Он не осознавал битвы вне маленького кружка вокруг него. Но даже и это было размыто – резкие движения слева и справа, отблеск света на клинках и поднятые мушкеты, которые нужно было сломать прежде, чем те успеют выстрелить. Он бил, хлестал и ударял с необоснованной ненавистью. Мысль была лишь одна – меня не остановить.
Через мгновения или часы – Кип утратил счет времени – он увидел страх во всех глазах. В пролом тек постоянный поток людей, теснимый массой тел у них за спиной, все они шли вперед и прямо на Кипа, но одно его присутствие тормозило этот прилив, люди пятились, как только видели его, остальные отпрыгивали в сторону, чтобы избежать его бешенства.
Их слабость еще сильнее воспламеняла его. Как крысы, кусающие в темноте, но разбегающиеся от света, они были трусами. Он бил их, разбивал головы, вспарывал животы. Он бросился к пролому, откуда они не могли убежать, пронзал их, разбрасывая по сторонам кровавые ошметки. В мозг его пробилась мысль. Среди всех этих криков и воплей, страха, тумана, мушкетного огня и клацанья доспехов кто-то кричал:
– Кип! Кип! Король Гарадул! Туда!
Кип не мог видеть кричавшего. Он вытянулся, увидел, что стал выше, люксин клубился у него под ногами, подняв его на несколько ладоней. Заглянув в город, он увидел Каррис, с красной и зеленой кожей, которая указывала мечом в сам город.
Король Гарадул созывал Зерцал к себе, после того, как они разделились, пройдя сквозь пролом. Выкрикивал приказы. На что-то злился.
Он не видел Кипа.
Не успев осознать, что он делает, Кип бросился в атаку, сосредоточив всю свою волю – твердо и неумолимо. Осталась лишь одна мысль – король Гарадул должен заплатить за все, что сделал. Он должен умереть.
Глава 86
Когда Гэвин услышал взрыв, он сразу понял, что произошло. Он уже почти подошел к стене, возвращаясь из доков, где при помощи первого света дня помогал создавать лодки для беженцев. Эвакуация будет вполне возможна, если люди будут адекватны. Гэвин сказал городским старейшинам, что знатные могут взять по три сундука, оружейники и аптекари тоже, богатые купцы по два, все остальные – что унесут. Это была простая рациональность, пусть и жестокая. Бегущим тирейцам потребуется медицина, и нельзя оставлять оружия, которым король Гарадул сможет вооружить свои войска и расширить агрессию. И хотя Гэвина с души воротило от необходимости помогать богатым больше, чем бедным, богатеи все же вынесут свои сокровища из города. Этими богатствами, если их оставить, опять же воспользуется король Гарадул, чтобы убивать других людей. Если все поступят согласно приказу, места хватит для всех, кто пожелает покинуть город.
Конечно, мошенничали все. Все. Знатные тащили по шесть сундуков. Богатые купцы по пять. Остальные врали, что они аптекари или оружейники.
Гэвин поставил во главе процесса главу местной гильдии, отправился извлекать на баржи, а когда вернулся, увидел, что его назначенец позволяет своим согильдейцам проносить багаж сверх нормы. Гэвин за пять секунд начертил возле пирса эшафот, и через десять секунд того повесили. Прежде чем тот умер, он поставил руководить другого.
– Принимай решения и будь справедлив, если сможешь, – сказал Гэвин глубоко нахмурившемуся рябому бондарю, которого поставил начальником. – С тобой вся полнота моей власти, даже если ошибешься. Возьмешь хоть одну взятку, и я специально потрачу время, чтобы твоя смерть была хуже вот этой. Настолько хуже, насколько я только смогу вообразить.
Затем он ушел. У него не было времени.
Он стоял у основания стены, когда услышал взрыв. Именно этого он и боялся. Вот потому он и создал Световодную стену. Со всеми этими домами, облепившими городскую стену с обеих сторон, трудно было защищать ее от врагов, ломящихся снаружи, но когда враг прорвался внутрь, оборона стены стала совершенно невозможной. Любой, кто держал лавку, мог получить от врага бочонок пороха, чуть подкопать под стену и установить заряд. Они могли работать в полной тайне, без помехи – могли и сделали именно это.
Гэвин ударил каблуками по бокам лошади, за ним последовала Черная Гвардия. Но он помчался не к пролому. Пробить дыру в стене было, конечно, желанной целью, но туда тут же набегут защитники, и она может оказаться недостаточно большой, чтобы сквозь нее прошла вся армия. Она может стать бутылочным горлышком, простреливаемой зоной. Лучше отвлечь всех к пролому и открыть ворота где-то в другом месте.
Гэвин отправил гонцов к воротам Старухи и Возлюбленной и направился к воротам Матери. Оказавшись наверху стены, он побежал к генералу Корвану Данавису с его свитой. Несомненно, Корван намеревался лично возглавить оборону пролома.
Корван задержался, только чтобы сказать:
– Они придерживают своих извлекателей и цветодеев. Не знаю почему. Но если через двадцать минут мы потеряем ворота, до полудня нам не продержаться. – В этом был весь Корван. Он излагал лишь абсолютно важную информацию.
– Если врата падут, – сказал Гэвин, – будь у кораблей до полудня.
