– Неужели уже десять лет прошло? – вырвалось у Ричарда. – Даже не верится…
– Вы бы даже не вспомнили об этом, если бы я вам не сказала, – с укором промолвила Грета.
– Боюсь, для меня и для вас это событие имеет совершенно разное значение, – чуть резче, чем следовало, ответил Ричард.
Он говорил – и в то же время перед его внутренним взором вновь вставал тот самый день. Небо, кажется, было затянуто облаками, но дождя не было. И внезапно на этом сером фоне возникал черный самолет, который надвигался прямо на него, семнадцатилетнего юношу, сидевшего за штурвалом старого «сопвита».
Он вспомнил все – и заклинивший пулемет, и свое отчаяние, и то, что было потом. Но разве мог хоть один из газетчиков, строчивших хвалебные отчеты, понять, что на самом деле ему тогда довелось пережить? Разве мог хоть один человек, читавший эти статьи, осознать, во что ему обошлась победа?
– Вы даже не представляете, как вы правы, – устало выдохнула Грета. – В самом деле, для меня это событие значило совсем не то же, что для вас. Дело в том, что…
Она всхлипнула, залезла в сумочку – и совершенно неожиданно извлекла оттуда блестящий револьвер.
– Дело в том, что я была невестой Манфреда, – закончила она, поднимаясь с места. – А вы убили его.
Ричард окаменел, его лицо застыло. Невеста Манфреда.
Невеста Черного Барона.
…Его, Ричарда, смерть.
Револьвер в руках Греты, дуло которого смотрело на него, не оставлял никаких сомнений.
– Я не шведка и не голландка, – сказала Грета, теряясь перед его молчанием, перед тем, что он даже не пытался оправдываться и вообще, казалось, ни капли не боялся смерти. – Я немка. Я сказала, что я наполовину голландка, но если бы вдруг кто-то здесь знал голландский, я бы напомнила, что я наполовину шведка… а если бы кто-то знал шведский, я бы отговорилась тем, что росла в Англии…
Грета Крюгер. Ну да, фамилия вполне характерная как для Германии, так и для Голландии…
– Вы меня выслеживали? – будничным тоном спросил Ричард, словно речь шла вовсе не о нем, а о ком-то другом.
– Я думала, вы погибли, – просто сказала Грета. – Когда Манфреда убили… когда вы его сбили, его мать выплакала себе все глаза. Она в самом деле ослепла от слез… но ваша пресса, конечно, не писала об этом…
– Мне очень жаль.
– А несколько лет спустя мы узнали, что вы живы. Я думала, вы остались калекой, потому что Эрих, который вас сбил, клялся, что после такого падения выжить невозможно. Но оказалось, что вы живы… и играете в своих мушкетеров, забыв обо всем… и вам все равно, что вы убили Манфреда и разбили мою жизнь.
Ее голос дрогнул.
– Роджер не заслужил этого, – мрачно сказал Ричард. Сейчас он думал о том, как его друг переживет то, что Грета, как оказалось, просто-напросто использовала его, чтобы подобраться к нему, Ричарду.
– Да, Роджер хороший человек, – очень просто согласилась Грета. – И он вас боготворит. Для него вы герой. Но для меня…
Грянул выстрел. Женщину в черном отбросило в сторону, она упала на ковер лицом вниз. Револьвер выпал из ее руки.
Ричард поднял голову. В дверях стояла Ксения.
– Надеюсь, я не убила ее, – сказала девушка, опуская свой револьвер, который в этот раз действительно ей пригодился. – Кто она такая?
– Невеста Черного Барона… Манфреда фон Рейнхарда.
– О господи!
И тут Ксения, не выдержав, разрыдалась. Ричард бросился к ней.
– Все хорошо, ну, послушай меня, все хорошо… Ничего не случилось, слышишь? Она просто несчастная женщина, которая вбила себе в голову, что ей будет легче, если она меня убьет… Она не понимает, что легче не будет, будет только хуже, что никогда…
– Ричард!!!
Грета шевельнулась, приподняла голову, потянулась к револьверу. Ксения успела заметить ее движение и в последний момент оттолкнула Ричарда, чтобы он не оказался на линии выстрела.
Библиотекарь Гилкрист и двое слуг, первыми прибежавшие на шум выстрела, у самых дверей услышали второй выстрел и ворвались в кабинет. Ксения лежала на полу, из ее шеи хлестала кровь. Грета попыталась прицелиться еще раз, поточнее, в Ричарда, но Гилкрист набросился на нее, вывернул руку и отобрал оружие.
– Гилкрист! – закричал Ричард. – Врача и полицию, срочно!
Он бросился к Ксении, стал на колени и рукой зажал рану на шее девушки.
– Только не шевелись, слышишь? Не двигайся… От этого зависит твоя жизнь!
Гилкрист, велев одному из слуг стеречь Грету, подошел ближе к Ксении и изменился в лице, увидев рану.
– Дело плохо, Ричард… Это артерия.
До того, как попасть в библиотеку Мушкетерского клуба, Гилкрист был санитаром в больнице, где поправлялся Ричард. Скромное происхождение не позволило Гилкристу добиться большего, но он всегда любил книги, и поэтому, открыв Мушкетерский клуб, Сеймур вспомнил о нем и пригласил его заниматься библиотекой.
