– Проблема с волей в том, что, по нашему мнению, чем больше извлекатель в своей жизни использует волю, тем скорее он умирает. Или может быть так, что извлекатели с более сильной волей просто извлекают больше. Как бы то ни было, у них зрелищная карьера. И короткая. Может, потому мужчины-извлекатели живут не так долго, как женщины, тратя волю постоянно, чтобы их начертание было годным. Побочным эффектом является то, что среди самых мощных извлекателей много людей с колоссальной волей. Или, откровенно говоря, надменных говнюков. Особенно среди мужчин. И чокнутых. Одержимые склонны верить в то, что делают. Это делает их могущественными.
– Значит, мне предстоит провести жизнь среди чокнутых надменных ублюдков.
– Ну, многие из них самой высокой крови.
О да, и я здесь единственный настоящий ублюдок.
– Я думал, быть извлекателем весело, – сказал Кип.
– Пешка никогда не сделает ялика, – сказал Гэвин.
– Пешка?
– Пешка, простак, нормал, ковыряла, мужик, землерой, глухарь, дубарь, грязомес, дебил, тетеха, недотыкомка – названий много. Большинство не такие приятные, как эти. И все они означают одно – не извлекатель.
– А ты? – спросил Кип, когда они в конце концов вышли из переулков. Они пересекли большой горбатый каменный мост над Бурой рекой. Гэвин посмотрел на него.
– Хочешь узнать, какими мерзкими прозвищами награждают меня?
– Нет! – О, Гэвин подначивает. Кип нахмурился. – В твоих глазах нет, – он искал нужное слово, – нет ореола. Это значит, что ты можешь тянуть сколько хочешь цвета?
– Я устаю, как и все, но ты прав. Какое-то время я могу извлекать каждый день столько, сколько могу, и это меня не выжжет. Однажды, скорее всего через пять лет, я начну терять цвета. Это займет около года, а потом я умру.
– Почему через пять лет? – спросил Кип. Ему до сих пор казалось странным, как определенно извлекатели говорят о своей грядущей смерти. Наверное, у них есть время привыкнуть к этой мысли.
– Это всегда случается в кратный семи год после начала правления Призмы. Я прожил шестнадцать лет, стало быть, дотяну до двадцати одного. Долгий срок для Призмы.
– А почему кратно семи?
– Потому, что семь цветов, семь добродетелей, семь сатрапий? Потому, что Оролам любит цифру семь? Истина в том, что этого никто не знает.
Они шли по оживленным улицам, забитым людьми, спешащим по утренним делам – они хотели сделать как можно больше работы до полуденной жары. Они подошли к длинной очереди работников, застрявших у ворот Возлюбленной, на выходе из города. Хотя Кип даже не заметил, что Гэвин извлекает, тот повернулся к нему и дал ему зеленый камень. Не камень. Зеленый люксин, точно легший в ладонь Кипа. Кип растерянно взял его.
– Очки взял? – спросил Гэвин. Он протянул Кипу квадратную дощечку где-то в фут по каждой стороне, совершенно белую. Кип достал очки. Слабо улыбнулся. Какое-то дурное у меня предчувствие насчет того, что он сейчас скажет.
– Твой черед. Ты сможешь перекусить – пообедать или даже позавтракать, когда сам создашь шар зеленого люксина. У тебя есть очки, белый отражатель и пример. Я не смог бы сделать проще, даже если бы попытался.
– Но мне нужно умение, источник, воля и спокойствие! У меня нет умения. Никакого. Вообще.
Гэвин язвительно глянул на него.
– А как ты думаешь набраться умения? Умение – самое переоцененное из условий. Воля покрывает множество промахов.
Мне постоянно это говорят.
Кип даже не завтракал и не получит еды, пока не сделает магического шара? Фантастика.
Они встали в хвост очереди. Гэвин глянул на Железного Кулака. Тот без дальнейшего подзуживания сказал:
– Похоже, телега сломалась. Перегородила ворота наполовину.
Гэвин выбросил руку вперед, словно говоря – ты первый. Командир Железный Кулак и пошел первым, и нетерпеливые крестьяне и ремесленники быстро расступались перед ним. Или по крайней мере те, кто вскипал, когда его отодвигали в сторону, быстро становился смирным, увидев возвышающегося над ним человека.
– Мы сейчас поможем, – сказал Гэвин.
– Ну да, сволочь парийская, – сплюнул кто-то. Гэвин остановился, осматривая толпу в поисках говорившего. Как только люди встречались взглядом с его призматическими глазами, они ошеломленно затихали и смущенно смотрели в сторону.
– Можете заслужить мою помощь или вражду, – громко сказал Гэвин. Он расстегнул блеклый плащ и отбросил его назад, открывая ослепительно белый камзол и рубашку, расшитые золотой нитью и драгоценными камнями. Толпа расступилась вокруг них, перешептываясь и ругаясь. Через минуту они были впереди. Как минимум с десяток мужчин пытались толкать телегу. Похоже, лошади испугались и потянули в сторону, проходя в ворота. Тележное колесо въехало в опору ворот – то есть в волосы Возлюбленной. Оно разлетелось в щепки, как и ось, и вся конструкция уперлась в стену, из-за чего починить ее было невозможно. Мужчины пытались поднять телегу грубой силой, некоторые старались длинными жердями отодвинуть ее от стены.
