать о другом, а меня интересуют юридические тонкости наследования.
– Ваш рассудок цепляется за то, что проще упорядочить, – сказал Ронан серьезно. – Так он защищает вас. Поэтому, например, люди, которых постигло глубокое горе, начинают делать мелкие дела по дому. А вы думаете о наследовании титулов. Я думаю, у лорда Милле найдется на это ответ.
Она покраснела, когда он упомянул Эдварда.
– Если хотите еще поспать, леди Флоренс…
– Пожалуй, нет. – Она сложила руки перед собой и опустила на них подбородок, не прекращая смотреть в окно. – Лучше расскажите мне о том, куда мы едем и зачем. Пожалуйста. – Она повернулась к нему. – Я хочу уложить это в голове. Зацепиться и упорядочить, если хотите.
И Ронан рассказал, предварительно налив себе воды из графина, – рассказывать предстояло много.
– Мы едем на самом быстром поезде, который соединяет Августу и Грей-Стоун. Завтра к вечеру мы будем в замке моего рода, но для этого нам придется пересесть в экипаж. Мы возьмем его в Грин-Лоу, пограничной деревне, мы будем на месте через несколько часов… У поезда там короткая остановка, техническая, но мы сойдем.
– В той деревне есть храм, где венчают без согласия опекунов, – упавшим голосом сказала Флоренс.
– Да, именно. – Ронан кивнул. – Мы с вами, имея на руках разрешение Его Высочества, могли бы обвенчаться в любом храме, но лучше сделать это там, где не задают вопросов. К примеру, почему невеста бледна и в черном. Ваша слава, леди Флоренс, к сожалению, оказалась слишком громкой и распространилась слишком далеко… не плачьте, пожалуйста. – Он осторожно взял ее за руку.
Флоренс не надела кружевные перчатки, оставила их на углу дивана, и ладонь ее была горячей и сухой.
– Лорд Герберт спросил меня, – Флоренс всхлипнула, – почему я не нашла себе хорошего юношу и не сбежала с ним до Грин-Лоу. А я и не думала о таком, представляете, мистер Макаллан?
– Вы, наверное, просто были слишком…
Какой? Слишком невинной? Слишком глупой или, наоборот, слишком умной для такого? Хотя, может быть, сложись все иначе и будь лорд Силбер умнее, прозорливее и внимательнее к племяннице, всего этого можно было бы избежать?
– Слишком тихой, – сказала Флоренс. – Послушной и правильной. Да, я бы никогда не пошла на такое. Та я не пошла бы на такое, – добавила она, задумавшись на миг. И прекратила всхлипывать.
– А новая вы? – Он склонил голову набок. – Пошли бы против воли своего опекуна?
Она усмехнулась – совсем не по-детски, криво и зло:
– Я убила двух человек, мистер Макаллан.
– Их убила магия, – поправил ее Ронан. – Которой вы не могли управлять. С точки зрения закона у вас не было намерения кого-то убивать, тем более, – он почувствовал неловкость из-за того, что пришлось напомнить ей о событиях той ночи, – как я понял, вы защищали свою честь, а может быть, свою жизнь или как минимум здоровье.
Флоренс посмотрела на него как на безумца и побледнела.
– Давайте вернемся к путешествию, мистер Макаллан, – сдавленно сказала она. – Значит, после Грин-Лоу, где я формально, – она подчеркнула это слово голосом, – стану миссис Макаллан, мы с вами отправляемся в дом вашего отца?
– В замок, леди Флоренс, – уточнил Ронан. – Лагган – это старый замок, и пусть сейчас там живут только мой отец и его люди, это дом всей моей семьи. Ехать до него немало, поэтому, к сожалению, вам придется потрястись в экипаже. Но обещаю, я попрошу возницу останавливаться на самых красивых перевалах, чтобы вы могли ими полюбоваться.
И еще, подумал он, хорошо бы, чтобы в экипаже была шерстяная шаль, а лучше плед. Потому что от суровых эйдинских ветров ее платье и даже ее тонкое шерстяное пальто не спасут.