– Возможно, – сказал Гэвин, – мы могли бы подсчитать, сколько детей погибли, когда вы в отместку сожгли Гарристон, забаррикадировав ворота, чтобы никто не смог выбраться? Вижу, мне следует напомнить, что все тирейские извлекатели и все, кроме двух сотен, тирейские солдаты в то время были в сотнях миль от города. Как долго вы расчищали реку от трупов? Столько маленьких тел плавали в воде. Даже при помощи сотен акул, взбивших воду в заливе в кровавую пену, это заняло несколько недель, не так ли?
Гэвин так и не узнал, чьей это было идеей, но когда Гарристон горел, кто-то поставил на стенах красных извлекателей. Солдаты прикрывали их, пока те расплескивали красный люксин по всему городу. Красный люксин использовался как топливо для ламп. Покрыв весь город, он превратил Гарристон в пекло. Десятки тысяч людей бросались в воду, а на них сверху прыгали еще тысячи и тысячи. Их трупы кое-где почти перекрыли реку. А затем какие-то более хитроумные ивзлекатели его старшего братца пустили люксин вниз по реке в маленьких лодках из зеленого или синего люксина, или смесь красного и оранжевого, столь горючую, что она воспламеняется даже под водой, или мешали ее с суперфиолетовым, чтобы она текла по воде и горела. Среди пожаров, дыма, воды, толпы, смертей под рушащимися прямо в забитую реку домами, огня, текущего по самой реке, погибло столько народу, что прежде и вообразить было невозможно.
До войны в Гарристоне было более ста тысяч жителей. Его собственный набор в армию снизил численность, наверное, до восьмидесяти тысяч. После пожара осталось только десять, а после первой зимы – пять.
– Довольно, – сказал Черный. Карвер не был извлекателем, так что, можно сказать, являлся самым слабым членом Спектра. Как Черный он отвечал за большую часть мирских дел Малой Яшмы: за импорт провизии, управление торговлей, заключение контрактов, вербовку солдат и выплату им жалованья, поддержание в порядке домов и доков, постройкой кораблей и за все, что Белая отдала ему под контроль, чтобы заняться управлением самой Хромерией. Но он был замечательным человеком, и Гэвин уважал его. – Мы можем считать жертвы целый день, владыка Призма. В чем проблема?
Проблема в том, что из моих пяти великих оставшихся целей единственной полностью альтруистической является освобождение Гарристона. Эти люди страдают из-за меня, а вы, суки, мешаете всем моим попыткам помочь им.
– Проблема в том, – сказал Гэвин, – что тирейцы имеют не меньше причин ненавидеть нас, чем мы – их. Мы карали их за войну шестнадцать лет. Большинство людей, которые расплачиваются сейчас, в начале войны были детьми. Они не видят причины, почему должны продолжать платить за то, что сделали или не сделали их мертвые отцы. Они ненавидят нас, и факт в том, что никто из нас – никто в Семи Сатрапиях – не хочет возвращаться туда с армией.
– Вы о чем? – спросил люксократ Черный. – У вас есть данные разведки о какой-то угрозе?
– Я говорю о том, что если мы не выведем войска из Гарристона и не перестанем взимать дань на наших условиях, король Гарадул возьмет Гарристон силой и покончит с этим. – Именно это имел в виду Гарадул, когда сказал Гэвину «мы собираемся вернуть себе то, что вы украли у нас». Но Гэвин не мог им об этом сказать, не выдав других секретов, да они все равно не поверили бы.
– Не вижу тут ничего смешного, – нервно сказал Клитос Синий. Он был труслив во многих отношениях, но Гэвин знал, что Рутгар просто так Гарристон не отдаст. – У нас там тысячи солдат и пятьдесят извлекателей. Одни извлекатели могут сдержать любую армию, которую соберет этот «король» Гарадул.
– Прогибаться под какого-то мятежника, который объявляет себя королем, – это немыслимо, – сказала Оранжевая. – Он заслуживает смерти.
Как жаль, папочка, что ты больше не бываешь на советах. Вот ты бы повеселился. Я могу сделать одну вещь, которой ты не мог никогда.
– Во-первых, – сказал Гэвин, – если мы уйдем, это будет правильно. Мы караем людей, которые и так уже много выстрадали, и они нас за это ненавидят. Мы последние шестнадцать лет сеем семена очередной войны. Да, войну начали они. Да, генерал Дельмарта родился в Гарристоне. Но это не оправдывает нас, мы поступаем не только неправильно, но и глупо.
– Простите? – сказала Делара Оранжевая. Ее Оранжевая предшественница – ее мать – была создательницей поочередной схемы оккупации.
– Вы слышали меня, – сказал Гэвин. – К нам почти не поступает тирейских извлекателей. Думаете, потому, что их там больше не рождается? Ха! Что, если вместо обучения здесь, где они нищие, оскорбляемые, подозреваемые в предательстве, кто-то решил обучать их поближе к дому? Новая школа, новая Хромерия, основанная на жажде мести, возникшая из-за вашей мелочности и недальновидности?
– Чушь, – сказала Делара. – Мы бы об этом узнали.
