Она взорвалась светом, и появились слова:
НЕСУБ: ПОВЕРНИСЬ
– Он вернулся! – выкрикнула Мария в комнату. – Как он снова это сделал? Блокировать Сеть. Где мой протокол «X»?
Наташа повернулась на каблуках. Она видела только ряды голов за мониторами. Все работали снова – все... кроме одного.
Барри завалился вперед - багровое лицо на клавиатуре, кровь течет из носа и изо рта, заливает стол.
В комнате воцарился хаос, но сначала Наташа склонилась у кресла Барри и подобрала пустую стеклянную бутылочку.
Несколько черных песчинок осталось на ее стенках, но хватило и этого. Наташа узнала их. Знала и то, что перед ней – образец, который она привезла со склада «Верапорта».
Барри из военной комнаты – геймер с десятого этажа – принял «Веру» и умер из-за нее.
«Красный отдел» наконец показал себя.
Она схватила бутылочку и бросилась из комнаты.
– Куда ты? – крикнул Коулсон ей вслед.
– Домой! – выкрикнула она. – Никаких телефонов.
«Ава…»
УРОВЕНЬ ДОПУСКА «X»
РАССЛЕДОВАНИЕ ОСОБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ И ЛИЧНОСТЕЙ (ООЛ)
ОТВЕТСТВЕННЫЙ АГЕНТ (ОА): ФИЛИПП Коулсон
ПО ДЕЛУ: АГЕНТ НАТАША РОМАНОФФ, ОНА ЖЕ ЧЕРНАЯ ВДОВА, ОНА ЖЕ НАТАША РОМАНОВА
РАСШИФРОВКА СТЕНОГРАММЫ (ОБМЕН СООБЩЕНИЯМИ)
МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, СЛУШАНИЕ ПО ДЕЛУ
РАССЛЕДОВАНИЯ ООЛ
Н_РОМАНОФФ: ава где ты
Н_РОМАНОФФ: ава ответь
Н_РОМАНОФФ: это н
Н_РОМАНОФФ: не звони мне мой мобильник сломан
Н_РОМАНОФФ: я взяла супертелефон внизу
Н_РОМАНОФФ: я дома а ты нет
Н_РОМАНОФФ: ава ответь
Н_РОМАНОФФ: ава ответь
Н_РОМАНОФФ: звонить опасно
Н_РОМАНОФФ: снаружи опасно
Н_РОМАНОФФ: не знаю как долго здесь будет безопасно
Н_РОМАНОФФ: тащи свою задницу домой
Н_РОМАНОФФ: ава ответь
Н_РОМАНОФФ: ава ответь
Н_РОМАНОФФ: я жду
Н_РОМАНОФФ: и беспокоюсь
Н_РОМАНОФФ: если что-то случится с моей курткой
Н_РОМАНОФФ: ава будь осторожна
Н_РОМАНОФФ: ава ответь
ГЛАВА 18: АВА
Обед был не так плох, как думала Ава. Рыбных палочек в меню не оказалось, но имелись хрустящая лазанья с щепоткой орегано и острый овощной суп. В нем было так много капусты, что Ава могла закрыть глаза и притвориться, что это щи (суп, который ее мать, как и любая русская мать, готовила зимой).
Почти такой же.
Данте напротив Авы сосредоточенно жевал чесночный хлеб, пока Сана рассказывала веселые истории о своих клиентах и фехтовании или о сводных братьях и сестрах. Даже о том, как однажды она нарисовала на пене капучино задницу вместо сердца и ждала, что кто-нибудь ее заметит.
Ее щебет не предполагал общения Данте и Авы, и это было мучительно. Кроме того, мобильник Авы разрядился, и она не могла набрать звездочку, шестьдесят или что угодно, чтобы притвориться, что ей позвонили и уйти. Она не заряжала его с Манауса. Только пару минут, пока принимала душ у Наташи.
«Создавая вертолет, о розетках в ЩИТе не подумали...»
К этому времени они съели уже половину шоколадного пудинга, и Ава не могла больше терпеть.
Пойдем со мной в дамскую комнату, – она схватила Оксану за руку и потащила ее к дверям, оставив Данте за «общественным столом» Старка. Стоило им оказаться за пределами слышимости, как Ава прошипела подруге на ухо:
– Скажи-ка, что ты пытаешься сделать, Сан?
– Ничего, – Сана толкнула дверь туалета.
– Ты меня подставила. Этот вечер – просто диверсия. Тебя нужно отправить в тюрьму для друзей, – сказала Ава, следуя за ней. – Мы с ним не дружим. Он ненавидит меня. Винит... во всем. Ава скрестила руки на груди, опершись на край раковины.
– Ненавидит? Да ладно.
– Сана, – прервала Ава, раздражаясь все больше.
– За что он винит тебя? В чем во всем? –требовала Сана. – Скажи его имя.
– Неважно. Нет. Хватит чудить. Ты знаешь, о чем я.
– Нет, – подруга покачала головой. – Алексей. Скажи его имя.
– Сана, – предупредила Ава.
Сана схватила ее за руки:
– Ты никогда не говоришь о нем, Мышка. Как будто ничего этого не было. Как будто его не было.
Ава сбросила ее руки. С таким же успехом Сана могла ей дать пощечину.
– Ты сказала ужасные вещи, и это неправда.
– Знаю, что неправда. Я видела вас вместе. И знаю, как ты страдала, когда он...
– Сана!
Подруга многозначительно посмотрела на нее:
– Когда он умер, Ава. Алексей умер.
