— Никогда про такого не слышал, — сказал Роби, на что Рил согласно кивнула — тоже, мол, не в курсе.
— Он был бы только рад вашим словам, — заметил Синий. — Занимаясь своими делишками, Макинтош предпочитает оставаться в тени. Свет рампы он ищет лишь тогда, когда это отвечает его интересам, — обычно принимая похвалы за участие в благотворительности, которой занимается исключительно для того, чтобы поддержать свое реноме в компании полезных и могущественных людей, нужных ему для каких-то своих собственных целей.
— Вы так говорите, будто хорошо его знаете, — заметил Роби.
— Да приходилось сталкиваться… Я нахожу его готовым на все, методичным, безжалостным, совершенно лишенным каких-либо человеческих чувств и не чурающимся вранья, когда это каким-то образом в его интересах. Учитывая все это, я всегда удивлялся, почему он не занял более высокий пост в правительстве.
Роби передал Синему подслушивающее устройство, при помощи которого записал разговор двух мужчин.
— Вам обязательно нужно это послушать.
Синий включил его и ненадолго прикрыл глаза. А когда открыл их, Роби спросил:
— И что теперь собираетесь предпринять?
— Сделаю то, что нужно сделать. И буду действовать быстро. Если они устроили там тюрьму, нам нужно пресечь это в самом корне, как можно скорей и как можно тише.
— Вам нужна какая-то наша помощь в этом деле?
Синий вернул устройство.
— Вы уже дали мне все что нужно.
Сложив руки на груди, Рил бросила на него жесткий взгляд.
— Ну а нам что прикажете дальше делать?
— Вы оба потихоньку прикрывайте Декера с Джеймисон. Я дам вам знать, когда можно будет посвятить их во все, что вы знаете, и попросить их отплатить нам той же монетой. Надеюсь, на основе наших общих разведданных мы сможем выработать стратегию дальнейшего продвижения вперед.
— Думаете, это разумно — делиться с ними тем, что нам известно? — спросила явно удивленная Рил.
— Им можно доверять, — заверил ее Роби.
— И раз уж ты спас мистеру Декеру жизнь, думаю, он тоже считает, что тебе можно доверять, — сказал Синий. — А это и вправду так, до определенной степени.
— Думаете, что наши программы в какой-то степени расходятся? — уточнил Роби.
— Мне уже доводилось видеть, как такое происходит, так что не могу сказать, что это не произойдет и теперь. Надо просто посмотреть, как все будет складываться.
— Когда вы хотите, чтобы мы с ними встретились?
— Не откладывая, — ответил Синий. — У того, что здесь затевается, явно короткий запал, и рвануть может в любой момент. Чувствую, нам нельзя терять времени. И дело не только в этой истории с тюрьмой. Там происходит и что-то еще, что гораздо хуже. Упоминание о «бомбе замедленного действия» не способствует ни крепкому сну, ни праздности. А теперь отвезите меня на аэродром. Мне нужно как можно скорее вернуться в Вашингтон. Предстоит много чего организовать и утрясти, и времени на это не так уж много. После чего меня ждет одна очень важная встреча.
Рил включила передачу и вырулила на дорогу.
Глава 51
— Амос Декер? Это Рекс Мэннерс. Слышал, что тебе нужна наколка на побегушника по имени Бен Парди?
Декер ответил на этот звонок, сидя на следующий день в своем гостиничном номере.
— Так точно, Рекс, спасибо, что перезвонил. Что у тебя на него есть?
— Имя и адрес. Беверли Парди. Она живет в Монтане, в паре часов езды от границы с Северной Дакотой — где, насколько я понимаю, ты сейчас и обретаешься.
— Верно.
Мэннерс назвал ему адрес.
— Беверли Парди — это его мамаша. Она — вдова, а Бен — ее единственный отпрыск. Живет на ферме, что-то выращивает, держит скотину. Я не в курсе, там ли сейчас твой объект, но, по крайней мере, есть с чего начать.
— Спасибо за помощь! Не забудь отправить мне чек. Сейчас продиктую адрес.
— Не заморачивайся. В нашем кругу принято выручать друг друга. Может, как-нибудь тоже меня выручишь… Удачи!
Мэннерс отключился, и Декер отложил телефон. Заглянул к Джеймисон и посвятил ее в подробности разговора. Когда они погуглили местонахождение фермы Парди, то выяснилось, что она находится в пяти часах езды от Лондона.
— Келли с собой берем? — осведомилась Джеймисон.
— Я не хочу лишний раз забивать ему голову. Может наступить момент, когда нам придется ему рассказать, но сейчас не самое подходящее время.
Встретившись позже в вестибюле, они покатили из города к западу.
— Ты связывался с Роби?
— Пока нет. Как раз собирался, когда позвонил этот частный детектив. Давай посмотрим, получится ли пообщаться с Парди, а потом отловим Роби, когда вернемся.
Длинный путь показался еще длиннее, поскольку пейзаж по сторонам практически не менялся и смотреть было совершенно не на что.
— Никогда еще так долго не ехала на машине, не встречая других машин, — заметила Джеймисон на ходу. — А я, между прочим, выросла в Индиане.
— А это — страна Большого неба.[41]
Джеймисон выглянула в боковое окошко.
