– Да, не повезло им. Ну война, она все по-своему расставляет. Кому жить, а кому…
– Дядя Саша?
– Да?
– А вот на руках у вас что?
– Долго рассказывать, Котенок.
– А все-таки?
– Ты мне лучше вот что скажи. Что дальше делать будем? Твои ребята уже, скорее всего, не придут. Немцев тут скоро будет – как зрителей на Красной площади в парад. Не пройти им. Уходить надо.
– Куда?
– Через линию фронта, к нашим.
– Нет, дядя Саша. Вы идите, если вам надо, а я ждать тут буду. У меня приказ.
– Ну хорошо. Продуктов я тебе оставлю. Патронами поделюсь – есть у меня запас еще. В лесу как спать будешь? Костра вы ведь не жгли?
– Нет. В кучку ложились и менялись постоянно. Ветки вниз стелили и сверху тоже.
– Угу. И с кем ты теперь в кучку ляжешь? Медведя поднимешь?
Марина упрямо молчала.
– Ладно. Попробуем так. Командир твой какой тебе дословно приказ отдал?
– Не мне. Ростовцеву.
– Хорошо, пусть так.
– Ждать возвращения группы с разведданными. Получить посылку с продовольствием и батареями. По возвращении группы – передать нашим полученную информацию.
– А если группа не приходит?
– Ждать посылку, там будут указания.
– А если и этого не будет?
– Пробиваться к своим.
– Ну наконец-то, и полугода не прошло! Я-то тебе о чем талдычу уже целый час?
– Все равно. Я должна их ждать еще четыре дня.
– Ну, четыре дня – не вечность. Уже кое-что. Что же такого ваши ребята должны были с этого узла связи притащить? Молчишь? Ну, это твои секреты. У меня и своих хватает.
– Этих? – она снова кивнула на руки.
– И этих, и других. Смотри, – и я вытащил из вещмешка одну из генеральских папок. – Немецкий знаешь?
– Немного, в школе учила. И в разведшколе преподавали чуток.
– Тогда – поймешь. А я вздремну чуток.
Чуток затянулся на пару часов. Сначала я еще слышал, как шуршала бумагами Марина, потом усталость все-таки взяла свое, и я уснул.
Когда я проснулся, Марина все еще копалась в бумагах.
– Ну ты у нас и усидчивая! Я уж думал – и ты чуток вздремнешь.
– Дядя Саша, откуда это?
– Там такого добра еще до фига. – Я приоткрыл мешок, который лежал у меня под головой, и высыпал на снег зольдатенбухи. – Видела?
Марина кивнула, в ее глазах мелькнуло удивление.
– Так вот – это не все. Если бы я сегодня не торопился – и у этих бы все забрал. Да и с собой не с руки все тащить – я же не трактор.
– Это вы их?
– Нет – Александр Македонский! Ну ты прям как первоклассник спрашиваешь. А меня про наколки пытаешь. На, смотри, – и я расстегнул полушубок. Приподнял свитер и распахнул рубашку. – Впечатляет?
– Да…
– Немцев тоже… впечатлило. Вот и лоханулись.
– Что?
– Прозевали они, говорю. А я и воспользовался.
– Так вы… вы – разведчик?
– Эх, Котенок, если б все так просто было… Ты себе и представить не можешь, чего я только не прошел за свою жизнь…
– Я понимаю. Есть военная тайна, и ее нельзя раскрывать.
– А кроме военных – других не бывает?
– Есть еще… государственная тайна есть – так зачем вы МНЕ все это говорите? У меня ж допуска такого нет?!
– А если это – и не тайна вовсе, но никто не поверит?
– Как это так? Не поверят? Так есть же те, кто видел… Всегда доказать можно.
– Можно. Да не все. И не всем. Ты вот, пока война не началась, во многое из того, что сейчас сама видела, раньше бы поверила?
– Да. Я вот не верила никогда, что можно такими жестокими, как немцы, быть. Пока не увидела, как они наших раненых добили.
Ого! А девчушка уже успела кое-что повидать и запомнить. Вон руки как сжались!
– А то, что детьми и женщинами прикрываться можно – в это ты поверить можешь?
– От кого прикрываться?
– Ну, выставить их в окна, а самим из-за их спин стрелять.
– Да это ж… – У нее аж дыхание перехватило. – Это совсем нечеловеком надо быть!
– А я это – видел. И не раз. И как раненым головы отрезают, и много еще чего видел. Лады. Собирайся, пошли. Нам еще и ночлег устраивать надо.
Мы шли с ней по лесу, и я говорил. Должно быть, я устал держать в себе все эмоции, а может быть – просто понимал, что от нее мне не стоит ожидать какой-то подлянки. Я рассказывал ей про Афган, про Буденновск и Чечню. Про страшное слово «Норд-Ост». Она что-то невпопад спрашивала, ахала, сбивалась и сбивала меня. Удивлялась и бледнела.
– Но как же так, дядя Саша?! Вам в Москву надо, к Сталину!
– Ну, ты у нас неглупая девушка, вот и представь себе такую картину. Вылезает из леса некто, бородатый и в наколках, и говорит – везите меня к Сталину! Я великую тайну знаю! И дают ему личный самолет и везут – куда?
– В Москву!
– А на Колыму – не хочешь? Я даже тебе НИЧЕГО доказать не могу, а если кому посерьезнее? Говорил я тут с одним ОЧЕНЬ умным чекистом…
– И что он?
– Дал команду меня расстрелять. Не поверил.
– А вот это? – кивнула она на мешок у меня за спиной.
