— А как вы думаете, найдут?
— Мсье Рандо выглядит так, будто он уже идет по следу.
— Дай Бог, — вздохнул садовник.
Маккинсли быстро вошел в виллу, переоделся и постучал в комнату Луизы.
— Вода для купания приготовлена, — крикнул он через дверь.
— Сейчас, — ответила Луиза, не отпирая двери.
Режиссер забросил за спину сумку с принадлежностями для подводного плавания. Потом он подался на кухню. Агнесс с улыбкой приветствовала его.
— Все в порядке, — сказала она, многозначительно взглянув на Маккинсли.
Режиссер поднял вверх большой палец, давая понять, что все будет хорошо.
— Как только я позвоню — тогда, — весело сказал он. — Запомните.
Агнесс приложила палец к губам. В кухню вошла молодая Анни. Увидев Маккинсли, она сделалась серьезной и вежливо поклонилась ему.
— У вас уже можно убирать?
— Да, я ухожу купаться.
Луиза ждала его у виллы, они вместе сбежали к берегу.
Когда Маккинсли в шортах и рубашке с короткими рукавами возвратился с купания, инспектор Рандо ожидал в его комнате.
— Ранняя вы пташка, — сказал Рандо.
Маккинсли посмотрел на часы.
— Уже половина десятого. Морские купания приятны только по утрам.
— Вы занимаетесь по утрам не только плавательным спортом. Прогулки на автомобиле — тоже приятное развлечение. Вы проехали мимо меня с такой скоростью, что у меня, как имеющего отношение к безопасности, возникла боязнь за вашу жизнь.
— Я должен уплатить штраф?
Рандо встал и принялся ходить по комнате.
— Я часто вижу вас вместе с Луизой Сейян.
— Меня эта девушка интересует.
— А знаете, меня — тоже, — Рандо задержался у окна.
— Я ревную.
— Не удивительно. Оригинальная девушка.
— С такой оценкой я согласен.
— Знаете ли вы, — Рандо внезапно обернулся и встал лицом к лицу с режиссером, — что мадемуазель Луиза не имеет алиби до сих пор?
— Знаю.
— Селестина Лепер составляла ей компанию до одиннадцати вечера. В это время они поссорились у рынка. Селестина пошла к Пуассиньяку, а Луиза встретила вас только в половине двенадцатого в сквере Вольтера.
— Все правильно.
— Очень приятно. Но вы должны согласиться со мной — сидеть в этот час в сквере — занятие весьма оригинальное. Тем более, что дождь собирался.
— Я сам люблю бродить по ночам.
— Для молоденьких девушек это занятие сопряжено с большим риском.
— Вы хорошо знаете жизнь! — сказал Маккинсли с еле уловимой нотой насмешки. Рандо сделал вид, что не заметил.
— У мадемуазель Луизы была большая любовь. Сильная и бурная. Настолько сильная, что она решила однажды убежать от Дюмоленов и навсегда соединиться с любимым.
— Ну и ну, — покачал головой Маккинсли.
— Естественно, Шарль Дюмолен, заботившийся не только о своей воспитаннице, но и о своей репутации, на эту любовь не смотрел снисходительно. Дело часто доходило до ссор, особенно если принять во внимание, что кандидат в зятья Дюмолена хотел как можно скорее завладеть интересующей его женщиной и имуществом, которое хотел получить в качестве приданого.
Маккинсли сел и охватил руками колено. Он внимательно слушал инспектора.
— В день, когда произошло убийство Дюмолена, а произошло оно, как мы знаем, между одиннадцатью и двенадцатью ночи, у мадемуазель Луизы с ее опекуном был громкий разговор. Потом мадемуазель Луиза повторила точно такой же разговор со своим, извините за выражение, женихом. У мадемуазель Луизы нет алиби на этот коротенький период в полчаса, от того времени, когда она рассталась с Селестиной, до того, когда она встретила вас. Вы понимаете, что при столь малых расстояниях, какие характерны для этого городка, полчаса вполне можно считать за час, в течение которого можно сделать все, что угодно, особенно если заранее все обдумать.
— Я очень внимательно слежу за вашими рассуждениями, — сказал Маккинсли, — но меня кроме всего интересует рукопись.
— Рукопись! Однажды, а точнее — в понедельник, Шарль Дюмолен, беседуя с вами за обедом о будущем сценарии, заявил, что он срисует один из персонажей с Луизы. Девушка, не желая становиться объектом насмешек и домыслов обывателей и заметив рукопись на столе, стала похитительницей.
Маккинсли вскочил со стула и воскликнул:
— Браво! Еще никогда не были мы так близки к разгадке таинственного убийства. А что же потом случилось с рукописью? Ведь что-то же должно было с ней произойти. Вы проверили комнату Луизы?
— Разумеется. Там ничего не обнаружено.
— Она могла ее бросить в море. Но я прошелся по всему дну вдоль усадьбы Дюмолена и на расстоянии броска от берега ничего не обнаружил.
— Мадемуазель Луиза занимается подводным плаванием давно. Она могла занести рукопись достаточно далеко и зарыть в песке.
— Со дня убийства Дюмолена Луиза не купалась без меня. Я считал, что будет лучше, если я всегда буду ее сопровождать. Может, она ее сожгла?
Рандо усмехнулся.
— Вы плохого мнения о нас, мистер Маккинсли.
