— Монброн? — Унс сложил губы гузкой. — А вот это уже интересно.
Внизу скрипнула дверь, по лестнице простучали чьи-то каблуки, и в дверном проеме появился плотного телосложения мужчина в дорогих одеждах и с лицом, которое Агнесс де Прюльи назвала бы порочным. Она это слово иногда употребляла. Я не очень понимал его значения, но, как мне думается, здесь оно было бы уместным. Его лицо было набелено еще больше, чем у Унса, и мушек было три, а не одна. Да еще и губы у него были напомажены.
— Вот и я, — проворковал визитер и тут заметил меня. — Унсик, а это кто? Что здесь делает этот молодой человек, а? Для чего он тут? Объясни!
Последнее слово он практически провизжал, как видно, его не очень устраивало мое присутствие здесь. А я-то все гадал, чего это Два Серебряка при полном параде за столом сидит. Думал, может, он собрался куда? Обычно дома люди всегда по-простому ходят, в халатах там или какой другой незамысловатой одежде. И лица белилами не мажут.
Не-а. У него свидание было назначено. С этим вот… Господином. Тьфу ты, пропасть. Все-таки какие интересные нравы тут в Силистрии. У нас в Центральных королевствах такие, как Унс и его приятель, стараются свои отношения особо не демонстрировать и в подобном виде по улицам не шастают. Не жалуют у нас подобное. Что они есть, я знал, но даже в нашем не слишком приличном уличном раймилльском обществе о подобном разговаривать считалось непристойным.
— Я тебе надоел? — тем временем все сильнее себя накручивал визитер. — Надоел, да? Молоденького мальчика захотел? Так ты бы мне сразу об этом сказал, я понятливый. Да-да-да!
Как там Два Серебряка говорил? «Выкину в окно»? Еще пара минут, и я сам в него выскочу!
— Борн, мой милый Борн. — Унс встал из-за стола и укоризненно посмотрел на гостя. — Как ты только мог про меня так подумать? Чтобы я предал наши чувства, наши отношения, которые для меня так дороги? Никогда.
— А он? — обиженно спросил Борн и ткнул в мою сторону пальцем, на котором яркой искрой сверкнул перстень с рубином. — Кто это?
— Племянник моего старинного друга, — мягко сказал маг, подходя к визитеру и беря его за руки. — Старина Герхард отправил его в Силистрию по делам своего торгового дома и приказал зайти ко мне. Чтобы засвидетельствовать почтение, ты же знаешь, что я уважаемый человек. Этот юноша выполнил волю дяди, подержался при этом слишком дерзко. Настолько, что мне пришлось его проучить.
— Ты мне не врешь? — Глаза Борна налились слезами. — Это правда?
— Чистейшая, — проникновенно заверил его Унс. — Да вот хоть бы даже и у Лютера спроси. Ведь все так, юноша?
Ему, значит, не соври, чуть что, так сразу по роже бьет, а сам может творить что угодно. И где в этом мире справедливость?
— Истинно так, — покивал я. — Дядюшка послал к мастеру Унсу, велел ему кланяться.
— Я верю вам. — Губы Борна трогательно задрожали.
— И правильно, — полушепотом сказал ему Два Серебряка, погладив по щеке.
— Я верю вам, — повторил его друг и глубоко вздохнул. — Ну, раз так, то, может, пойдем куда-то пообедаем, все втроем? Я угощаю. Да, Лютер, голубчик, ты можешь звать меня дядя Борн.
— Хорошо, — только и смог пробормотать я. — Как скажете.
— Увы, увы, — отпустил руки Борна Унс. — Сейчас с обедом никак. Старина Герхард просил меня помочь Лютеру с урегулированием кое-каких вопросов — таможня, торговые старшины, то-се… Ты же знаешь, у меня большие связи. Дело прежде всего — так у них на Западе заведено.
— Тогда ужин, — требовательно заявил Борн, поправляя волосы. — И это не обсуждается. Жду вас к восьми часам в «Старом городе». И если ты не придешь, коварный Унс, то между нами все будет кончено! Лютер, мальчик мой, ты все понял?
— Да. — Я шмыгнул носом и, пересилив себя, добавил: — Дядя Борн.
— Унсик, если твоих связей будет недостаточно, то я всегда готов помочь этому славному мальчугану. — Борн подошел ко мне, так и сидящему на полу, и потрепал по голове. — Твои друзья — мои друзья.
И, помахав нам на прощанье пухлой ладонью, приятель Унса покинул комнату, а через полминуты внизу хлопнула дверь.
— Если расскажешь Ворону хоть что-то из того, что ты видел, то я об этом непременно проведаю, приеду в Центральные королевства, и ты пожалеешь о своем длинном языке, — деловито и спокойно, а потому невероятно убедительно сообщил мне маг.
— Ничего не видел, ничего не знаю, — твердо произнес я, но тут же не удержался от колкости: — Дядя Унс.
— Негодяй, — как мне показалось, даже одобрительно проворчал маг, усаживаясь на свое место. — Ладно, вернемся к нашей беседе. Можешь сесть за стол, дозволяю.
Я поднялся с пола, отряхнул штаны, поднял табурет и, ожидая какого-то подвоха, плюхнулся на него.
Нет, обошлось.
— Итак, мы остановились на семействе Монбронов. — Унс причмокнул, как будто пробовал некое очень вкусное блюдо. — Насколько я знаю, ему вообще не везло в последнее время. Сначала скончался старый Монброн, тот, что еще деда нашего нынешнего короля знал, а потом и его старший сын, который твоему приятелю, надо думать, отцом приходится. И еще кто-то там на поединке погиб.
