Он рассуждал совсем не как духовник, знавший ее с детства.
Она подумала про свою хрупкую мать, запертую в обители Святой Гертруды. Если бы не Ронан, сама Флоренс могла бы оказаться в таком же положении – просто в другом месте, возможно менее приятном. Только она, в отличие от матери, не была безумной!
Просто несчастной, но ведь это же не безумие, правда?
И здесь, в окружении чужих людей, которые проявляли к ней доброту и делились теплом, она не перестала быть несчастной совсем, но определенно чуточку приблизилась к чему-то противоположному. Сложно назвать это счастьем. Скорее цельностью? Казалось, в мире вдруг снова появился кто-то, кому важна сама Флоренс, а не то, что от нее можно получить. Как она была важна Бенджи. А до того – маме с папой, насколько она могла их вспомнить. И это ощущение собственной нужности встало на место, как недостающий кусок разбитой чашки. Оставалось только взять Волшебный Прозрачный Клей Доктора Клебера и склеить осколки.
Флоренс встала. Скрипнули ступеньки. Ричард Третий бесшумно поднялся и последовал за ней.
– А вот и она. – Лорд Макаллан взял трость и положил ее себе на колено, словно играясь. – Я вижу, вышивка побеждена?
Флоренс кивнула.
Его присутствие почему-то вселяло уверенность. Слова Ронана о том, что там, в Августе, решение приняли в ее пользу и теперь никто, вообще никто не вправе распоряжаться ее судьбой, тоже придавали сил.
– Стоило изменить нежным незабудкам логресских лугов и выбрать цветок с характером, лорд Макаллан, как дело сразу пошло на лад! – Флоренс улыбнулась. – Видимо, эта земля так на меня влияет.
Он почти улыбнулся, но сдержался, стараясь продолжить задуманную игру. Большая рука на трости лежала расслабленно.
Флоренс посмотрела на дядю, это далось нелегко. Она поняла, что не хотела бы видеть его еще долго, а то и никогда. Лорд Силбер сидел с прямой спиной на краешке кресла, с таким лицом, словно выпил не виски, а стакан кислого сока.
– Здравствуйте, дядя, – сказала она.
Лорд Силбер кивнул. Она не могла прочитать его лицо, слишком напряженное сейчас, слишком закрытое, с плотно сомкнутым ртом. О чем он думал? Переживал за нее на самом деле – просто на свой лад, глубоко внутри, за внешним холодом и сдержанностью, как переживал за ее мать? Или приехал не за племянницей, а за украденной инвестицией?
– Скажи то, что хочешь сказать, – мягко велел лорд Макаллан. – Карты раскрыты. Почти.
Флоренс задумалась на миг, а потом посмотрела на дядю снова.
– Я бы хотела, дядя Оливер, чтобы вы ушли, – сказала она спокойно, хотя грудь от волнения сдавило и дыхания еле хватало. – Но я не хозяйка этого дома и не вправе выставить вас за дверь. Кроме того, погода сейчас ужасна, и это правда было бы совершенно немилосердно. Но я не вернусь в Августу с вами.
– Флоренс… – начал дядя, подавшись вперед.
– Я не безумна, что бы этот человек… – она указала на отца Сэмюэля, – что бы он ни говорил вам.
– Дитя мое… – отец Сэмюэль улыбнулся. – Ты была бледна и несчастна, и твой разум… не справлялся с этим. Я рад, если сейчас тебе лучше.
Флоренс повернулась к нему – и тут произошло то, чего она боялась.
Браслет на руке нагрелся. Еле заметно, чуть-чуть, но она почувствовала это, словно запястье обвила теплая влажная тряпица.
Дверь зала снова открылась, пахнуло дождем, холодом и почему-то болотом. Ронан Макаллан остановился и пропустил вперед сначала Глорию дель Розель, странно-изящную, в траурно-черном плаще и шляпке с вуалью, а потом тонкого, почти хрупкого молодого человека, которого Флоренс помнила как мистера Максимиллиана Янга. Он появлялся вместе с мистером Данлоу и записывал все, что она говорила, всегда слегка недовольный, если Флоренс не сразу отвечала на вопросы или слишком долго думала. Еще мистер Янг, и это Флоренс тоже почему-то запомнила, ловко точил перья маленьким блестящим ножом, который носил в кармане сюртука.
– Я так понимаю, все участники решили собраться здесь? – Мистер Янг улыбнулся тонко и зло и обвел залу взглядом. – А вы, должно быть, лорд Алек Макаллан, владелец этого гостеприимного дома и отец нашего Ронана? Страшно рад наконец познакомиться!
Он, кажется, хотел подойти к мистеру Макаллану и пожать тому руку, но Глория дель Розель остановила его, бесцеремонно схватив за рукав.
– Похоже, мы только что помешали нежным семейным объяснениям, мистер Янг, – сказала она напевно и посмотрела на Флоренс, откинув с лица черное кружево. Серебристые глаза сверкнули, словно светились сами по себе. – Здравствуйте, Флоренс. Я рада видеть, что ваши дела идут лучше, чем прежде.
Ронан закрыл дверь.
– Что это значит? – холодно спросил лорд Силбер.
Улыбка мистера Янга стала еще более острой. Почти злодейской. Он, кажется, что-то знал и предвкушал, как будут развиваться события.
– Ничего особенного, лорд Оливер. – Ронан прошел в глубь комнаты и подвинул к центру один из старых стульев. – Глория, это для вас. Господам стоило бы, конечно, встать, но мы спишем это на растерянность.