– А если нет? – спросил Гэвин. – Качество обучения может быть не таким высоким, как наше. Надеюсь. Но даже если они знают пару-тройку рудиментарных огненных заклинаний – сколько продержатся ваши пятьдесят извлекателей в Гарристоне против нескольких сотен? Как долго продержатся ваши солдаты против тысяч мятежников, которые могут скрываться на виду у вас среди местных жителей? Факт в том, что король Гарадул возьмет Гарристон. Он потребует его нарочно на неприемлемых условиях, а потом захватит его. Вопрос лишь в одном – проиграем ли мы и потеряем лицо, в результате чего король Гарадул будет выглядеть победителем и в конце концов мы окажемся втянуты в войну, для которой у ваших сатрапий кишка тонка, или мы отменим дань, которая при дележке на шестерых незначительна, и отдадим то, чего не в силах удержать? Если мы отдадим Гарристон королю Гарадулу прежде, чем он его потребует, мы будем выглядеть великодушными. Если принесем извинения, мы будем выглядеть добродетельными, а если сделаем и то и другое прежде, чем он выдвинет требования, мы лишим его победы и причины воевать.
– А у вас есть доказательства всего этого? – спросила Делара. Скользкая, как все оранжевые, но извлечение красного люксина делает человека более агрессивным и порой опрометчивым. – Поскольку в противном случае мне кажется, что вы хотите, чтобы мы отдали город без особой причины. Мы не знаем этого нового короля Гарадула. Он лишь недавно принял власть. Он не прислал ни единого посла, тем более с требованиями.
– Вы хотите сказать, что у вас нет шпионов при Гарадуле? – парировал Гэвин.
Несколько сардонических усмешек и молчание. Конечно, никто не признается. Они не доверяют друг другу. Последние шестнадцать лет войн не было, но это не значит, что у всех единые интересы. Хромерия и все столицы полны шпионов как всегда.
– Если нет, – царственным тоном заявил Гэвин, чтобы уязвить их, – так заведите.
– Верховный люксократ, мы, конечно, очень серьезно принимаем ваш совет сатрапиям, – начал было Клитос Синий. Рутгарец ненавидел Гэвина с самого окончания войны с Кровавым Лесом. Гэвин перебил его. Пора разыграть запальчивость.
– Слушайте, вы, бараны. Я не понимаю, как вы не видите того, что приближается. Или, может, кое-кто из вас видит. Ваша преданность будет отмечена. Факт остается фактом – это мятеж и ересь. Король Гарадул говорит о ниспровержении сатрапий и веры в самого Оролама. Мне кажется, Оролам ждет лучшей службы от своих Цветов.
– Довольно! Хватит, владыка Призма! – рявкнула Белая. Она смотрела на него, словно не верила тому, что слышит. Назвать могущественных мужчин и женщин идиотами, неблагодарными, предателями и нечестивыми сразу! Гэвин обвел взглядом комнату и увидел потрясение на одних лицах и ненависть на других.
Первым в воцарившейся тишине заговорил Клитос Синий. Естественно, что он соображал быстрее других.
– Я уверен, что мы должны со всей серьезностью отнестись к словам владыки Призмы. С нашей стороны будет мудро служить сатрапиям и Ороламу с тем же постоянным рвением, что и он. – Слова были правильными, но злобу нельзя было выразить яснее. – Думаю, мы должны направить делегацию в Гарристон с целью оценить угрозу со стороны предполагаемого мятежника Гарадула и доложить непосредственно нам.
– Делегацию? Ты слеп, туп или подкуплен? – рявкнул Гэвин. – Когда они…
– Гэвин! – сказала Белая. – Хватит!
Она провела голосование за отправку делегации с отчетом в течение двух месяцев. Предложение прошло пятью «за» при отсутствии «против» с двумя воздержавшимися. Гэвин откинулся в кресле, ошеломленный, потерпевший поражение. Прежде чем все в тишине встали, он покачал головой и мрачно сказал:
– После войны я уступил власть, отказался от титула промахоса. Я стал советником, хотя многие хотели видеть меня настоящим императором. Теперь вы игнорируете меня. Хорошо же. Но скажите своим сатрапам и сатрапи вот что: готовьтесь к войне. Король Гарадул не остановится после Гарристона. Я гарантирую.
Видишь, отец, я могу сделать одну вещь, которой ты не мог никогда.
Я могу позволить себе видимость поражения.
Глава 41
Лив едва заглянула в свои апартаменты в желтой башне и тут же ушла. Не для того, чтобы отпраздновать, не потому, что была импульсивна, но потому, что ее отвага таяла с каждой секундой. Она обошла половину спонсоров на островах прежде, чем нашла того, кто захотел иметь с ней дело.
Вернувшись в новую комнату, она обнаружила что башенные рабы принесли все ее жалкие пожитки из чулана, который служил ей жильем последних три года. И на ее постели сидела женщина.
– Привет, Лив, ходила праздновать? – спросила Аглая Крассос.
– Что вы делаете в моих комнатах? – спросила Лив. – Как вы сюда пробрались?
– Нехорошо забывать друзей, Аливиана. – Аглая встала и приблизилась вплотную к Лив.
– Что? Вы мне угрожаете? Вся дрожу.
Что-то нехорошее промелькнуло на лице Аглаи, но потом ее выражение стало ровным, и она делано рассмеялась.
– Осторожнее с языком, девочка. Горло порежешь.
– Хватит, – сказала Лив. – Гэвин Гайл…
– Купил тебя как рабыню для постели. Я слышала.
– Пошла к демонам! – отрезала Лив.