– Так что же выходит, капитан, по-вашему – Турсунбаев врет?
– Так точно, товарищ полковник, он врет. Видимо, он заснул на посту и теперь боится трибунала.
– Ну, для трибунала у нас пока данных недостаточно. Да и, по большому счету, он все-таки оказал сопротивление врагу, пусть даже и убил только одного из них. Кто знает, какие там размолвки могли быть у этого зэка с немцами? Может быть, он и от них уйти собирался? Ведь одет-то он был в немецкую форму, так?
– Так, товарищ полковник. Но тут есть еще некоторые интересные моменты.
– Давайте, капитан. Что там еще удалось раскопать?
– Дневник Манзырева. Ну, это та тетрадь, что мы обнаружили в его вещмешке.
– И что же в нем такого интересного нашлось?
– Там очень много чего интересного есть, товарищ полковник. Но для того, чтобы все это проверить, моего уровня недостаточно. Да и документы, которые у него нашли. Переводчик мой так просто за голову схватился, когда прочитал некоторые.
– Что же он такого там прочел?
– Вот посмотрите сами, товарищ полковник. Он тут конспективно некоторые вопросы изложил. Более подробно просто не успел, времени не хватило.
– Ну, давайте сюда, посмотрим… Так… Во как?! Ну, ни хрена ж себе?! Откуда ЭТО может быть у рядового зэка? Тут какая-то хитрость со стороны немцев, однозначно!
– А вы, товарищ полковник, дневник его почитайте, там описано, где он все это взял.
– Э-э-э, капитан, я тебе и сам что хочешь понапишу! Чтоб такое добыть, это ж сколько всего сделать надо?
– А там все и написано, и достаточно правдоподобно, на мой взгляд.
– Вот именно – что на твой! А как на это все ТАМ посмотрят? Оттуда ведь и видно лучше, да и знают ТАМ поболее нас с тобой!
– Вам виднее, товарищ полковник, но я считаю, что доложить об этом все-таки необходимо.
– Да не глупей тебя, капитан, тут люди сидят. Доложили уже куда надо. Вот только ответа нет до сих пор. Опять же, ориентировка на зэка этого выглядит как-то… Необычно, что ли? Много я их прочитал на своем веку, а что-то именно в этой меня кольнуло. Ну кому он так насолить-то мог? Мало ли их бегает по всей стране? И какого черта его именно на фронт потянуло? Сидел бы в тылу. Ему, с такой биографией, что наш тыл, что немецкий – один хрен. Опять же, у нас ему вышак ломится, а для немцев он – гость дорогой. Как же – столько отсидел, прямо-таки страдалец от Советской власти!
– Так они его и приняли. В тетради так прямо и написано.
– И чего он тогда к нам поперся? Да еще и в немецкой форме?
– Не знаю, товарищ полковник, там как-то все хитро написано, с оговорками и недосказанностями. Вот читаю и понимаю, что рядом где-то правда лежит, но где – непонятно. Он про карту пишет, но где она? Та, что у него, – без меток. А написано «Смотри метки на карте». Я смотрел – видно, что карту подчищали, но таких подчисток много, что из них какая обозначает – непонятно. Непохоже это на зэка, такие сложности городить. Не тот уровень. Радиста упоминает – так откуда у зэка радист? Такое впечатление, товарищ полковник, что это игра какая-то хитрая. То, что он всю правду не пишет, – это и так ясно. Но, может, и нам не всю правду говорят в ориентировке этой?
– Ты мысли-то свои попридержи, капитан. Так знаешь до чего додуматься можно? Что написано – то и читай. Без придумок своих. Я и сам вижу несостыковки в этом деле. Если что там и есть хитрое, то нам с тобой все своевременно доведут.
Негромко звякнул телефон на столе. Полковник поднял трубку:
– У аппарата Лазарев. Слушаю. Так точно, товарищ Петров! Да, в курсе, работаем. Как? Так точно, прекратим. Да, он тут у меня в кабинете и сидит. С утра уже тут. Понял, выполняю.
Полковник положил трубку и помолчал несколько минут.
– Вот что, капитан. Похоже, прав ты. Нечисто что-то в этом деле.
– Так и я о чем!
– Помолчи. Не перебивай, дай мне с мыслями собраться. Ты хоть понял, – полковник кивнул на телефон, – КТО это звонил?
– Сверху кто-то?
– С очень большого верху. Приказано отправить тебя, материалы все и зэка этого к ним. А нам всю работу в этом направлении прекратить, все документы о данном случае изъять отовсюду и отправить туда же.
– Куда это?
– А я знаю? Машина вышла уже, жди, скоро уже тут будут.
– Надолго это? А то у меня же дела там, на месте.
– Что ты там, один, что ли, пашешь? Зам у тебя есть?
– Так точно, есть. Лейтенант Сапельников.
– Вот пускай он там пока и поработает один. А ты – смотри там, думай, что и кому говорить. Это здесь ты мне можешь догадки всякие высказывать, я много уже чего насмотрелся, и удивить меня трудно. А там… Не вовремя бухнешь что и… Не маленький уже, должен понимать.
– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?
– Куда? Сиди уж тут, пока за тобой не приедут. Мне прямо сказали, чтобы ты их ТУТ ждал. Обед принесут, я распоряжусь.