Корван кивнул. Насмерть не стоять. Гэвин сжал плечо Корвана. Затем генерал ушел.
Стоя над воротами, Гэвин окинул взглядом кишащую массу по ту сторону. Со стен больше почти никто не стрелял по нападавшим, но армия напирала как слепое животное, поднимавшее черные пальцы, чтобы вцепиться в стену.
Многие дома у стены были уничтожены в какие-то минуты, но оставшиеся армия использовала в некоторых местах для облегчения подъема на стену. Местах в пяти люди медленной струйкой карабкались на саму стену и сходились в схватке с немногочисленными защитниками.
Дальше, за стенами, люди Гарадула устанавливали мортиры. Вообще-то поздновато. Город вовсе незачем было обстреливать, сейчас они своих перебьют не меньше, чем защитников. Тем не менее они уже заряжали. Гэвин видел, что многие предпочитали держаться подальше от схватки, но так, чтобы суметь сказать, что и они воевали. Эти идиоты выпустят несколько выстрелов, а потом будут хвалиться, что переломили ход битвы.
Приятно видеть, что и у Гарадула проблемы с дисциплиной.
И где, кстати, король?
С самой высокой точки над воротами, обернувшись на город, Гэвин увидел его в дыму. Король Гарадул пробился в город. Идиот! Конечно, Гэвин не раз сам такое вытворял, но он был вооружен как почти никто другой. Присутствие Гэвина на поле боя не только подстегивало боевой дух. Король Гарадул возглавлял атаку, окруженный, наверное, сотней Зерцал. В тот момент, как Гэвин его увидел, король орал на гонца, гневно жестикулируя.
Он хочет своих извлекателей.
Почему он не привел их?
Гэвин перешел на переднюю часть копья Матери, глядя на холм где-то в пяти сотнях шагов впереди. На вершине холма виднелись знамена и толпа. Он начертал линзы, установил необходимое между ними расстояние, чтобы получить верный фокус, и изучил вид над низко висящим туманом. Разноцветный человек поднимал мушкет, целясь прямо в него. Безумие. Ни один мушкет не сможет дострелить так далеко – мушкет выстрелил, изрыгнув большое облако черного дыма. Гэвин, конечно, не мог слышать выстрела на фоне битвы. Одна из мортир выстрелила. Гэвин продолжал рассматривать того человека. Начертил две линзы сразу, чтобы удерживать фокус. Цветодей-полихром. Возможно, полный полихром, или, как минимум, притворяется таковым, судя по всем цветам, вплавленным в его тело. Любопытно.
Тот мужчина тоже изучал его.
Владыку Омнихрома окружал не только обычный штат генералов и лакеев, но и десятки извлекателей. Они явно не собирались никуда идти.
Кто-то вернул мушкет владыке Омнихрому. Тот взял мушкет, быстро прицелился и выстрелил. Через секунду что-то ударило в копье Матери в двух шагах над головой Гэвина и откололо кусок камня. Люксиновые пули? С пятисот шагов? Гэвин все еще раздумывал над этим, когда черные гвардейцы оттащили его назад. Владыка Омнихром хотел смерти короля Гарадула. Так откровенно и так нагло. Он, вероятно, даже провоцировал Гарадула на Световодной стене, подстрекая его стать промахосом, заставить молодого короля вылезти на передовую в надежде, что тот будет убит.
Если твой враг этого хочет, не доставляй ему удовольствия.
Гэвин начертал маленькую желтую табличку, написал красным: «Гарадула взять, но не убивать. Любой ценой». Покрыл ее синим и желтым жидким люксином и отправил в направлении, в котором, как он считал, двигался Корван.
Но интуиция подсказывала Гэвину, что основной удар произойдет где-то в другом месте, пока защитники концентрируют усилия здесь.
– К вратам Старухи, – сказал он черным гвардейцам. – Бегом!
Глава 87
Каррис подхватила второй меч у лежавшего на земле человека, истекавшего кровью от раны в живот. Она не знала, на какой стороне он сражался, ей было все равно. Город провонял порохом, нечистотами и человеческим потом – такой запах въедается в кожаный доспех и не выветривается никогда. На бегу она начертала тонкую пленку зеленого люксина на мечах, запечатала ее, затем наложила сверху красный люксин и тоже запечатала.
Вокруг раскинулся лабиринт переулков. Здания были построены как попало, словно чтобы подгадить соседям и сделать невозможным прямые линии видимости. Король Гарадул не сможет здесь собрать своих людей в большом числе, и это хорошо.
Плохо то, что – проклятие! – Каррис завернула за угол и чуть не врезалась в троих заблудившихся Зерцал, которые заглядывали в переулки и, похоже, были готовы разругаться по поводу того, куда им идти. Каррис обогнула их прежде, чем они успели среагировать. Она налетела всем весом на самого маленького, застав его врасплох и умудрившись и самой остановиться, и его сбить с ног. Она развернулась, описав левым мечом красную арку.
Второй Зерцало уже поднимал меч в положение наготове, но слишком медленно, без баланса. Ее клинок сбил его меч и рассек ему шею прямо над нагрудником. Неглубокая рана, но на сей раз достаточно. Красный люксин заляпал снаружи его доспех, и когда она вырвала меч, внутреннюю часть залила еще и кровь. Он постоял несколько мгновений, но для Каррис он был уже мертв.