– Лучше за плечи держись, а то придушишь.
– Тебя придушишь, медведь!
Он захохотал и с прискоком побежал.
«Боже мой, боже мой!» – повторяла про себя, наполняясь эйфорией. Вслух говорить что-то было невозможно, голова моталась во время его подскоков. Так и язык можно было прикусить. Только это такие мелочи. Чувство безудержной радости и счастья требовало выхода.
– Тпрууу! – я дернула его за плечи.
Он не остановился, рассмеялся, радуясь, что я расслабилась и приняла его игру, но скакать перестал и замедлился, пошел шагом.
– Немедленно остановись! Я хочу тебя поцеловать!
Он ловко, винтом, прокрутил меня вокруг своего правого плеча и подхватил под попу, не давая встать на землю.
– Лялечка моя! – и сам впился в мои губы.
Скоро стало понятно, что нам этого мало.
Оторвавшись от моих губ, глянул затуманенными желанием глазами:
– Домой или здесь?
– Здесь!
Я думала мы вернемся в пролетку, одиноко стоящую посреди степи в отдалении, но Митя решил иначе. Он опустился на колени, где стоял. Уселся на пятки, рассупонил брюки, выпуская член и дернул меня на себя, пробрался под юбки, нашел разрез в моих панталонах, и утопая пальцами в уже влажном от соков лоне, притянул и точно насадил на головку. Дальше я сама опустилась до основания. Упираясь стопами в землю, откинувшись назад и держась за его плечи вытянутыми руками, уже скакала сама. Он почти ничего не делал, только поддерживал меня на весу, но скольжения, и толчков его члена внутри, и горячего, жадного взгляда было более, чем достаточно, чтобы я переполнилась наслаждением, обещающим вот-вот… Еще раз скользнула по распирающей изнутри плоти, еще раз, еще…
– Ааааа…
Меня накрыло мощной волной кайфа, а Митя вжал меня в себя, подтолкнул вверх и снова вжал, и… Ну конечно! Думаю, степь такого рева и такого мата – кто бы сомневался, только не я – в таком контексте еще не слышала. Митя кончал, и, как всегда, орал, и матерился, и вжимал меня в себя, давая почувствовать свои содрогания и подергивание члена.
Я тряпочкой повисла на Митиных плечах, однако поняла, что он, продолжая ритмично вжиматься в меня, не собирается останавливаться, одной рукой держал меня за талию, другой рукой за подбородок поднял мое лицо, смял пальцами щеки и впился в губы поцелуем. Скакать я устала, но от поцелуя отказываться не собиралась.
Томный долгий поцелуй превратился в требовательный, поглощающий. Митя убрал руку от лица, спустил с плеча платье и освободил одну грудь, смял ее, катая сосок между пальцами. Сначала он неспешно, плавно раскачивал меня на члене, но потом в его груди начал зарождаться рык. Ему хотелось большего.
– Хочу тебя. Как же я хочу тебя, моя сладкая.
Митя стянул с себя камзол, расправил его и бросил на землю за моей спиной, потом ссадил меня, развернул, поставил на колени и уложил плечами и грудью, надавив ладонью между лопаток. И уже через мгновение я снова почувствовала вторжение. Митя рыкнул, взялся за края прорези панталон и разорвал их до самой талии.
– Ой, – пискнула я.
– Они мешают мне лапать твою дивную жопку.
Его пальцы крепко прихватили полушария ягодиц, и он начал резко и глубоко вбиваться в меня.
***
В этот раз Мите удалось меня заездить. Я, абсолютно довольная и абсолютно без сил, ничком лежала на Митином камзоле. Теплый ветерок пробирался под юбки, небрежно прикрывавшие мою влажную промежность и попку в разодранных Митей панталонах. Митя сидел рядом, подогнув одну ногу, о выставленное колено другой опирался локтем руки, держал в пальцах длинную травинку. Травинкой он водил по моему обнаженному плечу. Я вздрагивала и отмахивалась, пока не поймала и не смяла ее.
Митя довольно и расслабленно улыбался, глядя на меня из-под прикрытых век. Мне хотелось спать, но нужно было возвращаться: не вечно же расхристанной валяться в степи. Не то еще Багратион на поиски пустится. Я бездумно таращилась на чудом не примятый цветок прямо у себя под носом.
А потом что-то щелкнуло у меня в голове, и мысли приняли определенное направление: фиолетовые цветы, осень, степь… Я, внезапно для себя самой, стремительно цапнула цветок, мгновение вглядывалась в его пестик и тычинки и взвилась как распрямившаяся пружина. Митя, сидевший расслабленно и задумчиво, от неожиданности даже чуть отшатнулся.
– Что? Детка, что случилось?!
– Митя! Это – клондайк! У тебя же есть маг-вестник? Нужно собрать всех из сел и из поместья. Срочно! Даже детей старше десяти лет и подвижных стариков. Всех! Всех-всех-всех!
– Радость моя, объяснись.
– Шафран! Митя, это – дикий шафран!
– …??? – Митя слов не нашел, только изумленно таращился на меня.
– Помоги мне встать. В пролетке есть вода. Я тебе сейчас кое-что покажу, – испытывая нетерпение, торопила я.
***
Налив в чашку из заговоренного небьющегося стекла воды, я аккуратно отделила от пестика один из трех волосков и бросила в воду. Помешав стебельком жесткой степной травы, я показала Мите насыщенный красноватый водный раствор.