«Воздух».
Заместителю начальника разведотдела … армии подполковнику тов. Шебаршину В. Н.
Приказываю Вам срочно, вне всякой очереди, организовать эвакуацию из указанного района остатков разведгруппы старшего лейтенанта Макарова. По имеющимся сведениям, в их распоряжении находится ряд особо важных документов противника. Задействовать все имеющиеся в Вашем распоряжении силы и средства. При необходимости Вам будет оказана любая, потребная для выполнения поставленной задачи помощь. О ходе операции докладывать мне каждые 12 часов.
Рассказывает капитан Марков:
«Лазарев позвонил, и в кабинет принесли обед. Для него и для меня. Пообедали, и он занялся своими повседневными вопросами, а я мог еще раз проанализировать все то, что уже успел выяснить к сегодняшнему дню. Ну, в том, что убитый был именно Манзыревым, сомнений у меня не было никаких. Но вот обстоятельства этой стычки никак не давали мне покоя. Когда я был на месте, то облазил там все, что сумел. Осмотрел убитых немцев. Здоровые, крепкие парни. Хорошо снаряженные и, видимо, неплохо обученные. Уже само то, как они сумели подойти к окопу охранения, говорило о многом. Путь подхода они выбрали грамотно и правильно, нигде ничего лишнего. Они четко представляли себе объект нападения и все подходы к нему. Значит, долго наблюдали и изучали. Участие же Манзырева в этом мероприятии было чем-то совсем невероятным. По своему возрасту он был минимум вдвое старше любого из немцев. Да и никакой подготовкой обладать не мог, где бы он ее получил? Судя по ориентировке, сидел он долго, и сомнительно, чтобы он успел научиться там чему-либо подобному. Однако же он сумел положить всех немцев в одиночку! Участие в этом Турсунбаева я отмел сразу же после разговора с ним. Он даже и сейчас не мог толком описать собственных действий, путался в словах и перескакивал с одного на другое. Уже то, что он сумел попасть в Манзырева, пусть и почти в упор, я был склонен отнести к разряду случайностей.
Тогда получалось, что Манзырев оказался на голову выше профессиональных диверсантов. Чудеса, да и только! А был ли это вообще Манзырев? То есть в том, что в ориентировке были указаны именно его приметы, я не сомневался. Но вот был ли этот человек вчерашним зэком? Мне казалось, что нет. Практически все выпущенные им НОЧЬЮ пули попали в цель. А из «нагана» он вообще стрелял только один раз и после этого подходил к убитому немцу только для того, чтобы забрать автомат. То есть тело он не осматривал. Был уверен в том, что немец убит? Откуда? Он что, так хорошо стрелял? Где же он успел так научиться? Зачем вчерашнему заключенному снайперская винтовка? Да еще такая редкая? Где он ее взял и где и когда научился из нее стрелять? А он стрелял. В стволе остался нагар. И прикладом кого-то бил, на нем остались кровь и чьи-то волосы. Предположим, что одним из ножей он убил немца в ходе сообщения. А кого зарезал вторым? На нем тоже свежая кровь.
И потом. Самое странное – это его вещи. Оружие и патроны – понятно, хотя и не все. Я видел существующие глушители к «нагану», нам их на сборах показывали. Так вот, глушитель на его «нагане» на них походил очень слабо. Где он его взял? Это не немецкое производство, сделано не на заводе. Это – кустарщина. Но очень интересная и необычная. Где же этот кустарь? И кто он?
Документы. Это вообще отдельный разговор. Зольдатенбухи, скорее всего, подлинные. Уж в этом я разбираюсь. Сколько их уже прошло через мои руки! Откуда они у Манзырева? В тетради он приводит некоторые обстоятельства получения этих документов. И выглядят они, сказать по правде, весьма зловеще. Неужели он сам убил всех этих немцев? 41 человека? Да еще и разведгруппа эта. У нас не во всяком бою немцы такие потери несут! На днях я видел представление на орден одного бойца. Так там, как подвиг, упоминалось уничтожение им 1 1 солдат противника. А тут одних офицеров почти половина. А уж папка с оперативными документами вообще не лезла ни в какие ворота. Наличие ТАКИХ документов у вчерашнего заключенного было чем-то вовсе невероятным. И совершенно необъяснимым.
Однако же долго размышлять мне не пришлось. В двери кабинета вежливо постучали.
– Да, войдите! – отозвался Лазарев.
На пороге возник здоровяк с капитанскими петлицами.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Разрешите войти?
– Да-да, входите. Что у вас?
– Вам должны были позвонить. От товарища Петрова.
– Предписание у вас с собой?
– Так точно. Пожалуйста, товарищ полковник, – и капитан положил на стол лист бумаги.
– Угу… Так… Ну что ж, капитан Марков перед вами. Документы можете забрать в канцелярии, я уже распорядился, все подготовлено. Все остальное – к капитану Маркову.
Капитан вопросительно на меня посмотрел.
– У меня внизу полуторка, – ответил я на невысказанный вопрос. – Все, что вам нужно, лежит в кузове.
– Хорошо, – кивнул головой капитан. – Мы перегрузим это в нашу машину. Вы поедете с нами, у нас есть еще один автомобиль. Разрешите идти, товарищ полковник?