— Да уж… Такого где-нибудь в Вашингтоне или Нью-Йорке точно не увидишь.
Декер бросил взгляд на ее запястье с татуировкой «Айрон баттерфлай».
— Ты мне как-то сказала, что твоя мама пристрастила тебя к этой группе, когда ты была маленькой. После того, как они воссоединились.
Она усмехнулась.
— Да уж, память у тебя и точно непогрешимая.
— Все еще слушаешь их?
— Я теперь больше на Дженис Джоплин и «Дорз» западаю.
Он еще раз посмотрел на ее руку.
— Когда мы с тобой только познакомились, я обратил внимание на небольшой вдавленный след, оставшийся от обручального кольца.
Джеймисон бросила на него резкий взгляд.
— Не помню, чтобы ты когда-нибудь вел светские беседы.
— Может, я эволюционирую.
— Ясненько…
— Хотя ты никогда на самом деле не рассказывала про своего бывшего. Просто сказала мне, что вы были женаты два года и три месяца, а потом все пошло наперекосяк. Он, мол, оказался не тем мужчиной, которым ты его считала, — а ты, наверное, не той женщиной, за которую он тебя принимал.
Алекс нахмурилась.
— Иногда твоя абсолютная память реально раздражает.
— А как я сам, по-твоему, себя чувствую? Итак?..
— Вообще-то, помимо того, что я уже говорила, рассказывать особо нечего. Дэн был совершенно другим, когда мы просто встречались. В нем было все, что мне нравилось. После того как мы поклялись друг другу в вечной любви и стали жить вместе, он стал всем, что я терпеть не могла. И не исключено, что я стала такой же для него. Хотя не думаю, чтобы я когда-либо на самом деле менялась.
— И в итоге вы по взаимному согласию разбежались?
— Мы оба были слишком молоды, а я — слишком наивна. Слишком уж наивна. Он… он пользовался этим — по крайней мере, как я теперь это вижу с высоты прожитых лет.
— А где он сейчас?
Джеймисон пожала плечами:
— Знаю об этом не лучше тебя. — Она опять глянула на него с раздраженным выражением на лице, которое, впрочем, сразу же сменилось теплой улыбкой. — А сейчас, по-моему, мне больше по вкусу времена, когда ты не проявлял вообще никакого интереса к личным материям.
Декер шутливо поднял руки — мол, сдаюсь, — а потом отвернулся к окну.
— Когда я очнулся от комы в больнице после того столкновения на футбольном поле, то поначалу решил, что все нормально. Подумал, что и я сам по-прежнему нормальный. Пока это не произошло.
— Что произошло?
— Представляешь такой маленький монитор на стойке, на котором отображаются твои жизненно важные показатели?
— Ну да.
— Когда я посмотрел на цифры на экране, то увидел, что все они разного цвета. Сперва я подумал, что просто зрение дурит, — или, может, я так до конца и не пришел в себя. Веришь или нет, но я так и не понимал, что со мной случилось. Но позже, когда я посмотрел на часы на стене, все то же самое — все цвета радуги. Тогда-то я и понял, что явно не такой, как раньше. И когда мне приходилось общаться с людьми… Ну, это был совершенно новый для меня мир. Я уверен, что врачи и медсестры были только рады от меня избавиться. Я был редкостной занозой в заднице. Я стал кем-то еще, но только в том же самом теле. Мой способ справляться с ситуацией был очень простым — никак с ней не справляться. Просто двигаться дальше, как будто я всегда был таким.
— Но теперь ты вроде понимаешь это гораздо лучше, чем когда мы только познакомились. Тогда ты был каким-то реально отчужденным и отстраненным, тебя было невозможно прочитать. И ты абсолютно не…
Джеймисон примолкла, явно занервничав.
Он покосился на нее.
— Не фильтровал обстановку? Ты права. И даже сейчас я в этом плане не настолько уж лучше.
— Ты, по крайней мере, вдруг не выходишь из помещения ни с того ни с сего, когда люди продолжают к тебе обращаться, а ведь некогда это случалось с тобой сплошь и рядом, — напомнила она ободряющим тоном.
— Ну, если прогресс и есть, то движется он детскими шажками.
— Я знаю, мы и раньше об этом говорили, но каково это — и в самом деле абсолютно ничего не забывать?
— Ты имеешь в виду мое личное «облако»? — отозвался Амос, постукивая себя пальцем по виску. — Это наверняка во многом похоже на твою память, только моя чуть более аккуратно организована и в нее гораздо лучший доступ, чем в твою. У тебя там тоже все хранится, но некоторые воспоминания настолько налезают друг на друга, что ты больше не можешь до них добраться. У меня этой проблемы нет.
— И благословение, и проклятие…
— Это так, если у тебя есть что-то, что ты предпочла бы напрочь забыть, как и у большинства из нас.
— Я знаю, что это тяжело, Декер.
Он неотрывно смотрел в боковое окно машины на бескрайнее небо, которое в тот момент представлялось ему таким же необъятным, как его личная память.
— Всем тяжело, Алекс. А те, кто утверждает обратное, просто решили игнорировать все то дерьмо, которое приходит с каждым утренним пробуждением и выходом за дверь.