Сьюгред смотрела на него и молчала. Тогда Нечиппа опять заговорил:
– Потом пройдет и второй день. И третий. И четвертый. Да-да! Боги проходят своей чередой, а Земля как стояла, так и будет стоять. И лес будет шуметь. И будет журчать в лесу Источник…
Сьюгред, поморщившись, сказала:
– Я спать хочу.
– Спи, – сказал ярл. После снял с себя плащ и расстелил его перед ней.
Она легла. Она долго лежала молча, она даже глаз не закрывала. Наверное, он смотрела в небо. А потом она заснула. А мы с Нечиппой сидели рядом и молчали. А после я, на всякий случай по-руммалийски, заговорил вот о чем:
– Я знаю, для чего идет к Источнику эта женщина. Но для чего идешь ты?
– А ты? – спросил он в свою очередь.
– Я? – спросил я и засмеялся. – Я должен знать, мне, как ученому, необходимо понять, что из себя представляет этот Источник. Вернусь – и напишу об этом отчет. А ты?
– Я не вернусь.
– Тогда зачем идешь?
Он помолчал… А после зло сказал:
– Но ты же знаешь, абва!
– Да, знаю, – сказал я. – Поэтому и говорю тебе, что это очень глупо. Бог умер. Варварский бог! Да он и без тебя бы умер. Значит, ты перед ним ни в чем не виноват. И вообще, никому ты в этой дикой, варварской стране ничего не должен. А если так, тогда зачем тебе все это?
А он сказал:
– Значит, такая у меня судьба.
А я сказал:
– О, нет, Нечиппа Бэрд! Архистратиг и сын архистратига. У тебя совсем иная судьба! Ты знаешь, что шесть дней тому назад случилось в Наиполе?
Нечиппа вздрогнул и спросил:
– Он, что ли?
– Да, – сказал я. – Он еще с осени очень сильно болел, совсем ослаб, даже вставать уже не мог. А когда ему сказали, что ты будто бы убит, он очень опечалился. Да, это сущая правда! Он сказал: «Быть этого не может! Потому что кому же тогда все останется после меня? Ей, что ли, этой женщине?!»
Я замолчал. А он спросил:
– А Теодора?
– И Теодора тоже в это не верит, – сказал я. – И она ждет тебя. На следующий день после того, как умер Тонкорукий, она созвала Синклит и так им об этом и сказала. Это мне передал уже Мардоний.
– Так и Мардоний умер? – спроси он.
– Да, – сказал я. – Он, скажем так, тоже ушел. Сразу, вслед за хозяином. Так захотели другие. А что касается тебя, то, повторяю: Теодора…
– Молчи! – приказал он.
Я замолчал. И он тоже молчал – обдумывал мои слова. А я – быть может, поспешил – сказал:
– Не сомневайся, я ее не брошу. Я провожу ее до самого Источника. Ведь для меня, как для ученого, это очень важно – все наблюдать самому. А ты, я думаю, если отправишься один, и если осмотрительно…
– Нет! – сказал он. – Я дал слово! Да дело тут даже не в слове…
И он опять замолчал. Потом, после некоторых раздумий, продолжил так:
– Это конечно же банально, но я опять должен сказать: у каждого своя судьба. Моя – чего бы ты мне сейчас ни предлагал и чем бы меня ни заманивал – это пойти к Источнику и привести к нему Сьюгред, а уже после умереть. Даже не просто умереть… Но зачем тебе это? Ты все равно меня не поймешь, да тебе этого и не надо. Ты лучше подумай о себе и о своей судьбе. Тебе, наверное, кажется, что ты абсолютно свободен в своих действиях – вот, шел к Источнику, вот придешь, вот посмотришь, вот сделаешь должный научный вывод, а после вернешься в Наиполь… А вот и нет! Когда бы все это было так просто, ты бы не встретил нас! А если уже встретил, то, значит, и тебя каким-то образом должно коснуться то дело, что так тревожит всех нас… Хотя, уже не всех! Потому что те, которые сошлись с криворотыми и честно полегли в битве, они уже не тревожатся, так как они уже сделали то, что от них требовалось. А завтра наступает мой черед. И, думаю, что если я буду вести себя достойно и не дрогну в самый ответственный момент, то тогда мое общее с ними дело закончится самым наилучшим образом. А что касается тебя… Не знаю, абва, я ведь не ученый. Сам подумай. И сам догадайся!