– Знаю, – сказал Ричард в ответ на слова библиотекаря. – Но на войне люди выживали и после более серьезных ран…
Он был бледен, как смерть, его одежда была вся в крови, и влетевший через несколько минут в кабинет Стивен Хантер, которого предупредила по телефону миссис Ломакс, узнал его только по длинным волосам. Вместе с инспектором явились оба его помощника – Джонни Сайкс и Мэтью Бренард.
– Мистер Сеймур! Господи, как мне жаль… Это мисс Крюгер в нее стреляла?
– Не в нее, а в меня, – отозвался Ричард, закусив губу. – Сегодня ровно десять лет, как погиб Черный Барон. А я забыл. Забыл…
Инспектор и сержант переглянулись.
– Мне нужно письмо, которое она получила, – сказал Стивен Хантер. – Где ее сумочка?
Он забрал конверт, как вещественное доказательство, а также распорядился приобщить к делу оба револьвера и не спускать глаз с Греты Крюгер, которая тихо плакала, сидя на диване. Ее рана оказалась не такой серьезной – всего лишь простреленное плечо.
Прибыл доктор, затем появился сэр Артур Несбитт, знаменитый врач, которого Ричард попросил вызвать дополнительно. Мельком поглядев на Грету, он подошел к Ксении.
Стивен тем временем отвел сержанта в сторону.
– Ну, что скажете, мистер Бренард? Некролог обещал, что она умрет 21 марта. За день до того ненормальная фрейлейн стреляет в героя войны, но попадает в нее. Я был на войне и говорю со всей ответственностью: при таких ранениях, если только человек не истечет кровью сразу же, он вполне может умереть в ближайшие сутки. Что опять же возвращает нас к 21 марта.
– Сэр, – сказал Мэтью, краснея, – вы меня простите, но невозможно предугадать столько обстоятельств сразу. Мисс Крюгер могла убить мистера Сеймура, мисс Крюгер могла передумать в последний момент и не стрелять, наконец, она могла просто промахнуться…
– Да, разумеется, разумеется. Меня интересует вот что: одни говорят, что мистер Возмездие действует в одиночку, другие – причем не самые глупые люди – считают, что с ним действует целая банда. А что, если на самом деле не то и не другое, а он… как бы это сказать… аккуратно подталкивает кого-нибудь исполнить свою волю? Вы понимаете меня?
– И Грета Крюгер тоже стала его орудием?
– Ну да, а почему бы и нет?
– То есть вы уже не верите, что Эндрю Найт и есть мистер Возмездие, – сказал Мэтью, испытующе глядя на него.
– Я верю только фактам, мистер Бернард, – вздохнул инспектор. – Да, сначала все вроде бы было против мистера Найта: его личное участие в проваленных процессах, стрихнин и отсутствие алиби. Но когда мы начали проверять детали, оказалось, что семнадцатого числа, когда произошел взрыв в Ливерпуле, его не было дома всего два или три часа. За два часа – и даже за три – невозможно из Лондона добраться до Ливерпуля, подстроить взрыв и вернуться обратно. Значит, либо у него был сообщник, либо он каким-то образом узнал, что кто-то собирается свести счеты с Уэббером. Либо, наконец, он вообще ни при чем, а значит, все придется начинать сначала.
Мэтью задумался.
– В любом случае, я полагаю, мы не должны выпускать мисс Ксению из виду, – сказал он.
– Это уж само собой разумеется, – отозвался инспектор.
…В этот день Амалия собиралась купить билет на континентальный экспресс, но телефонный звонок заставил ее забыть обо всем на свете.
– Рана серьезная, но сэр Артур Несбитт обещает сделать все возможное… Ее поместили в отдельную палату, а охраной занимается полиция.
– Скажите, она выживет? – задала Амалия вопрос, который волновал ее больше всего на свете.
– Сэр Артур уверяет, что ее состояние стабильное, потому что мистер Сеймур не дал ей истечь кровью в первые минуты после ранения, – последовал ответ. – Да, в данную минуту прогноз вполне благоприятный.
Случаются мгновения, когда самые сухие, самые что ни на есть казенные штампы способны подействовать на человека живительнее, чем всякие поэтичные обороты. Воспрянув духом, Амалия поспешила в больницу, где застала целую компанию: во-первых, инспектора Хантера и его людей и, во-вторых, Ричарда Сеймура, к которому присоединился совершенно ошеломленный всем случившимся Роджер Деннорант.
– Надеюсь, инспектор, вы выделили охрану мисс Крюгер? – осведомилась Амалия неприятным тоном. – А то, знаете ли, бывают случаи, когда человек не доживает до суда…
У Мэтью Бренарда мелькнула мысль, что неплохо бы и в самом деле увеличить охрану раненой, потому что, если до нее доберется непредсказуемая мать Ксении, Грете придется туго.
– Мисс Крюгер находится в другой больнице, и, разумеется, наши люди не спускают с нее глаз, – ответил инспектор, который не хуже своего подчиненного понял, куда ветер дует.
– Это обнадеживает, – кивнула Амалия и, сочтя, очевидно, что полицейские больше не заслуживают ее внимания, подошла к Ричарду, который сидел возле двери палаты Ксении, стиснув руки. Вид у него был отчаянный: он так и не смыл кровь и в своем фантастическом одеянии походил на существо из какого-то другого мира. На Амалию он поглядел так, как смотрел бы приговоренный к смерти. Губы его шевельнулись, но он не проронил ни слова.