За городскими воротами раскинулись поля, которые кормили стоунвердцев до того, как пришли дожди. Сейчас почва превратилась в кашу, а растения жалко прижимались к раскисшей земле. У ворот их встретил моложавый мужчина с густой копной рыжих волос – сухих, благодаря невидимому барьеру, что окружал незнакомца. Капли дождя, не долетая до его макушки, растекались и опадали на землю. Рыжеволосый уважительно кивнул, назвав Кэйлу Черной Жемчужиной.
– Мы уже не справляемся, – признался он. – Наши силы на исходе, а новых стихийников Совет посылать отказывается. Считают это напрасной тратой времени. Вот только если мы ничего не сделаем в ближайшую пару недель, город будет затоплен. Он находится в низине, как вы наверняка успели заметить, а значит, стоит нам только ослабить контроль над дождем – и Стоунверд уйдет под воду.
– А как же люди? – воскликнула Кэйла.
– А людям придется перебраться в другое место, чего они, разумеется, совершенно не хотят. Но, как говорит Совет, иного выхода они не видят. – Стихийник устало махнул рукой. – Откровенно говоря, им просто нет дела до происходящего в Стоунверде. Дожди – это слишком мелко для них. Если бы дожди убивали горожан – другое дело, а так…
– И что вы делаете с дождем? С водой, которая затапливает город?
– Высушиваем огненной стихией. Или превращаем в лед, который горожане увозят подальше от Стоунверда. Но, как я и говорил, наши силы кончаются, а дождь и не думает прекращаться. Иногда мне кажется, что он просто насмехается над нами.
Кэйла заверила стихийника, который представился Броузом, что сделает все, что в ее силах. Они с Джеральдом сняли комнаты в местной гостинице и поспешили разделиться, чтобы высушить одежду и принять горячую ванну. Воду здесь согревали огненные рунные камни. Как объяснила хозяйка гостиницы, после начала дождя цены на них подскочили едва ли не вдвое. Услышав стоимость аренды комнаты, в которую входили и рунные камни для обогрева, Джеральд ошарашено поморгал, но все же вложил в руку хозяйки горсть серебряных монет.
Приведя себя в порядок, Кэйла спустилась вниз и обнаружила там мрачного Джеральда. Он кивком головы указал ей на подавальщицу. Совсем молодая и очень хорошенькая, она натужно кашляла, и с каждым вздохом из ее рта вырывался хрип.
– Люди болеют, а вылечить их некому. Никто из целителей не поедет в городок в глуши, зная, что его жителям нечем расплатиться за их услуги. А последователи культа Амерей, те, кто привык помогать людям безвозмездно, обитают, в основном, в больших городах, и редко их покидают. Разве что в случае войны.
– Это несправедливо, – тихо сказала Кэйла. – Совет не желает посылать в Стоунверд магов, потому что не считает бесконечный дождь серьезной трагедией, а целители не желают приезжать, потому что не считают таковой простуду. Получается, что стоунвердцы предоставлены самим себе, и никому до них толком нет дела.
Джеральд задержал на ней взгляд и серьезно сказал:
– Нам – есть.
Выглянув в окно, Кэйла поежилась. Дождь, серость и уныние – вот что каждый день на протяжении нескольких недель видели жители Стоунверда. Голод, простуда и бесконечная тоска – все, что они знали.
Кэйла тряхнула головой – дождь нагонял на нее тоску. Хуже всего то, что она понятия не имела, как его прекратить. Если уж стихийникам не под силу подобное, что говорить о ней, неопытной колдунье?
«С малого, Кэйла, – сказала она самой себе, – начинай с малого».
Вздохнула и вновь бросила тоскливый взгляд за окно. И с чего ей начать?
Кэйла подошла к окну и приложила к стеклу руку. Прикрыла глаза, представляя, как дотрагивается до холодных струн дождя. Почувствовала капли на своей ладони, словно разделяющего их стекла и не было вовсе, и едва заметно улыбнулась.
Она понемногу училась распознавать сокрытую в реликтах – артефактах Старого мира – магию. Стоило только коснуться зачарованной вещицы, и внутри рождалось необычное ощущение – напряжение, как от натянутой струны, и легкое жжение в кончиках пальцах. И чем сильнее магия – тем сильнее исходящий от нее жар.
Порой магия, заключенная в предмете, дарила ощущение прохлады – легкого бриза или погружения в воду жарким днем. Так отзывалась магия целительная. Агрессивные чары – например, чары, способные вытягивать из человека живительную силу, Кэйла распознавала легче любых других. Неудивительно – сложно позабыть ощущение, что из тебя тянут жилы и скручивают их в жгуты. Вещей, зачарованных подобным образом, она ожидаемо старалась избегать.
Пусть магия – такой, какой знали ее Денизе и Джеральд – ушла из Нового мира, отголоски ее остались.
На расстоянии «касаясь» пальцами дождевых капель, Кэйла не ощущала в них ничего странного, ничего магического. Дождь как дождь… Однако это ничего не значило – дождь мог быть и совершенно обычным, но то, что удерживало тучи над Стоунвердом, обычным быть никак не могло.
Так и не добившись успеха, Кэйла решила поговорить с хозяйкой гостиницы Лалетой, миловидной женщиной приятной полноты.