– Я… – начал было я.
– Замолчи, – сказал он. – Теперь мне нужно, чтобы было тихо. Я должен слушать. Хей!
С этими словами он взял лук, заложил в него стрелу, изготовился к стрельбе из положения сидя – и так и застыл, весь, как говорят поэты, превратившись в слух. Было очень тихо. Он долго сидел, совсем не шевелясь, а после, не меняя положения, заснул. Это я сразу понял потому, что он уронил лук. Я не будил его – я слушал. Слушал вместо него. Было тихо. Если Источник еще жив, думал я тогда, то все случится лучшим образом, их жертвы будут не напрасными, и я увижу то, о чем я прежде даже не мечтал. А если мертв, то, значит, нет уже и Марева, и тогда нас настигнет погоня, и нас, конечно же, самым жестоким образом убьют…
Нет, спохватился я, такого просто быть не может, ибо разве Источник может умереть? Конечно, нет! Он – рудимент працивилизации и полностью подпадает под теорию палингенезиса. И хоть иные и приводят восемнадцать доводов, опровергающих цикличность Бытия, однако у меня на эти их сомнения имеется двадцать два весьма существенных контраргумента, так что…
Вот так я и провел всю ночь – в размышлениях. И уже только перед самым рассветом…
Я услышал далекий, едва различимый собачий лай! Поначалу я подумал, что это мне только показалось, но очень скоро я понял, что я ошибаюсь, ибо лай становился все громче и громче! Тогда я растолкал Нечиппу и сказал:
– Погоня, ярл!
Он сразу подскочил. Потом мы разбудили Сьюгред…
И мы побежали. Было еще довольно-таки темно, но Сьюгред, как всегда, великолепно ориентировалась на местности, и мы почти не теряли времени даром.
И все-таки погоня быстро приближалась. Когда взошло солнце, мы увидели первого пса. А псы у них очень крупные и очень злобные, так как они натасканы на кровь. Нечиппа выстрелил – и сразу попал. Пес ткнулся в землю и противно завизжал. Мы побежали дальше.
Потом Нечиппа еще много раз стрелял и часто попадал. Потом у него кончились стрелы. А мы все бежали, бежали, бежали. Никогда в жизни я так быстро не бегал!
А когда стало уже совсем светло, псы нас все-таки настигли. Тогда Нечиппа выхватил меч и начал их рубить. А я и Сьюгред, взявшись за руки, побежали дальше. О, Всевышний! Это кто бы мог подумать, что я, старая грязная обезьяна и отпетый мошенник, буду спасать варварскую женщину – и для чего?! Да для того, чтобы она, всей Руммалии на беду…
Но к делу! Мы бежали! Вскоре Нечиппа нас догнал, и мы опять бежали вместе. Куда? Где он, этот Источник? Псы лаяли нам вслед, страшно кричали криворотые. Их стрелы, пущенные пока что еще наугад, зловеще свистели над нашими головами. А мы все бежали, бежали, бежали…
Вдруг Сьюгред резко остановилась и воскликнула:
– Я больше не могу! Великий Винн! Великий Хрт! Великий я не знаю кто!..
И тут она заплакала – навзрыд. А псы – да сколько их?! – выскочили из ближайших кустов и бросились к нам! А Нечиппа – им наперерез! И вот уже замелькал его меч! Псы завизжали, завыли!..