— И все же иногда преступники совершают такие ошибки, а полиция, считая их специалистами более опытными, нежели они есть на самом деле, попросту проходит мимо простейших явлений.
— В таком случае я могу вас успокоить…
— Очень буду этому рад и слушаю вас с огромным вниманием.
— Не сожгла. Хотя бы потому, что на вилле Дюмолена, как вы сами видите, центральное отопление.
— Но остается еще кухня. В кухонной печи, которая постоянно топится, нелегко отыскать следы сожженной бумаги.
— Мистер Маккинсли, я ценю ваш юмор и вашу великолепную форму, но тут вы впадаете в крайность.
— Сдаюсь. Вы правы.
Рандо покачался на каблуках и иронически улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но тут раздался стук в дверь. В комнату вошла служанка Анни с пиджаком Маккинсли в руках.
— Вот, принесла. Он был весь в пыли.
— Спасибо, Анни, — с улыбкой сказал Маккинсли.
Служанка повесила пиджак в шкафу на вешалку. Она собралась уже выйти, как вдруг вспомнила нечто.
— Чуть не забыла, — сказала она и сунула руку в карман фартука. Вынув небольшой серебряный прямоугольничек, она положила его на стол. — Это у вас выпало из кармана. Может, это вам нужно?
Рандо быстро взглянул на Маккинсли, который взял обрывок бумаги.
— Очень нужно, — подтвердил режиссер. — Спасибо, Анни.
Служанка поклонилась с девичьей грацией и вышла, слегка покачивая бедрами. Она отдавала себе отчет в своей привлекательности и знала, что оба мужчины проводят ее взглядом до двери.
— Хороша шельма! — сказал Рандо. — А это, наверное, обрывок пачки сигарет «Тобакко Рекорд», — он показал на бумажку в руке режиссера.
— Вы угадали, инспектор.
— А вы могли бы показать мне пачку из-под тех сигарет, ту, что обменяли у Пуассиньяка?
— Конечно, — Маккинсли без колебаний вынул из ящика стола коробочку и дал ее Рандо.
— Да, у вас недостающий кусочек, — сказал Рандо очень серьезно, рассматривая разорванную пачку.
— Недостающее звено, — поправил его режиссер.
— Допустим. Вы додумались. Пуассиньяк сказал о дефекте Селестине, та сказала отцу, он по службе сообщил мне. Вас очень интересовала эта коробочка. Вот только с какой стати? Если бы речь шла о вас — дело заведомо проигрышное, потому что вы признали, что оставили сигареты у Дюмолена. А интерес ваш вот в чем, — рассуждал Рандо, прогуливаясь по комнате, — в том, что данный кусочек станиоля имеет связь с рукописью писателя. Скажем так: он был импровизированной закладкой, которой пользовался Дюмолен, читая вам сценарий. Вы отметили это и запомнили. Сначала вы ассоциировали обладание этой пачкой с личностью вора и убийцы. Потом вы решили, что вором был тот, кто обладает кусочком станиоля от поврежденной коробочки. Если вы нашли станиоль, вы нашли и рукопись.
— Увы, мсье инспектор. Я не нашел рукописи.
— Потому что рукопись уничтожена. Но вы же знаете, где вы обнаружили этот обрывок станиоля. И очевидно отдаете себе отчет в том, что можно найти важный элемент в совершенно случайном месте и необходимо еще проводить кропотливые поиски и расследования, чтобы выяснить, каким же образом элемент оказался в столь случайном месте. Можно также, зная, кто взял рукопись, не быть уверенным на сто процентов в том, что взявший является одновременно и убийцей. Но я все-таки склоняюсь к мысли, что это сделал один и тот же человек.
— Я тоже в этом убежден.
— Вот тут бы пригодилось предположительное содержание рукописи. Этого вы не станете отрицать?
— Итак, вы сомневаетесь в том, что мое краткое изложение содержания рукописи было правдивым.
Рандо развел руками и невинно улыбнулся.
— Мне очень жаль, но это так. Однако вернемся к нашему предыдущему разговору. Мы говорили о мадемуазель Луизе. У меня припасена для вас неожиданность, — Рандо приподнялся на цыпочках и опять опустился.
Маккинсли подошел к шкафчику и открыл его, чтобы вынуть сигареты, лежавшие на полочке. Воспользовавшись тем, что дверцы шкафа на какое-то время заслонили его, он нажал кнопку звонка на стене рядом со шкафом. После чего вернулся к столу и закурил.
— Очень я люблю неожиданности. С детства, — сказал Маккинсли инспектору. — Я всегда просил своих родных, если они собирались что-то купить мне, чтобы они не говорили мне заранее. Ведь неожиданный презент доставляет удовольствие.
— Не знал, — сказал Рандо. — В таком случае я доволен еще больше.
— Наверное, неожиданность будет связана с мадемуазель Луизой? — спросил Маккинсли.
— Вот именно! — воскликнул Рандо.
— Пожалуйста, говорите. Я готов ко всему.
— Видите ли, — начал инспектор, — для меня все люди одинаково подозрительны. Даже те, про которых я точно знаю, что они не способны кого-либо убить.
— Все, стало быть, и я?
Инспектор кивнул.
— И комиссар Лепер?
— И его я принял во внимание. Коль уж он сообщил, что готов похитить сценарий, только бы не допустить вас к работе над ним.
— И Луиза?