– А вот это – аргумент, Котенок. Серьезный и весомый. По крайней мере сразу меня не шлепнут, а сначала выслушают. Только для этого – еще дойти надо.
– Вот дождемся ребят – и вместе!
– Твоими бы устами, Котенок, да мед пить… Ладно. Пришли мы, давай ночлег устраивать.
Облюбовав выворотень побольше, я начал устраивать там гнездо. Топорик у меня был. Нарубив несколько елочек, я, прислонив их к выворотню, сделал подобие шалаша. Марина тем временем резала лапник и выкладывала из него лежку внутри. Вплотную к выворотню я соорудил небольшой костер. Хорошо! Огонь горел чуть внизу, и со стороны его видно не было бы и так, да тут еще и елки его закрыли совсем.
– Все! Устраивайся на ночлег. Вон в мешке у меня пошуруй, там носки должны быть теплые, да и еще что-то подобное было.
Марина полезла в мешок и обзавелась некоторыми полезными ей вещами.
– Там еще пистолет лежит – возьми. Лишним не будет, патронов к «ТТ» у нас кот наплакал. А патронов к «вальтеру» там штук пятьдесят точно есть.
– Так у меня к нему кобуры нет.
– И не надо. Сунь его в карман, в левый, будет запасным.
– Так это вы так, с двух-то рук, стрелять можете. А я и не пробовала даже.
– Утром покажу. Это наука нехитрая, если голова соображает правильно. А сейчас – спать! Пока костер тепла нагнал – засыпай.
Я снял полушубок и уложил его на ворох лапника.
– Снимай свой и ложись сюда. А своим накроешься сверху.
– А вы как же?
– Дров подброшу и сбоку приткнусь. Поодиночке – вымерзнем к утру, а так и костер горит, и друг друга обогреем.
Ночью снег повалил совсем густо. Просыпаясь, чтобы подбросить дров, я слышал, как шуршат снежинки снаружи. Марина, как котенок, прижалась ко мне сбоку, и, вставая, я каждый раз осторожно ее сдвигал в сторону.
Под утро мне стали сниться какие-то непонятные сны. Серега в бане, почему-то с «СВД», узбеки с винтовками. Горящий бэтээр – где это? Афган? Чечня? Бородатый «дух» с пистолетом, который прятался за спиной знакомой девушки. Да это же Маринка! Я рванулся вперед… и проснулся. Утром подморозило, но в шалаше было относительно комфортно. Судя по тому, что внутри было темно, снег засыпал нас весьма основательно. Костер потух, и, выбравшись из-под полушубка, я присел к нему, стараясь раздуть угли. Благо запас дров был внутри и вылезать наружу не было необходимости.
За спиной завозились.
– С добрым утром, Котенок!
– С добрым утром, дядя Саша!
– Не замерзла ночью?
– Нет, хорошо было, я даже сон видела.
– Мирный сон-то?
– Да, маму видела. Девчонок из школы.
– Надо же… А у меня все какая-то хрень снилась. Не отпускает война, даже и во сне. Поройся там, в мешке, консервы давай, галет пачка должна быть – ее тоже тащи. Вода – во фляге. Котелок достань, воды согреем.
После перекуса я занялся военной подготовкой. Начал учить Маринку правильно ходить, смотреть. Показал ей, как работать с пистолетом с правой и с левой руки.
– Так, для начала – учимся ходить.
– Как это?
– Как и все – ножками. Встань в стойку, как если бы ты стрелять собралась.
Маринка приняла буденновскую стойку. Меня аж повело. – Так. Этот маразм забудь как страшный сон. Чтобы я тебя в такой неприличной позе больше не видел никогда.
У нее покраснели щеки.
– А что же тут неприличного, дядя Саша? У нас так все стреляют.
– Щас все начнут с моста вниз головой сигать, следом прыгнешь, за компанию?
– Нет.
– А тут что, голову включать не надо?
– …
– Значит, так. Стоим ровно, не напрягаемся, ноги расставлены примерно вот так, видишь?
– Да.
– Покачайся туда-сюда. В ногах не должно быть напряжения, усталости. Они свободно двигаться должны. Попробуй повернуться на них влево-вправо.
Она повертелась.
– Ну как? Ногам не неудобно?
Подвинув ноги, она снова повернулась несколько раз.
– Вот так вроде бы ничего.
– Отлично. Теперь бери в руки пистолет. Я сказал, в руки!
– Так я же…
– В обе руки! Пистолет в правую, левой рукой его поддерживаешь чуть снизу.
– Так?
– Ну, примерно так. Руки не напрягай, слегка в локтях согни. Чтобы как пружинки были. Попробуй ими туда-сюда подвигать. Как птица клюет, так и пистолетом клюй. Постарайся им в сторону цели попасть.
Маринка попробовала. Получилось не очень.
– Еще раз. Ну, хоть что-то… Теперь смотри.
Я несколько раз повернулся из стороны в сторону. Вправо-влево, с приседом, кувырок назад, вбок.
– Понятно?
– Не все…
– Ну, с первого раза – и все понять, тут голова как у Карла Маркса нужна. Смотри еще раз. Попробуй повторить.
Маринка честно старалась, пыхтела, и кое-что у нее стало получаться.
– Ну вот, уже лучше. Теперь – смотри. Вот так движемся при стрельбе. Глазами смотри сразу двумя! Смотрим на цель. Твоя задача – попасть в нее.
– А мушка?
– Наплюй на нее и забудь. Для стрельбы метров на десять-пятнадцать она тебе вообще не нужна.