– Но они могут…
– Идите! Все будет хорошо. Садитесь в капсулу и… – Аристарх не договорил.
Некая сила шевельнула весь массив базы, и с дуновением холодного ветра в центре зала возникла странная прозрачная фигура, напоминающая какого-то хищного зверя и человека одновременно. Внутри фигуры загорелись узкие огненные глаза. Объем зала искривила та же непреодолимая сила. Фигура сжалась, уплотнилась, потеряла «лишние» детали и превратилась в человека.
– Ах вы, сучьи дети! – сказал Шаламов, оглядывая шеренгу отеллоидов и застывших землян. – Решили обойтись без моего согласия? Нехорошо-с! А ты, Аристарх, меня и вовсе огорчил. Тебе-то зачем играть в эти игры?
– Это ты играешь в игры, – прогудел Железовский угрюмо; волосы на голове математика встали дыбом, в них засверкали искорки, с пальцев рук стекли на пол струйки электрического сияния. – Мы делаем дело – защищаем свой дом и свой род. А вот что ты здесь делаешь?
– Они заставили меня… – сбросил оцепенение Торопов-младший, вскочил на ноги, бросился к Шаламову, но споткнулся и упал. – Черт! Они вооружены! Заставь их…
– Помолчи!
Торопов умолк, тяжело дыша, взялся за рукоять парализатора, но не вытащил.
Шаламов посмотрел на Дара оценивающе, перевел взгляд на Аристарха.
– Похож, похож, прямо копия. Сильные у тебя гены, дружище, позавидовать можно. Однако что же мне с вами делать? С одной стороны, вы действительно пытаетесь удержать цивилизацию от падения, что весьма благородно, хотя и глупо. С другой – мешаете выполнению более важной задачи – нейтрализации инфляционного раздувания нашей Метавселенной, чем, собственно, и занимаются эти парни. – Шаламов кивнул на отеллоидов. – Вернее, их создатели.
– Черные дыры… – почти беззвучно прошептала Дарья.
Шаламов благосклонно посмотрел на нее.
– Я тебе давно говорил об этом. Жаль, что твои друзья не понимают щекотливости ситуации. Даже не знаю, что с ними делать.
Дар сжал кулаки, шагнул к нему.
– Вы не имеете права…
Шаламов небрежно качнул пальцем.
Чистодей вздрогнул, остановился, кровь бросилась ему в лицо. Было видно, что он борется с волевым воздействием Шаламова, парализующим нервную систему. Справился! Снова сделал шаг вперед, упрямо боднув лбом воздух.
– Я не позволю вам…
– Это Я не позволю! – каркнул Шаламов, ощерясь, поднял руку… и перед ним вырос Железовский.
– Не горячись, Дан! Перед тобой не враги! Возможно, мы чего-то недопонимаем, неправильно думаем, не то делаем, но и ты, и мы – люди! Если, конечно, я не ошибаюсь в своей оценке. Давай отпустим ребят и спокойно во всем разберемся.
– Мне не в чем с вами разбираться! Вы сейчас же уберетесь отсюда! И больше не будете вмешиваться в деятельность йихаллах! Иначе!..
– Что – иначе? – с угрюмой кротостью усмехнулся Железовский. – Ты нас уничтожишь?
– С дороги! – глухо проговорил Шаламов, борясь с собой, и всех находящихся в зале шатнула невидимая сила. – Уходите, иначе я за себя не отвечаю!
Железовский оценивающе глянул на его изменившееся лицо с пылающими черным огнем глазами, кивнул спутникам:
– Возвращаемся.
– Она останется! – посмотрел на Дарью Шаламов.
Железовский потемнел, сказал тихо:
– Опомнись, Дан! Это же дочка Клима. Он спас тебя, вытащил из хроника…
– Я не просил его спасать меня, – пренебрежительно скривил губы Шаламов. – К тому же он мой должник. Он отнял у меня все: жену, дочь, смысл жизни…
– Ты сам отнял у себя все и продолжаешь множить ошибки. Мне обидно и стыдно за тебя.
– Обидно, когда твои мечты сбываются у других. А насчет стыдно… странно, что мне об этом говорит интрасенс. Разве супера способны стыдиться?
– Мы такие же люди, – возмутилась Дарья, выходя из-за спины Аристарха, – и испытываем те же чувства! Вам должно быть совестно, дядя Даниил! Я не останусь с вами! Папа вам не простит!
Последние слова оказались лишними, Дарья поняла это, но поздно.
Шаламов, с хмурой задумчивостью разглядывающий девушку, вздрогнул, глаза его побелели, налились яростью.
– Да плевать я хотел на твоего папу! Не дорос он еще до уровня моего наставника! Убирайтесь!
Железовский и Дар получили ощутимый удар в грудь, но устояли.
– Ты останешься, я сказал! – палец Шаламова уперся в Дарью.
Девушка отшатнулась, бледнея, и тут же покорно засеменила к бывшему другу отца.
Железовский весь покрылся ореолом искр, шагнул к Шаламову. Их взгляды скрестились. Несколько мгновений ничего не происходило, лишь по залу пробежал вихрь горячего воздуха, шатая людей и отеллоидов. И в этот момент в схватку двух магов – хотя уровень оперирования Аристарха был существенно ниже, это чувствовалось – вмешался Дар. Он прыгнул вперед, преодолев в прыжке разделявшее их расстояние, нанес Шаламову стремительный удар в подбородок.
И произошло чудо!
Шаламов не успел отреагировать на удар. В воздухе мелькнули его пятки. Он пролетел десять метров и с гулом врезался в упруго завибрировавшую стену зала. Вскрикнула от неожиданности Дарья.