А я увидел дерево. И рядом с ним камень. На камне лежал меч, наполовину вынутый из ножен. Меч был очень ржавый, ножны сильно истлевшие…
А из-под камня бил источник. Он был очень слабый на вид, да там, прямо сказать, смотреть-то было не на что. Но меня не обманешь! И я закричал:
– Сьюгред! Вот он! Сюда! – и, схватив ее за руку, резко увлек за собой. А стрелы свистели уже совсем рядом! Одна из них впилась мне в бок! Я упал!..
И, уже лежа на земле, увидел, как Сьюгред склонилась над Источником и стала что-то приговаривать, а после кричать на непонятном языке, должно быть, по-окрайски…
И вдруг Источник забурлил! И вспенился! И начал прибывать и прибывать, и выходить из берегов, и разливаться озерцом! Сьюгред вскочила, отшатнулась.
– Нет! – закричала она. – Нет! – и отступила на шаг! А затем на второй! Но тут к ней подбежал Нечиппа! Схватил ее и поднял на руки.
Вж-вж! – и две стрелы воткнулись ему в спину! А он крикнул:
– Прими! От всей нашей Земли! Тьма, расступись!
И бросил Сьюгред в воду. Она исчезла. Он оборотился…
Вж-вж! Вж-вж! Вж-вж! И он, теперь весь в стрелах, зашатался и упал.
– Ур-р! Ур-р! – заревели криворотые. – Порс! Порс!
И на него накинулись собаки! И начали трепать его! Рвать в клочья! Грызть! Это было…
Конечно, это было просто ужасно! Смотреть на это было просто невозможно. Я отвернулся… И мне сразу же стало смешно! Потому что я с великой радостью увидел, как вот оно уже ползет из-под кустов, встает из-под земли и опускается сверху! Как все о нем и говорили, оно очень похоже на густой зеленоватый дым, который еще в то же время искрит. И вот оно уже опускается на них, а вот уже и на меня! И мне, я сразу это чувствую, становится трудно дышать, то есть бронхи отказываются работать и я задыхаюсь… Но меня это нисколько не печалит, а я думаю: значит, Источник, жив, и, значит, Марево сейчас сожрет меня, оставит только мои кости, но совершенно так же оно поступит и с ними со всеми!..
И это было последнее, о чем я тогда успел подумать, потому что я уже окончательно задохнулся, в моих глазах стало темно…
А дальше случилось вот что: вот только что здесь был я, а вот меня уже нет – теперь вместо меня в траве возле Источника лежит совсем другой человек. Хотя, конечно, он сильно похож на меня – так думаю я. И он, этот старик, живой, так я думаю дальше. А больше никого живого вокруг него нет. То есть там вообще нет никого, зато там по всей поляне разбросано великое множество самых различных костей. Значит, продолжаю думать я, Марево сожрало их всех: и Нечиппу, и криворотых, и псов. Один только я… То есть я уже начинаю привыкать к тому, что этот похожий на меня старик – это я… И этот я только один и остался в живых. Я лежу на траве. Уже смеркается. А рядом с собой я вижу дерево. Я помню это дерево. И камень, лежащий возле этого дерева, я тоже помню. А из-под камня едва пробивается Источник. Он совсем маленький, думаю я…
А потом там было вот что: я встал – с большим трудом – и подошел к Источнику, опустился перед ним на колени, приложился к нему губами… и долго пил. Вода там оказалась самая обыкновенная – холодная и безвкусная. Я встал, утер губы. На камне лежал меч. Он был очень ржавый, ножны сильно истлели. Я повернул их, рассмотрел, увидел теперь уже едва различимые на них крестики, кружки, дужки, отпятки, уголки и прочие тому подобные значки. То есть, без всякого сомнения, это были те же самые ножны и тот же самый меч. Правда, меч был в таком плачевном состоянии, что уже никуда не годился. И тем не менее, уж и сам не знаю, для чего…