— Брат Гарольда, — подтвердил я. — Его Люка звали вроде.
— И случилось все это за небольшой, по сути, отрезок времени, — подытожил Унс. — Я бы сказал — странновато. Ну, что сидишь, глазами хлопаешь? Рассказывай.
Врать я ему не стал, но и всей правды не выложил. Мой рассказ был укороченной версией приключений, из которой я исключил трех наших друзей и всю предысторию нашего прибытия в город. Правда, про дядюшку Тобиаса, тюремное заключение и нападение убийц рассказать пришлось.
— Если честно, то сейчас я выслушал историю похождений двух невероятных глупцов, — все так же добродушно подытожил мои откровения Унс. — Как вы оба до сих пор живы, мне лично непонятно. Равно как и то, почему Ворон тратит на вас и вам подобных время. Хотя если из юмористических побуждений, тогда возможно… Ну да ладно.
— Насчет Гарольда я не уверен, — вздохнул я.
— Ты не уверен в том, что он глупец? — уточнил маг.
— Нет, в том, что он еще жив, — пробормотал я и взмолился: — Мастер, помогите ему. Пожалуйста! Мне больше некого о помощи просить.
— А сам-то? — передернул плечами Два Серебряка. — Тебя сколько по времени Ворон учил?
— Два года.
— Два года. Два. И не справиться с не самым сложным врачеванием… — Унс демонстративно закатил глаза под лоб. — Нет, вы Герхарду точно нужны только для забавы. Он так скуку разгоняет.
— Да кабы просто ранение, — хлопнул я ладонью о ладонь. — Я так думаю, что это яд, не хватит у меня знаний его из организма вывести.
— Вас что, и с ядами не учили работать? Однако. — Два Серебряка делано засмеялся. — Нет, может, и не в вас дело. Видимо, Ворон сильно постарел и поглупел.
— Вот и нет, — обиделся я за наставника. И вообще, мое желание дать по роже Унсу стало почти нестерпимым. Еще немного, и я сорвусь. — Учил он нас с ядами работать. Создавать, распознавать, противоядия делать. Но ведь тут другой случай.
— Ты даже не представляешь насколько. — Два Серебряка налил себе вина. — Скажи мне, недоучка, что именно влияет на скорость действия яда? Ну, если говорить не о моментальных ядах, с ними все ясно. Например, змеиный укус. Что ускорит смерть укушенного?
— Если ядовитая гадина нанесет укус в лицо, шею или туда, где проходят кровеносные жилы, — немедленно отозвался я. — Тогда шансов на спасение будет куда как меньше. Кровь разнесет яд по телу, он доберется… Ох ты ж…
Я понял, в чем дело. Точнее, почти понял.
— Верно, неуч, верно. — Унс перегнулся через стол и пару раз стукнул пальцем по моему лбу. — Будь это яд, пусть даже медленно действующий, твой друг все равно бы не дожил до рассвета. Ему пропороли бок, и кровь, с твоих слов, текла преизрядно. То есть отрава сразу бы попала в кровеносные жилы. Это не яд. Это проклятие. Точнее, это был клинок с наложенным на него заклинанием. Такие у нас, на Юге, не редкость.
В старые времена считалось хорошим тоном заказать магически зачарованное оружие сыну на тринадцатилетие. Причем выбор чар был немалый, не обязательно это было проклятие. Зачаровывали на вечную заточку, на защиту от поломки клинка и так далее. Дорогое удовольствие, что скрывать, но если все так поступают, то это почти закон, здесь так заведено. После Века смуты такое оружие делать перестали, орден Истины подобное не одобряет. Да и маги измельчали, что уж там. Мое поколение — еще туда-сюда, но если дальше все такие, как ты и твой приятель, будут, то через сотню-другую лет наше племя с лица Рагеллона вовсе исчезнет.
— Дорогая штука, — засомневался я. — А убийцы, со слов Гарольда, были не ахти. Лопухи какие-то.
— Значит, главарь у них был благородных кровей, — предположил Унс. — Из провинции поди, какой-нибудь пятый сын из обедневшего рода. Они часто так себе на жизнь зарабатывают. Сбежал из дома, прихватив клинок понадежней, и решил пробиться в люди путем убийств и разбоя. Подобное не одобряется, но и не слишком порицается, особенно если эти поступки не стали достоянием гласности.
— Да ладно вам, — засомневался я. — Небось такие клинки как фамильная ценность хранятся.
— Может, и так, — не стал спорить со мной маг. — Но вообще, в старых семьях подобных безделиц осталось предостаточно. Причем, как мне думается, многие благородные даже и не знают, что в их оружейных пылятся подобные сокровища. Да ладно, это теперь и не важно.
— Вот-вот. — Я встал с табурета. — Мастер, пойдемте уже, а?
— Иди, — помахал мне рукой Унс. — Всего тебе доброго. Я тебя не задерживаю.
— А вы? — Вопрос был задан через стиснутые зубы, терпения у меня оставалось меньше капли.
— Я? — Маг откровенно издевался надо мной. — Попью вина, вздремну, потом пойду на ужин в «Старый город». Там великолепная старосилистрийская кухня. Великолепная! Фазанье рагу с пряностями, мидии из залива Пуан, тушеные со спаржей бычьи хвосты. А вина, вина… Кстати, ты тоже подходи, Борн не поймет, если ты пренебрежешь его приглашением. А он, знаешь ли…