Однако Шаламов тут же вскочил на ноги, бледный от изумления и ярости, скачком вырос в размерах, превращаясь в пятиметрового гиганта, полузверя-получеловека. Из горла его вырвался рык:
– Ты посмел… меня ударить… второй раз! Ну, держись, щенок!
Железовский туго толкнул воздух ладонью.
Хлесткий силовой удар снова отбросил Шаламова к стене.
– Уходите, я его задержу!
– Я вас… всех… на атомы!..
Невидимая жуткая сила начала искривлять стены зала, корчить тела людей. Отеллоиды со звуком лопающихся воздушных шариков стали взрываться, разлетаться на черные брызги.
Железовский попятился, накрывая себя и спутников сияющей вуалью защиты. Но его сил не хватало, и, хотя к нему присоединились Дар и Дарья, напор энергии Шаламова сминал защитное поле, рвал его в клочья, валил людей с ног.
Аристарх вспомнил о трансферах.
– Уходите… в Сеть… по «струне»… быстрее!
– Нет! – отчаянно крикнула Дарья. – Только вместе!
Яростный выпад Шаламова разнес пузырь защитного поля на светящиеся клочки, разбросал людей по залу. Внутри человеко-зверя клокотал такой вулкан страстей, что не выдерживало пространство, «трескаясь» на части, даже вакуум начал «шататься» и «гореть», рождая потоки элементарных частиц. Люди почувствовали дурноту и боль в нервных окончаниях, будто под кожу просочились боевые нанороботы и начали кромсать нервные клетки миниатюрными скальпелями.
И вдруг что-то произошло!
Гул стихий, разбуженных взбунтовавшейся психикой Шаламова, резко пошел на убыль. Пространство зала перестала мять чудовищная сила. Затем между людьми и гигантом, в котором уже почти не было ничего человеческого, возникло полупрозрачное облачко с глазами.
– Богоид?! – прошептала упавшая Дарья, приподнимаясь на локте.
Облачко засверкало огнями и превратилось в фигуру человека в стандартном унике. У него были седые волосы, твердо сжатые прямые губы, прямой нос, серые глаза, в которых мерцало ледяное пламя.
– Папа! – слабо вскрикнула Дарья, пытаясь подняться.
– Клим! – выдохнул Железовский, с трудом выпрямляясь.
Дар ничего не сказал. Сел, заставил себя встать, глядя на гостя во все глаза. Подошел к девушке, помог ей подняться. Дарья на подгибающихся ногах бросилась к отцу, прижалась к нему с рыданием.
– Папочка, любимый! Как же долго я тебя искала!
Мальгин улыбнулся, погладил ее по волосам, отстранил, всматриваясь в лицо дочери, снял слезы с ресниц.
– Все хорошо, милая, я вернулся. Прости, что заставил поволноваться. – Он повернулся к участникам драмы, разглядывающим его с разными чувствами. – Аристарх, дружище, рад тебя видеть! Я получил твое послание и сразу отправился домой. Купава подсказала, где тебя искать. Прости, я немного ошибся в расчетах, потому и задержался. А это кто рядом с тобой?
– Праправнук.
– Извини, я мог бы и не спрашивать, Купава говорила мне о нем. Вы похожи как две капли воды.
Железовский поймал взгляд Мальгина и понял, что тот нарочно говорит просто, мягко и доступно, успокаивая сразу всех одновременно, хотя при этом знает обстоятельства встречи и просчитал ее финал.
Мальгин еще раз погладил дочь по голове, по спине, сделал два шага к Шаламову, слегка успокоившемуся, но все еще люто сверкавшему глазами.
– Привет, Дан. Поговорим?
– Убирайся! Мне не о чем с тобой говорить!
– Ошибаешься, дружище, тема для разговора есть, хотя не я ее выбирал. Я не спрашиваю, зачем тебе понадобилось похищать мою дочь. Я не спрашиваю, зачем ты поддерживаешь йихаллах. Я этого никогда не понимал и не пойму. Но я спрашиваю: почему ты решаешь за всех нас? За всех людей? Ты спросил их, хотят они, чтобы их родина превратилась в черную дыру? Ты спросил моих друзей, которых тебе почему-то хочется убить, что ими движет, когда вокруг все против них? А они тем не менее продолжают спасать вопреки логике обывателей и нищих духом? Наконец, ты спросил меня, спасшего тебя дважды, на чьей я стороне?
Шаламов оскалился, метнул на Мальгина клинок взгляда. Пространство дрогнуло, шатнулось, конвульсивно содрогнулись стены зала. Но Мальгин выдержал ментальный удар, не дрогнув лицом. Сказал участливо, разряжая обстановку:
– У тебя ссадина на подбородке.
Шаламов озабоченно взялся за подбородок, посмотрел на Дара. Тот гордо вздернул голову, как бы говоря: это я сделал! И я вас не боюсь!
– Ты не ответил на мои вопросы, – добавил Клим.
Шаламов шумно выдохнул воздух, криво улыбнулся, провел пальцем по подбородку, ссадина исчезла. Фигура бывшего космена стала уменьшаться в размерах, теряя «лишние» детали – конечности и когти, превращавшие его в зверя.
– Ты не понимаешь…
– Ошибаешься, Дан. Это ты не понимаешь. Есть объективная реальность, выраженная в противостоянии двух разумных систем: йихаллах и человечества. Одна система защищает свое право на существование и волеизъявление, вторая заботится о своем будущем. Конфликт глубок и нелогичен, его следует решать столь же глубоким толерантным лекарством – то есть законом Творца, запрещающим одним жить за счет других. И есть твое личное мнение, основанное на твоих внутренних проблемах и субъективных оценках, не отражающих истину. Понимаешь разницу?