Передний был в двадцати шагах от нее, прорывался сквозь линии, подгоняя своих, с обнаженным мечом. Он остался один, его людей отрезало внезапной фланговой атакой, но он был слишком близко к Каррис. Каррис была безоружна, и ее шатало. В десяти шагах от нее преследователь словно бы подпрыгнул в седле. Каррис видела его спереди, так что выстрелили в него не со стены, но тем не менее он вывалился из седла.
Кто-то застрелил его сзади. Что за хрень? Каррис посмотрела ему за спину.
Кип.
Кип? Этот юноша, летящий на полном скаку за Зерцалами, по пути, проложенному ими сквозь ряды солдат? Но у него не было мушкета.
Вместо этого у него был большой зеленый шар, больше его головы. Его кожа была зеленой, глаза дикие – и вид у него был такой, что он вот-вот вылетит из седла.
Не думая о том, что он ведет свою лошадь прямо на других лошадей, Кип занес руку назад, словно бросал мяч – классическая ошибка новичка, они всегда думают, что поскольку у шара есть масса, его нужно швырять силой мышц. Рука Кипа пошла вперед, а затем с громким хлопком он метнул зеленый шар в Зерцал.
Он попал одному в зеркальный шлем. Отполированная броня почти тут же легко отразила люксин, но всаднику пришлось бороться с инерцией удара. Нагрудная броня могла бы выдержать пулю, но человек внутри нее все равно поломал бы несколько ребер. А сейчас голова человека резко наклонилась в сторону, его выбило из седла, и зеленый шар отскочил от него, поразив другого Зерцала в плечо, и хотя его не то чтобы выбило из седла, он врезался в лошадь третьего Зерцала, ударив животное в скулу и завалив на бок.
От силы удара Кипа выбросило из седла, почти погасив все его движение вперед. Его лошадь шарахнулась в сторону, пытаясь не столкнуться с остальными в последний момент, но кони были испуганы падающими всадниками и огромным зеленым шаром, пролетевшим у них над головами, и одна вильнула прямо наперерез ей. Животные столкнулись на большой скорости, раздробив попавшую между ними ногу Зерцала. Обе лошади упали, но Каррис больше волновал Кип. Она потеряла его из виду, когда он оказался на земле. Солдаты по-прежнему потоком напирали в спины Зерцалам, не понимая или не задумываясь, что тут за заваруха. Они просто хотели выбраться из тени этих смертоносных стен и попасть в город.
Каррис подняла с земли какой-то меч и нырнула в толпу. Трех всадников развернуло и оттеснило назад. Она не успевала.
Один снимал с седла мушкет, чтобы убить ее, когда его голова взорвалась желтой вспышкой и розоватым туманом. Каррис была уверена, что выстрел был не со стены. Он был с другого направления – с холма? И что, черт побери, это было? Разрывная мушкетная пуля?
Она была все равно слишком далеко. Она увидела, как двое Зерцал целятся вниз.
Двойное зеленое копье – почти столбы, настолько они были толстыми, – ударило с земли оттуда, куда целились всадники, и пронзило их. Первый получил удар прямо в грудь. Зеленый свет рассыпался брызгами, когда нагрудная пластина удержала его на миг, а потом взорвалась – и все равно зеленое копье выстрелило вперед, подняв Зерцало в воздух. Второму повезло не больше. Копье ударило поверх его нагрудной пластины, которая снова отразила некоторое количество люксина во вспышке зеленого света. Затем копье прорвалось вперед, ударило его под подбородок и вошло в голову, сорвав шлем с его расколотой головы, как ребенок отрывает головку одуванчика.
Каждого подбросило на несколько шагов в воздух прежде, чем копья зеленого люксина затрещали, уронили их наземь и исчезли.
Кип вскочил на ноги, выглядя куда менее мертвым, чем заслуживал. Каррис подбежала мгновением позже. Он непонимающе глянул на нее, и она сказала:
– Кип, это я. Ты меня узнаешь? Это Каррис.
Несмотря на такую потрясающую демонстрацию мощи, Кип был новичком, а ментальный эмоциональный эффект цвета всегда сильнее в первый раз. Дикость зеленого могла сделать извлекателя опасным. Он быстро поднял руку, и она отпрянула.
– Кип, это я, Каррис, – сказала она, осознавая, что вокруг по-прежнему кипит битва, хотя плотность мушкетного огня со стены упала почти до нуля.
– Стой смирно, – сказал он, вглядываясь в ее лицо. Он поднял палец и направил его так, словно хотел ткнуть ее в глаз. Она ощутила исходящий от него жар. Что? Кип еще и субкрасный?
Когда он прикоснулся к одной из линз, послышалось шипение. Видимо, она накалилась до точки плавления, поскольку линза рассеялась. Затем он убрал вторую. И теперь Каррис могла извлекать.
О черт, да.
– Что скажешь? – спросил Кип.
Он о чем?
– Спасибо? – уточнила Каррис.
– А я скажу, что нам надо убить короля, – сказал Кип, легкомысленно ухмыляясь. Будучи во власти своего цвета, зеленые не особо трезво мыслили.
Каррис осмотрелась и увидела, что Раск Гарадул въезжает в пролом в стене. Половина его людей уже была там. Самое время для нападения – только Каррис и Кип были по другую сторону стены вместе со всей армией Гарадула. Извлекши немного красного из луж застывающей крови вокруг них, Каррис ощутила приятный прилив красной ярости. Она ощутила себя сильной.