– Придется прежде подогнать пустую телегу и разгрузить эту, – сказал один из стражей.
На неопытный взгляд Кипа, он был прав. Все совместные усилия этих работяг едва качали телегу. Но собравшаяся толпа застонала, некоторые начали громко сетовать.
– Подогнать пустую телегу? Откуда? Через всю эту толпу у нас за спиной? Это же сколько времени займет!
– Всем вам придется сегодня выходить через другие ворота, – сказал стражник.
Это было встречено такими же протестами. Улица была забита так, что никому из начала очереди не удастся уйти, пока задние не разойдутся. На это уйдут часы.
– Что? – крикнул стражник. – Не я это устроил. Я просто пытаюсь разобраться! У вас есть идея получше?
– У меня есть, – сказал Гэвин.
– Ну да, умник… Владыка Призма! – по толпе волной прошел шепот.
Гэвин пропустил это мимо ушей. Жестом приказал всем отойти. Они попятились – кто-то в священном трепете, кто-то в злобе. Он просто подошел туда, где, завалившись на стену, стояла телега.
– Вижу, почему у вас не получается, – сказал он. – Но у меня есть пара кое-каких инструментов.
Кип, все еще державший свой зеленый люксиновый шар, осознал, что командир Железный Кулак исчез.
Он же великан! Как он мог исчезнуть? Кип огляделся по сторонам и наконец нашел его. Командир стоял за спиной какого-то человека из толпы, который положил руку на рукоять большого рабочего ножа, что был у него на поясе. Железный Кулак громадной рукой обхватил и ладонь мужчины, и его нож, а сам, склонившись над ним, что-то тихо вещал ему на ухо. Мужчина все больше бледнел, затем обмяк.
Командир Железный Кулак ободряюще похлопал его по плечу – чуть не раздавив его – и шагнул назад к Гэвину.
– Всегда сбегаешь, когда ты мне нужен, – сказал Гэвин.
Железный Кулак хмыкнул.
Кип не удержался.
– Мне кажется, он только что спас твою… – Он запоздало заметил выражение лица Гэвина. Тот знал.
– О. Хм. Не бери в голову. – Умничка Кип.
Но Гэвин уже вернулся к работе.
– Мне нужны веревки. – Он поднял руку на головой, и в его ладони сформировалась жердь из желтого люксина, которая резко выстрелила в обоих направлениях, став в три раза выше человека. Он передал его одному из обалдевших рабочих. – Ты и ты, приладьте его, вы мне понадобитесь, чтобы приподнять телегу рычагом. – Мужчина закивал. Он и еще один человек начали загонять жердь между стеной и телегой как можно глубже.
Гэвин обошел телегу по как можно более широкому кругу, выпуская тонкие струи люксина в несколько мест под осями.
– Давай, – сказал он мужчинам с рычагом.
Те напряглись и сдвинули телегу менее чем на ладонь. На счет «три» они расслабились и снова уперлись плечами для очередной попытки.
– Не надо, – сказал Гэвин. – Достаточно. Хорошая работа. – И действительно, люксин уже был и за телегой, оплетая ее разноцветной мерцающей паутиной, по большей части оттенков желтого и зеленого.
Гэвин расправил плечи, подобрался, показал на люксиново-каменную арку ворот и выбросил вперед поток синего и желтого. В мгновение люксин застыл в форме шкива. Он взял веревки у ближайшего крестьянина и метнул очередной заряд, прикрепив один конец веревки к потолку. Затем пропустил остаток веревки через шкив. Гэвин добавил слабины между закрепленным шкивом и закрепленным концом и начертал на ней свободно вращающийся шкив, который затем прикрепил к люксиновой паутине вокруг телеги. Жестом подозвал крестьянина, похоже, хозяина телеги, и бросил ему остаток веревки.
– Все равно потребуется вся ваша помощь, – сказал он.
Кип сглотнул.
– Пожалуйста, скажите мне, что он это не на месте придумал, – сказал он командиру Железному Кулаку, который молча наблюдал за толпой.
– Нет. Ты удивишься, как часто ломаются телеги, когда твоя армия гоняет другую по всем Семи Сатрапиям. Я видел, как он и более тяжелые грузы сам поднимал. Правда, блоков было больше.
Что оставляло без ответа вопрос, почему Гэвин просто не сделал этого сам. Он мог начертить люксином что-нибудь получше, чем пеньковую веревку. Он мог бы начертить еще четыре шкива и сделать груз таким легким, что смог бы поднять телегу сам. Но как только Кип задал этот вопрос себе, он понял, почему так. Гэвин налаживал контакт с местными. Если бы он пошел и сделал все сам, они были бы потрясены, но не участвовали бы. А так он просто давал им возможность помочь себе самим. Может, его сила и поразительна, но эта сила служит им.
Люди потянули за веревки, и Гэвин подозвал нескольких к себе. Когда телега оторвалась от земли, она качнулась от стены, и Гэвин с остальными уперлись в нее, чтобы она не покалечила никого. В конце концов они ее удержали, и Гэвин крикнул:
– Отлично, так и держите! – Затем он поднырнул под телегу, упершись спиной в сломанную ось. Это была не легкая телега, и люди поднапряглись, удерживая груз, – люди города, который армия Гэвина почти стерла с лица земли шестнадцать лет назад. И все же командир Железный Кулак внешне даже не был обеспокоен.