– Митя, это – элитная краска, лекарство и крайне дорогая специя. Я не знаю, как здесь, а на моей Земле ее цена равна по весу цене за золото. Один к одному.
Муж рассматривал раствор, понюхал, попробовал, потом удивленно посмотрел на меня.
– Детка, это же Королевский красный. Его привозят из Альбиона (ага, Туманный Альбион здесь был просто Альбионом) в виде порошка. И цена его действительно запредельная. И альбины держат в тайне, где его берут. Мы думали, что они возят его из Чан-Цзы (местный Китай).
Я покачала головой и повела рукой, обводя степь, которая сейчас почти до горизонта переливалась оттенками фиолетового.
Митя, наконец, понял, что я имела в виду. А я подтвердила его догадку:
– На моей Земле шафран изначально возили из Индии и Персии. А здесь он из-за климатического сдвига произрастает чуть севернее в Прикаспии и Приазовье, и альбины везут его из здешней Фарсии, которая совсем недалеко отсюда*.
(* Версия произрастания шафрана сильно упрощенная. Уж не взыщите!)
Тайна местного шафрана меня не удивила. На Земле в свое время царили кофейные страсти. Свое шествие кофе начал в X-XI веках из Эфиопии, и сначала распространился по арабскому миру. При этом места посадок кофе были государственной тайной, но европейцы все же выкрали несколько саженцев, и постепенно кофе завоевал весь мир.
Причем я была уверена, что местные жители в курсе свойств шафрана, мимо такого не пройдешь, но им невдомек было, что эта ценность импортируется в Империю за бешеные деньги. Наверняка, Багратиона потчуют местными блюдами с добавкой этой специи. И для него это «какая-то местная травка». Как в Грузии имеретинский шафран.
***
Мы уехали из усадьбы только через три дня, и после аврала везли с собой пять килограммов чистого, уже высушенного шафрана. Больше мы не успели: видимо, цвел он уже не первый день. Цветет шафран всего несколько дней, и собирать его нужно в первый день цветения. Кроме того, я велела накопать луковичек примерно килограммов десять, которые я забрала с собой для высадки в теплицах. И велела выкопать столько же и объяснила, как их обиходить и хранить до высадки в последний месяц лета на следующий год.
– Девочка моя, Сашенька, – он обвел рукой степь, как я три дня ранее. – Не это клондайк, – он чмокнул меня в макушку, – а ты – мой клондайк.
И я без ложной скромности была с ним согласна и довольно улыбнулась, потому что после объяснения, что такое «клондайк», оказалось, что местная Аляска – Земля унанган принадлежит Российской Империи, и никакой золотой лихорадки еще не было. Так что в один день я сделала два открытия. «Вот оно прогрессорство во всей красе, – хихикала про себя».
И кстати, добавила туда еще сведения о золоте Калифорнии, которая здесь тоже пока никого не интересовала, и об Алмазном береге на Западном побережье Южной Африки. И если расположение приисков в Калифорнии и на Аляске я не знала, здесь в моей памяти ничего не отложилось, потому что я прицельно не интересовалась, то расположение Алмазного берега я знала точно. Когда мы с Китом проходили мимо этих берегов в нашем последнем путешествии, он мне показал их на карте.
Митя недоверчиво переспрашивал, откуда я знаю. Пришлось объяснять про эйдетическую память. Вот, например, еще я знаю, что в Якутии есть алмазы, но никогда не обращала внимание на Якутию на карте. Здесь Якутии нет, вернее, такого названия нет, поэтому, простите, только примерно пальцем ткнуть в карту могу.
И еще Митя спросил, почему раньше не рассказала. Я только плечами пожала: «Никто не спрашивал, а я сама об этом и не думала».
– Как будешь с Багратионом урожаем делиться?
Спросила, хотя ответ уже предполагала, и Митя не подвел.
– Это не мы с ним будем делиться, а он с нами. Ты клад нашли на его землях. Хе-хе. Этот урожай полностью наш. Малую часть я, конечно, ему подарил, а вот с каждого следующего урожая мы будем получать двадцать пять процентов. Правда я пообещал на время сбора присылать своих людей.
– Ага. Чем больше людей, тем больше урожай. А еще больше урожай будет, если устроить плантации, как лавандовые в Прансии ( местный аналог Франции и Прованса ). В природе урожай никогда не будет стабильным. Луковицы из года в год заглубляются, гибнут. И когда это севок вырастет до луковицы и до цветения? На плантациях можно вести постоянную ротацию посевного материала, а это – стабильность.
– Ты, моя хозяюшка, – Митя еще раз чмокнул меня в макушку. – Ты совершенно права, и, это выгоднее, чем ирригация под зерновые или хлопок. Так что, думаю, с устройством плантаций проблем не будет.
– Но зерновые и хлопок тоже не помешают. Шафран – это короткий аттракцион.
– Сама договоришься с Багратионом.
Мне не понравилась идея договариваться с князем, но спорить я не стала. Правда удивило, что Митя, который поначалу скрывал меня от Багратиона, вдруг предложил совместную с князем работу.
Ну, а сокровища Земли унанган было решено подарить Короне, только Митя пока не придумал, под каким соусом подать это открытие, ведь нужно было объяснить, откуда он знает. Скорее всего, придется организовать экспедицию, да и самим не мешало бы немного поживиться. С системой стационарных телепортов до самой Земли унанган это не было столь долговременным мероприятием, как в XIX веке в моем мире.