Глория отдала ему плащ и, сев, замерла с легкой улыбкой на губах.
Флоренс тоже не понимала, что происходит. Она застыла там, где стояла, растерянно сжимая юбку в пальцах.
– Флоренс. – Ронан положил руки ей на плечи, отвел в сторону и заставил сесть в заботливо подвинутое кресло. – Все хорошо.
Флоренс вздрогнула. Это был не вопрос – утверждение и, пожалуй, обещание.
– Да, мистер Макаллан, – сказала она тихо. – Все неплохо.
Если не считать того, что она перестала что-либо понимать.
Ричард Третий куда-то исчез. Наверное, тоже смутился из-за такого количества гостей и предпочел забиться под лестницу.
– Раз мы все наконец на месте, думаю, мистеру Янгу есть что сказать. – Ронан замер за спинкой кресла Флоренс. – Правда, понравится это не всем.
– Я здесь как представитель Ордена. – Максимиллиан Янг снял шляпу и положил ее на каминную полку. – Лорд Силбер и почтенный отец Сэмюэль со мной знакомы и не должны усомниться в моем праве исполнять эту роль, раз уж история приобрела некоторый… налет театральности. Сеньора дель Розель, фрейлина и доверенное лицо принцессы Элизабеты, приглашена в качестве свидетельницы. Лорд Макаллан, – он кивнул хозяину дома, – надеюсь, вы не откажетесь быть вторым свидетелем?
– Почту за честь, – ответил Алек Макаллан, оскалившись.
– В таком случае, господа и… леди, – он посмотрел на Флоренс, наклонив голову, – будем считать, что формальности соблюдены. Лорд Оливер Силбер, скажите, для чего вы здесь?
Дядя, кажется, готов был задохнуться от возмущения. Прежде чем ответить, он схватил воздух ртом и закашлялся. Мистер Янг терпеливо ждал. Он уже не улыбался, снова был серьезным и чуть недовольным.
– Вы задаете странные вопросы, мистер Янг, – сказал лорд Силбер. – Я здесь для того, чтобы вернуть свою племянницу домой.
– Насколько я знаю, ваша племянница – совершеннолетняя особа, к тому же вдова, за которой оставлено некоторое состояние. Не такое, как у вас, лорд Оливер, но достаточное, чтобы жить спокойно в собственном доме у площади Тернера. – Мистер Янг говорил спокойно и четко, хотя Флоренс казалось, что в его словах прячется насмешка.
Дядя поджал губы.
– Когда я видел свою племянницу в последний раз, – сухо сказал он, – ее состояние было таковым, что я хотел оформить попечительство над ней.
– Похвальная забота, лорд Оливер. – Мистер Янг заложил руки за спину и сделал несколько шагов вдоль стены. – Угнетенное состояние после трагического события закономерно, и поддержка близких – то, что помогает излечить душу. Но это не слабоумие, не потеря памяти и не что-то еще, лишающее способности принимать взвешенные, разумные решения. В попечительстве не было бы смысла. Вам отказали бы в этом…
– Вы же знаете, мистер Янг, – начал дядя Оливер осторожно, – что Флоренс была больна. Трагедия, унесшая жизнь ее отца и рассудок матери, оставила отпечаток и на ее душе. А сейчас случилась еще одна трагедия.
– Ее так называемая болезнь, и сеньора дель Розель это подтвердила, тоже не имеет ничего общего со слабоумием, лорд Силбер, – ответил мистер Янг спокойно. – Но хорошо, что вы об этом вспомнили. Насколько я знаю, Флоренс долгие годы принимала лекарство и в конце августа этого года получила новый флакон.
– Это так. – Дядя кивнул.
Сквозь недовольство и отчужденность проступило что-то новое. Он посмотрел на Флоренс – казалось, теплее, чем прежде.
– Изменились обстоятельства ее жизни – и приступы участились.
– Скажите, а эта консультация была с тем же врачом, что назначал ей лекарство раньше? – спросил мистер Янг, будто не знал ответа и без того.
Ему нужно, чтобы дядя сказал это сам! Флоренс только сейчас поняла, что представление, которое она наблюдала из кресла, чувствуя себя зрительницей в театре, было не просто беседой, а чем-то вроде допроса.
– Нет, мистер Янг. Доктор Корнуэлл умер весной. Его преемник, доктор Чайлд, просто повторил предписания.
– Он поменял состав лекарства? Осматривал Флоренс? Беседовал с ней?
Мистер Янг посмотрел на лорда Силбера и сощурился. Тот тоже посмотрел, но уже на отца Сэмюэля, словно ища поддержки или совета. Священник покачал головой.
– Насколько я знаю, нет, мистер Янг, – сказал лорд Силбер. – Он лишь повторил то, что делал доктор Корнуэлл.
Алек Макаллан неодобрительно нахмурился, но Максимилиан Янг сделал ему знак молчать.
– Допустим, вы правда не знаете, лорд Силбер, хотя меня – не как секретаря и представителя Ордена, а просто как человека – очень удивляет, что вы не обратили внимания на то, что именно назначают вашей племяннице, о здоровье которой вы так заботитесь.
Укол достиг цели – дядя Оливер помрачнел, то ли потому, что и правда был виноват, то ли потому, что его упрекнули в несовершенстве, ткнули носом в ошибку и задели его гордость, гордость человека, замужество собственной сестры пережившего как предательство. Только вот когда все случилось, когда Флоренс вдруг стала той, кого боятся, дядя Оливер не просто не помог ей – отвернулся, как отворачивался от ее матери. Ведь она бросала тень на его семью. Неудобная. Неправильная.