– Пошли, убьем короля, – сказала она.
Глава 84
Я слишком мелкая рыбешка для всего этого, думала Лив, когда владыка Омнихром вернулся на вершину холма, где она была привязана. Со своей высотки она увидела, как кто-то знакомый взял лошадь у конюха, затем сел верхом. Кип. Если он обернется, он непременно ее увидит.
Какое-то мгновение Лив сомневалась, хочет ли она, чтобы он ее увидел, или нет. Она не сомневалась в том, что он сделает, если увидит. Он помчится на холм, наплевав на численный перевес. Таков Кип. Таков он есть и всегда будет. Не всегда умен, но всегда отчаянно верен.
Она спрятала лицо. Здесь Кипа ждет только смерть. И, конечно, он повернул голову на секунду, неловко сидя на большой лошади. Затем дал ей шенкелей и чуть не вылетел из седла, когда животное рванулось вперед.
Лив чуть было не усмехнулась, но высокая фигура владыки Омнихрома вымела из ее головы все забавные мысли. Когда он подошел ближе, она осознала, что он не так велик, как казался издалека. Его белые одежды и капюшон на больших синих рогах, растущих из его плеч, делали его крупнее обычного смертного, но он ростом не дотягивал до Гэвина Гайла. Но он сиял, как будто в его жилах струился желтый люксин вместо крови. Его волосы были уложены в зубчатую корону при помощи желтого люксина, так что они ослепляли, словно он был увенчан самим солнцем, а в его глазах была круговерть цветов.
И он смотрел на нее.
Я слишком мелкая мошка для него, снова подумала она. Щека ее болела, по ней по-прежнему стекала струйка крови. Взрыв порохового фургона сбил ее с ног, и она лишилась сознания, а шрапнель посекла ее во многих местах. Она не знала, как ее нашли среди трупов. Она не знала, зачем им она.
– Как ты попала сюда, Аливиана Данавис?
– По большей части пешком, – ответила она. Данавис. Вот оно что. Они знают, что вражеской армией командует ее отец. И она как дура сама отдала себя в их руки. Молодец, Лив.
Владыку Омнихрома окружали его прихвостни: извлекатели с прорванным ореолом всех типов, солдаты, вестники и несколько высокопоставленных офицеров из лагеря короля Гарадула, которые откровенно чувствовали себя не в своей тарелке среди всех этих извлекателей, не говоря уже о владыке Омнихроме. Владыка Омнихром взял странный мушкет с него ростом. Он поднял его, вставил его подпорку в паз на стволе, установил перед собой и направил на сражающихся под холмом.
– Мертвая точка вон на той зеленой двери, – сказал он.
– Третий дом слева? – спросил корректировщик.
Лив мало понимала в мушкетах, но знала, что с трехсот шагов так точно не попасть. Неприятно, когда в твою сторону кто-то стреляет, но попасть в цель больше чем с сотни шагов можно лишь надеяться. Тем не менее владыка Омнихром сделал глубокий вдох, взял прицел сквозь дымку, выстрелил.
Мушкет взревел.
– Три ладони вверх, одну влево, – сказал корректировщик.
Владыка Омнихром передал мушкет помощнику, который начал его перезаряжать. Повернулся к Лив:
– Я хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, Лив. Я видел, как ты прошлым вечером слушала меня. Ты поняла меня. Я видел.
Оролам, она думала, что он смотрел на нее, но списала на воображение. Его вчера тысячи слушали. И как он узнал ее?
– Ты ведь любишь отца, Лив?
– Больше всего на свете, – сказала она. Откуда он знает ее имя, тем более прозвище?
– И сколько ему лет?
– Сорок? – сказала она.
– Значит, стар. Для извлекателя. Не будь он извлекателем, он мог бы прожить еще сорок лет. Но как верный Хромерии извлекатель он уже старый пес, верно? Большинство мужчин не доживают до сорока. Твой отец наверняка очень дисциплинирован и очень силен.
– Сильнее, чем вы думаете, – сказала Лив. Она ощутила прилив эмоций. Кто такой этот ублюдок, чтобы говорить об ее отце? Она никому не позволит дурно отзываться о нем. Он великий человек. Даже если и ошибается.
Помощник протянул длинный мушкет владыке Омнихрому. Он поднял его, установил его значительный вес на длинной опоре и сказал:
– Синий извлекатель, справа от надвратной будки.
Лив смотрела, пока владыка Омнихром выжидал. Синий извлекатель спрятался в бойницу, вынырнув, чтобы обрушить смерть на человека внизу, и снова спрятался. Когда он вынырнул, владыка Омнихром сказал:
– Сердце. – Мушкет взревел.
Вспышка света, брызги крови, и извлекатель исчез из виду.
– Плечо, левее, – сказал помощник. – Ладонь левее и три больших пальца вверх.
Владыка Омнихром вернул мушкет с вежливой благодарностью.
– Когда настанет время, ты им расскажешь? – спросил он Лив.
– Им? О моем отце? – Лив замялась. – Я сделаю все что нужно.
– Что нужно. Интересно, как они это делают, не так ли? Что, если ты не сумеешь вовремя вернуться в Хромерию? Убьешь ли ты отца сама, собственной рукой? Что, если он попросит тебя остановиться? Будет тебя умолять?