– Я знаю это. Прекрасно знаю. Ты что, спятила? – Ава почувствовала, как к глазам подступают слезы, жгут и туманят взгляд.
– Нет, Ава. Я беспокоюсь. Вы вдвоем жили в собственном маленьком мире, а сейчас ты осталась там одна, наедине с воспоминаниями, и никого нет рядом.
«Это правда?»
Аву трясло.
– Я не одна, – сказала она. – Я учусь в Академии. Со мной Наташа. По правде говоря, одна я почти не бываю.
– А надо бы, – заметила Сана. Ее рот скривился, и на секунду показалось, что она тоже вот-вот заплачет. – Ты моя лучшая подруга, Ава. Я оставила тебя наедине с бедой, и, похоже, слишком надолго. Я поклялась, что, когда ты вернешься, я помогу тебе найти выход.
– А если я не хочу его искать? – слезы стояли у Авы перед глазами.
– Захочешь. Ты должна, – Сана наклонилась, положив руки ей на плечи. – Но сначала тебе нужно научиться с этим жить.
– Со мной все хорошо. Я никогда не просила поддержки, – сказала Ава, отводя взгляд. Слеза скатилась по щеке в рот, и она почувствовала соль на губах.
– Ты должна, Мышка. Ты сама это знаешь. И, мне кажется, парень, что ждет за нашим столом, – единственный человек в мире, который подавлен так же, как и ты.
«Еще одна причина держаться друг от друга подальше».
– Ты в порядке? Правда в порядке?
Ава хотела сказать ей «да» и что все супер, что Сана просто не все понимает. Вместо слов Ава разрыдалась.
Сана обвила ее руками, сжимая в крепком объятии:
– Просто попробуй. Ты должна обязательно поговорить с ним об этом. Потому что одна я не справлюсь, Мышка. Этот парень поможет мне.
Ава уткнулась лицом в плечо Саны. Ее подруга пахла свежемолотым кофе и корицей, и даже это принесло только мимолетное утешение.
– Он знает, что ты потеряла, – начала Сана.
Ава оборвала ее:
– Нет, и никто не знает.
Сана печально на нее посмотрела:
– Как скажешь. Но он знает, кого ты потеряла, лучше, чем кто-либо другой. Мне очень жаль. Хотела бы я быть таким человеком.
– Хватит. Просто прекрати, – вырвалась из ее объятий Ава. Она пыталась прийти в себя, кивая и растирая лицо. – «Все знаки, которыми люди показывают, что они в норме, все до единого я предоставлю тебе. Просто давай закончим этот разговор». – Все хорошо. Я буду в порядке.
– Но ты не в порядке, – ответила Сана.
– Давай двигаться дальше. Мы можем поговорить об этом потом. – Ава вылетела из уборной и вернулась к столу.
«Мои глаза опухли. Лицо красное. Из носа течет. А Данте все это видит. Должно быть, он в ужасе...»
Данте встал, едва она подошла:
– Я ухожу, – он поднял фехтовальный чехол. – Вы, двое, останьтесь и поговорите.
Он не успел выйти из-за стола.
«Да. В ужасе».
Ава посмотрела на него, глубоко вздохнула. Содрогнулась всем телом, как ребенок, пытающийся остановить истерику.
«Осторожней».
Она взглянула на него снова:
– Может, ты просто хочешь сменить обстановку? Проводить меня до метро, например?
Он удивленно воззрился на нее:
– Ты уверена?
Она снова вздрогнула и поняла, что на этот раз – от усталости:
– Да. Я просто измотана до предела. Нужно вернуться домой и отоспаться.
– Мне это знакомо, – сказал Данте. Через несколько секунд он открыл дверь и вышел за ней в холодный ночной воздух.
Вскоре, шагая в одном ритме, они спускались по Флэт-буш-авеню.
– Мне очень жаль, – наконец проговорила Ава. – Правда. Я знаю, что вела себя странно сегодня. Я просто... редко выбираюсь.
– Понимаю, – ответил Данте. – У меня сейчас полно проблем в школе.
Без него. Ты не можешь сказать этого или я не права?
Он пожал плечами:
– Не могу представить себе военную школу.
Военная школа. «Что?» – вот что она ему сказала. Соврала? Ава так устала от лжи, конспирации и обмана. С другой стороны, чем Академия отличалась от военной школы?
«Думаю, отчасти это правда».
Данте перекинул мешок для фехтования на другое плечо, и Ава сменила тему.
– Кстати, как твои тренировки?
– Великолепно. То есть нормально, – он пожал плечами.
– Да? – Ава улыбнулась. – Как так?
Данте остановился и протянул ей чехол. Она поняла, что он пуст, едва взяла его. Нейлоновый корпус оказался таким легким, что Ава могла бы держать его кончиками пальцев. Стоило ей поднять чехол, как он сдулся почти наполовину:
– Где твои шпаги?
Он смотрел на уличные огни. Машины стояли на перекрестке:
– Ну, в общем, я бросил.
Ава была удивлена:
– Но я видела тебя в Фили. Ты казался таким...
– Он был лучше, – просто ответил Данте.
Ава долго молчала.
– Все было лучше, – выговорила она, а потом взяла его холодную руку.
Когда он наконец посмотрел на нее, Ава увидела, что у него текут слезы. Он сжал ее пальцы, а затем вытер лицо рукавом куртки, кивнув:
– Я знаю. Все идет к черту.
Вот она – правда. Невероятный повседневный ужас. Так было, хотели они того или нет.
– Вот почему ты не писала, – сказал Данте.