– Скажите, несколько недель назад в городе не произошло ничего не обычного? – поинтересовалась она. Вспомнив версию Джеральда об изгнаннике, решившем наслать на Стоунверд проклятие, добавила: – Может, один из жителей поссорился с другими?
– Нет, ничего подобного, – замотала головой Лалета. – Стоунверд вообще городок дружный. – Она помрачнела. – Точнее, был таким до дождей. Сейчас горожане, конечно, в панике, прячут зерно, боясь, как бы не украли – запасы-то у всех подходят к концу, а новых пока не предвидится. Люди ожесточились, подозревают каждого, в ком есть хоть толика магии. Хотя самим стоунвердцам насылать на свой собственный город дожди ни к чему.
– И мы об этом подумали. Поэтому я и спросила – не случалось ли такого, чтобы жители прогоняли кого-то из города? Или чтобы Стоунверд покинул тот, кто мог затаить на жителей обиду?
Лалета задумалась, но затем снова покачала головой. Виновато взглянула на Кэйлу.
– Не помню такого. Думаю, я бы знала, если бы произошло что-то такое. Слухи здесь разносятся быстро.
Кэйла вздохнула. Пока они цеплялись за воздух, и ни к чему хорошему это ожидаемо не привело.
– Нужно отдохнуть, – подал голос хладнокровный, как всегда, Джеральд. – Сейчас горожане все равно разбрелись по своим домам. Не стоит их беспокоить. Да и думается лучше на свежую голову.
Пожелав паладину спокойного сна, Кэйла неохотно направилась в свою комнату. Засыпала она не с самыми веселыми мыслями. Ее терзала загадка бесконечного дождя. Перед глазами постоянно вставало печальное лицо Лалеты. Город медленно чах, и никто, кроме почти отчаявшихся магов-стихийников, не пожелал прийти стоунвердцам на помощь.
Кэйла не знала, сколько времени прошло, прежде чем сон опутал ее крепкими сетями. А за окном безостановочно лил дождь.
Первой ее мыслью после пробуждения было: «Солнце!» Пасмурное настроение мгновенно растворилось в солнечных лучах, что бились в окно, настойчиво проникая в комнату сквозь полупрозрачные занавески.
В электронной почте Кэйлу ждало непрочитанное письмо. Она бросила взгляд на адрес отправки, и сердце на мгновение сбилось с ритма. Кликнула мышкой так быстро, словно боялась, что письмо вот-вот исчезнет прямо на ее глазах. Писал ей Скотт Крамер, старший исследователь Архива. Он хотел – нет, просто-таки жаждал – знать, что за чудесный артефакт прошлого позволил ей перевести отрывок про колдунов и паладинов.
Перечитывая письмо, Кэйла нервно кусала щеку изнутри. Не перегнула ли она палку? Она ведь, ни много ни мало, заявляла о том, что ее реликт – не простой, а… магический. Обычные люди охотно верили в то, что осколки Старого мира заключают в себе магию (не зря дело Джошуа процветало), а вот люди науки по большей части были скептиками. Да, некоторые исследователи разделяли теорию о сохранении доли магии в реликтах, найденных по всему миру. Другие же (и их все же было значительное большинство) считали ее совершенно антинаучной. Даже смехотворной.
Но как иначе Кэйла могла объяснить то, что увидела в книге? Да и то, что мистер Крамер откликнулся на ее письмо, говорило о многом. Он или уже поверил ей или хотел удостовериться в ее словах, увидеть волшебную вещицу и ее волшебные свойства собственными глазами.
Кэйла торопливо собралась. Выскользнула из дома, радуясь, что удалось избежать встречи с Дарлин. Чем дальше, тем меньше у них было тем для разговора и тем более неловким становилось нахождение в одной комнате. Джошуа она не встретила тоже. Неудивительно, впрочем – порой они могли прожить друг с другом месяц, но так и не пересечься.
За стойкой Кэйлу встретил все тот же неприветливый младший архивариус. При виде нее он поджал губы.
– Мистер Крамер назначил мне встречу, – не без некоего торжества объявила Кэйла. – Где я могу его найти?
Архивариус проводил ее до лифта и сухо бросил на прощание: «Четвертый этаж. Дальше прямо до конца коридора. Не ошибетесь». Кажется, ее и впрямь ждали… Кэйла глубоко вздохнула и, окрыленная, ответила ему милой улыбкой. Архивариус с фырканьем отвернулся, явно недоумевая, зачем кому-то понадобилось принимать у себя столь юную «независимую исследовательницу».
Едва двери лифта открылись, Кэйла увидела длинный коридор с чередой дверей по обеим сторонам и застекленной дверью в самом его конце. Выдохнув, решительным шагом направилась туда.
Мужчина с каштановыми волосами лет тридцати пяти – судя по всему, это и был Скотт Крамер – сидел за столом и торопливо стучал по клавиатуре, набирая текст. Как только Кэйла, постучавшись, вошла, он приветливо и одновременно растерянно ей улыбнулся.
– Здравствуйте, вы мне писали. Я – та девушка с… м-м-м… артефактом-переводчиком.
Мистер Крамер порывисто вскочил, едва не перевернув и ноутбук, и стоящую рядом чашку с дымящимся кофе. Ринувшись к Кэйле, энергично пожал ей руку. Она оторопела и от бьющей в нем ключом жизни, и от того, насколько он оказался высок.
– Простите мою заминку, я предполагал…